Тень размером в $45 млрд. Как правильно выводить на свет украинскую экономику

Тема теневой экономики всегда актуализируется в период кризиса, как подводная часть айсберга, которая становится жестко осязаемой лишь в момент столкновения с ней очередного “Титаника”. Тень — это своеобразный буфер, куда происходит экстренный сброс кризисного перенапряжения системы. Теневая экономика позволяет занять тех, кто теряет работу в официальном секторе. А также дает возможность рыночным игрокам, не выдерживающим токсичность изменившейся внешней среды, снизить до некритического уровень своих транзакционных издержек. Простыми словами — меньше платить налогов и более оптимально осуществлять расчеты. Данное одностороннее снижение налогового давления позволяет пережить кризисный период и не обанкротиться. Это своеобразная индульгенция от грехов несбалансированной бизнес-модели, применяемой в предкризисное время, или отсрочка “момента Мински” (поворотная точка кредитного и экономического цикла от длительного подъема к быстрому спаду) для спекулятивных и дефолтных игроков, которые обладали способностью покрывать свои издержки за счет роста объемов продаж или увеличения капитализации бизнеса. Кризис, как известно, обнуляет этот рост и переводит его в минус, из-за чего возможность покрывать текущие издержки существенно падает. Именно по этой причине удельный вес теневой экономики в Украине в 2020 г., по оценке Минэкономики, вырос до 30% по сравнению с 27% годом ранее. Впрочем, эти явно заниженные цифры обусловлены неверной интерпретацией нашим правительством статистических показателей.

В мировой экономической науке большое внимание в последнее время уделяют проблемам так называемой ненаблюдаемой экономики. По данным аналитических исследований Всемирного банка, на данный момент существует пять групп теневого сектора:

• теневые операции;

• незаконные виды деятельности;

• операции в неформальном секторе;

• собственное производство домохозяйств для домашних нужд;

• часть ВВП, “утраченная” в процессе сбора статистических данных. 

Под теневыми операциями в мире понимают сокрытие части доходов или расходов, связанных с выплатой налогов и обязательных взносов. Для Украины три основных составляющих — налоговая оптимизация, включая сокрытие экспортной выручки за рубежом, контрабанда и зарплаты в конвертах.

Незаконное производство — это выпуск товаров, оказание услуг, запрещенных законом (проституция, наркотики, оружие), и ведение деятельности без соответствующих разрешений и лицензий (добыча полезных ископаемых, например янтаря, валютообменные операции без лицензии НБУ, выпуск спиртных и табачных напитков без лицензии или акцизных марок).

Неформальный сектор — это преимущественно наши рынки, ларьки и кустарная сфера производства и услуг.

Производство домохозяйств — это бабушкины консервации и картошка на зиму.

На данный момент Минэкономики оценивает уровень тени по нескольким методикам: расходы населения и розничная торговля, потребление электроэнергии и  монетарный расчет. Ни одна из этих методик не может быть точной, поэтому в министерстве рассчитывают агрегированный показатель. Именно он и дал увеличение уровня теневой экономики до 30% в прошлом году.

Если брать метод, который оценивает динамику розничной торговли и реальных расходов населения на покупку потребительских товаров, то логика здесь примерно следующая: если официальные торговые обороты растут быстрее, чем реальные доходы населения, значит часть теневых доходов и своих заначек физические лица тратят в легальном секторе. То есть происходит детенизация. Хотя на самом деле речь идет о том, что часть торгового оборота в Украине формируется за счет трансфертов трудовых мигрантов, которые работают за рубежом. Относить эти затраты на процесс детенизации весьма сомнительно. Кроме того, на увеличение розничного оборота влияет и изменение структуры платежей населения. Например, человек несколько лет назад получал минимальную зарплату на карточку в размере 4 тыс. грн и 6 тыс. грн наличными в конверте. Потом эта пропорция изменилась, причем зачастую без увеличения самого дохода: 6 тыс. грн на карточку официально и 4 тыс. грн в конверте. С одной стороны, в данном случае зафиксирован официальный рост доходов на 50% и сокращение теневых выплат на те же 50%. С другой — общая величина дохода работника не изменилась, если не уменьшилась: работодатель часто перекладывает на наемных сотрудников рост налоговых поступлений, связанный с увеличением официальной минимальной зарплаты.

Таким образом, теневая экономика выполняет еще и функцию “великого перераспределителя”, помогая выравнивать перекос в распределении национального дохода между трудом и капиталом. Объясняется это достаточно просто: капитал перекладывает налоговые издержки на труд, усиливая внутреннюю диспропорцию и ослабляя уровень инклюзии национального дохода между всеми участниками рыночной игры. И чем выше государство устанавливает уровень налогообложения труда, тем сильнее эти издержки перекладываются с капитала на работников. Именно поэтому в понимании обычного наемного сотрудника государство и корпорации превращаются в некоего рэкетира, собирающего дань, и наиболее оптимальная форма организации общества в понимании отягощенного налогами индивида — некий симбиоз либерализма и анархокапитализма.

Эффективное распределение или фиаско рынка?

В связи с этим теневая экономика всегда появляется там, где государство и официальный реальный сектор не могут решить проблему высокого уровня транзакционных издержек. Об этом, в частности, частично говорит и знаменитая теорема Дональда Коуза, изложенная им в его книге “Проблема социальных издержек”. Суть ее звучит так: “Если права собственности четко определены и транзакционные издержки равны нулю, то размещение ресурсов (структура производства) будет оставаться неизменным и эффективным независимо от изменений в распределении прав собственности”.

К примеру, если теневая экономика создает надежный формат владения торговыми МАФами (в отличие от официальной, которая такие права собственности блокирует) и уровень транзакционных издержек в тени существенно ниже, чем на свету, распределение производительных ресурсов и активов в теневом секторе будет эффективным, невзирая на то, как и между кем распределены права собственности на них.

Теория нового институционализма позволила взглянуть на данную проблему и под углом влияния экстерналий (внешних эффектов — действий третьих лиц, не опосредованных и/или не амортизированных рынком). Например, положительная экстерналия — это продажа со скидкой отходов производства, которые используются другими субъектами (например, самовывоз соломы с полей для переработки в пеллету). Отрицательная экстерналия — это, к примеру, гибель пчел и урон пчеловодству при опылении крупными аграрными компаниями полей гербицидами. Антагонист Коуза экономист Артур Пигу (автор теории о фиаско рынка в работе “Теория благосостояния”) вывел формулу, при которой социальные издержки равны сумме частных и экстернальных, то есть генерируемых третьими лицами. При этом размер экстернальных издержек определяется как разница между отрицательными и положительными. Чем первые выше, тем второе слагаемое будет больше. Переизбыток отрицательных внешних эффектов усиливает роль правительства и государства в целом и наоборот. На нашем примере: вред от гербицидов превысит пользу от бесплатной соломы в рамках единой системы или польза от соломы компенсирует с избытком вред от гербицидов. Если в общем балансе превалируют положительные экстерналии, то роль государственной власти сводится к обычной функции “ночного сторожа”.

С учетом формулы, указанной выше, можно сделать несколько выводов.

Социальные издержки имеют свой потолок роста, формируемый профилем национальной экономики. Если растут отрицательные экстерналии, значит для сохранения равенства придется сокращать частные издержки. В нашем случае пчеловоды должны будут, например, уходить в тень и не платить налоги, и/или переводить зарплаты в конверт, чтобы компенсировать убыток от гибели пчел. Если же превалируют положительные экстерналии, значит у индивидуальных издержек появляется задел для роста. В нашей истории — если производитель пеллет из соломы получает сырье бесплатно или с большой скидкой, у него будет возможность заплатить государству больше налогов или вывести зарплату сотрудников из тени. 

Факторы светотени

Таким образом, две противоположные институциональные теории (Коуза и Пигу) дали нам важные подсказки.

Первая — динамика теневой экономики напрямую зависит от уровня транзакционных издержек в реальном секторе. Если они велики, то распределение активов и ресурсов, равно как и формирование квазититулов собственности, сместится в тень. В таком случае государству необходимо для борьбы с неформальным сектором сокращать уровень транзакционных издержек в формальной экономике, а также решать проблему учета прав собственности на активы, в том числе с помощью легализации самовольно созданных и приобретенных.

Вторая — слабое государство, равно как и процесс децентрализации и дерегуляции, можно иметь лишь на этапе зрелого рынка и минимального уровня отрицательных экстерналий. В противном случае самоустранение государства приведет, как это ни парадоксально звучит, к дальнейшей тенизации, так как рыночные агенты будут пытаться компенсировать убытки от отрицательных экстерналий третьих лиц (в нашем случае — от гербицидов на полях, убивающих пчел), перемещаясь в теневой сегмент. Простыми словами, государство сперва должно снизить уровень негативного воздействия третьих лиц и повысить планку их положительного влияния на систему в целом (с помощью фискальных и регулятивных стимулов), а уже затем — самоустраняться. Возвращаясь к нашей истории — путем введения штрафов за нарушение технологии использования гербицидов и налоговых скидок на утилизацию отходов.  

Рецепты МВФ и путь для Украины

Согласно данным МВФ 60% населения мира занято в неформальном секторе. Большая часть приходится на развивающиеся страны, то есть распределение тени неравномерно. В странах ЕС данный показатель может составлять 15-20%, в государствах Азии и Африки — 80-90%. В целом речь идет о 2 млрд рабочих, что превышает население современного Китая. Сама теневая экономика составляет в среднем 35% ВВП стран с низким и средним уровнем подушевого дохода (до $5 тыс. в год на душу населения, то есть включая Украину). Самые высокие уровни тени наблюдаются в Латинской Америке и африканских странах южнее Сахары. Наименьшие — в ЕС и Восточной Азии.

МВФ применяет примерно те же методы оценки, что и наше Министерство экономики: объем роста торговли в сравнении с динамикой ВВП, потребление электроэнергии, динамика наличных в обращении.

Теневой рынок труда — это отсутствие социальной защиты, в том числе в контексте выплаты минимальной зарплаты. Именно в тени на фоне пандемического кризиса наблюдался рост на 85 млн тех, кто находится за чертой бедности. В Украине, по официальным оценкам, как указывалось выше, тень составляет 30%, а по неофициальным — все 50%. Из 23 млн трудоспособных лиц, в том числе 17 млн экономически активных, налоги у нас платят примерно 12 млн человек, то есть теневой рынок труда составляет от 5 до 11 млн человек.

Возвращаясь к статистике МВФ: 80% домашних работников в мире — это женщины, а 72% потеряли работу в период пандемии. Фонд делает выводы:

1. Страны с высоким неформальным сектором обладают более низкими темпами развития (тут можно добавить — за счет невозможности капитализировать бизнес и мультиплицировать капитал).

2. Работники неформального сектора более бедные и социально незащищенные.

3. Неформальный сектор консервирует гендерное неравенство.

Применительно к Украине можно провести и примерный расчет потерь: если теневой сектор составляет 30%, мы недополучили в прошлом году примерно $45 млрд ВВП. При уровне перераспределения валового продукта через госбюджет в 30% — это $13,5 млрд недополученных бюджетных доходов, или 364 млрд грн (почти еще одна смета расходов Пенсионного фонда, то есть выплаты нашим пенсионерам в случае детенизации можно было бы удвоить).

При расчете через показатель теневых зарплат получаем дополнительные поступления в виде налогов и ЕСВ в размере 180 млрд грн или 310 млрд грн (в зависимости от расчетного показателя тени, указанного выше — 30% или 50%).

При этом МВФ не призывает объявлять крестовый поход против теневой экономики. В его рецептуре — “мягкая сила”: инвестиции в образование, гендерное выравнивание, расширение доступа населения к финансовым услугам и кредитованию (тут можно вспомнить нобелевского лауреата из Бангладеш Юнуса Мухаммеда и его программу микрокредитования), программы цифровизации экономики (включая простые сервисы по уплате налогов) и мобильных денег, дерегуляция деловой среды, упрощение регистрационных и налоговых процедур, реформа рынка труда.

Для Украины ключевым рецептом успеха в данном контексте могло бы стать снижение кумулятивной нагрузки на фонд оплаты труда с нынешних 41,5% до единого трудового налога в 10% (базовая ставка с одновременным введением повышенной шкалы для богатых). Применительно к сказанному выше — это снизило бы индивидуальные транзакционные издержки бизнеса. Ведь механика данного решения достаточно проста: снизьте уровень транзакционных издержек в официальном секторе экономики до уровня платежей теневого бизнеса (который все равно платит: за “крышу”, за обнал, за работу подставных ФОПов) — и у теневиков не останется ни одного аргумента оставаться в тени. Ведь все они в душе хотят стать уважаемыми налогоплательщиками своей страны, а не заниматься постоянным схематозом и петлянием от правоохранительных органов. Но при условии, что стоимость обязательной транзакции в тени и в официале будет примерно сопоставимой. А вот значительного эффекта от недавно усилившихся проверок бизнеса и инициативы по непрямому отслеживанию доходов, вероятно, не будет. 

Алексей КУЩ