Такой многоликий сепаратизм

Как явление и проблема сепаратизм (от лат. separatus — “стремление отделиться, обособиться”), отделение (автономия) распространен во всем мире.

Его цель — независимость, присоединение к другому государству, повышение автономного статуса и т.п. Даже большие страны от него не застрахованы: Великобритания (шотландский сепаратизм), Индия (Джамму и Кашмир), Канада (квебекский), Китай (уйгурский), Испания (каталонский и баскский), РФ (кавказский). Список можно продолжить. Его характер чаще всего этнический и религиозный. В Африке — постколониальный. И даже исторический (Европа), когда в качестве оправдания сепаратизма берется факт государственности в прошлом.

История — дама капризная. Обосновывать ею право на обособление, как и “собирать территории”, опасно. Что же является катализатором нынешних сепаратистских проявлений и движений, которые стали головной болью власти и общественности ряда европейских стран? 

Всплеск сепаратизма в современной Европе наталкивает на мысль, что его пружины нужно искать в исторических процессах и их поворотах, характерных для последних столетий жизни континента. Так, начало второй половины ХІХ в. ознаменовалось индустриализмом с присущим ему мощным машинным производством и проблемой сбыта продукции.

Курс, который распространился на огромные хозяйственно-экономические пространства как на контролируемые политически и административно рынки сбыта, способствовал объединению “железом и кровью” Италии и Германии, созданию империй двойной структуры, которые состояли из метрополий и колоний. На базе христианского и цивилизационного единства актуализировалась идея объединения Европы, зародившаяся в Средневековье. В первой половине ХХ в. ряд идеологов — Р.Куденхове-Калерги, А.Носсиг, Ф.Науман — видели в Объединенной Европе ускорение экономического развития континента. Идею поддерживали такие фигуры мировой политики, как Г.Штреземан и У.Черчилль. Это было естественно. История не терпит застоя. Новое в общественно-политическом, экономическом и структурном смысле формирует тенденции, в частности и противоположные — центростремительные и центробежные. Борьба между ними ведет к появлению глубоких качественных изменений. 

Время — категория непрерывная, и колонии из желаемых рынков сбыта и сырьевых придатков быстро превратились в бремя для метрополий не потому, что СССР манил их коммунизмом, а потому что новейший проект рыночной экономики не имел в них потребности, а только хлопоты. Истеблишмент ведущих стран мира давно научился держать руку на пульсе и предотвращать болезнь заблаговременно. Англичане, французы, а за ними и другие европейцы начали отказываться от колоний. Этот своевременный жест в Лондоне деликатно величали “королевской милостью”. Францию окончательно убедила война в Алжире (1954—1962 гг.). Из наиболее офранцуженной заморской территории колонизаторы (почти миллион) вернулись на родину. Пример мужественный, он не потерял актуальности и сегодня. Однако Россия в формате СССР к подобному не прибегала, а после 1991 г., когда колонии разбежались, оправившись, развязала точечные гибридные войны (Приднестровье, Грузия, Южная Осетия, Абхазия, Крым, Донбасс), начала, разжигая костры сепаратизма, “собирание земель” и постепенно переводить СНГ под полный контроль РФ, что приблизило мир к третьей мировой войне с вполне прогнозируемыми последствиями. Его современный всплеск вносит беспокойство в ритм жизни многих стран мира — успешных и не совсем; старых и опытных, а также молодых, которые лишь овладевают азами независимости. 

У сепаратизма давняя история, он своим появлением обязан причинам, которые связаны с созданием и изменением границ государств. Каталонию, как свидетельствует древняя история, основал в 237 г. до Р.Х. карфагенский полководец Гамилькар, отец Ганнибала, которого за стремительные переходы называли Барка (Молниеносный). Отсюда, вероятно, название города Барселона. Легенда гласит, что так решили его воины. После Второй Пунической войны (2018—2001 гг. до Р.Х.) Барселона была процветающим городом Римской империи. История Каталонии с древних времен — это история борьбы за государственный статус. Ген независимости время от времени прорывался на поверхность общественного сознания. Так произошло в 987—988 гг., когда Каталония была независимой, в 1640—1652 гг. (восстание “Корпус крови” против засилья кастильцев), а также в октябре 1934 г., когда каталонский парламент проголосовал за независимость.

Это повторилось и 27 октября 2017-го. Для Каталонии, которая добивается независимости от Испании, вполне очевидна историческая основа. Ее влияние сказалось на конституции 1978 г., где в разделе о государственном устройстве записано, что Испания является государством автономных сообществ. В нынешнем референдуме, состоявшемся в наиболее самостоятельной и развитой автономии Испании с населением свыше 5 млн, участвовали 2,2 млн чел. Более 90% высказались за независимость. Причиной, которая побуждала к референдуму, стало перераспределение производимой там продукции в пользу мадридского центра и менее успешных автономий, что каталонцы считают несправедливым. 

 

Дух сепаратизма давно уже витает и над Италией. Здесь своя история этого явления. Уже со времен объединения (50—60-е ХІХ в.) складывалось социально-политическое и психологическое различие между Севером, трудившимся в поте лица, и Югом с его особым укладом жизни и мафией, чьи исторические корни уходят в Средневековье. Преступные мафиозные организации через связи с полицией, судами, административными службами, политическими и хозяйственными структурами практически контролируют все сферы жизни Юга, добиваясь своих политических и социальных целей. Такая ситуация создает пренебрежительное отношение к труду на всех этажах социально-экономического лифта. Проходят годы, а положение не меняется или же меняется настолько незаметно, что все остается по-старому. Даже итальянское экономическое чудо (1950—1960-х) не преодолело разительные диспропорции между Севером и Югом. У граждан Севера “эффект двух Италий” постоянно вызывает недовольство и желание отделиться. Сегодня такие настроения наиболее распространены в Ломбардии (центр Милан) и Венето (центр Венеция). В жизни обоих регионов тоже прослеживается “исторический след”. Венеция, расположенная на 118 островах и части северо-восточной материковой Италии, в средние века была мощным морским государством-республикой. Она имеет 1376-летнюю историю независимости и, естественно, практику государственной жизни. Известна в мире искусством времен Ренессанса, здесь родился композитор Антонио Вивальди, работали художники Джентиле и Джованни Беллини, Джорджоне, Тициан Вечеллио… Ломбардия, чьи земли лежат между Средиземноморьем и континентальной Европой, в свою очередь возглавляла в ХІ—ХІІ вв. Ломбардскую лигу северо-итальянских городов и неоднократно бросала вызов императорам Священной Римской империи, в которую входила лишь номинально. Миланские герцоги известны всему миру: государственник Джан Галеаццо Висконти, кондотьер Франческо Сфорца, тиран и покровитель искусств Галеаццо Мария Сфорца… Сейчас в Ломбардии проживает 1/6 населения Италии. И здесь ген истории также играет значительную роль. 

Предметом недовольства в Ломбардии и Венето стала та же причина, что и в Каталонии. В Ломбардии проживает немногим менее 10 млн чел., в Венето — 4,9. Всего в Италии — около 60 млн населения. Оба региона — самые богатые в Италии. Первый производит 20,7% ВВП государства, второй — 9,4. Каждый из регионов платит в центр больше, чем получает в инвестициях и услугах, и считает, что такой порядок плодит безделье и коррупцию.

Проведенные 22 октября 2017 г. референдумы о расширении прав автономий никого не испугали, потому что не имеют юридической силы. Но делать из них вывод об отсутствии сепаратизма на Севере Италии было бы неосмотрительно. Они заставили общество задуматься. Поскольку политические силы, отстаивающие обособление Севера, уже фактически сформированы. В 1989 г. сепаратистские движения во главе с Умберто Босси объединились в партию “Лига Севера”, которая выступает за предоставление провинциям Пьемонт, Венето и Ломбардия независимости и создание отдельного североитальянского государства со столицей в Милане. Членами партии являются ключевые политики Севера: Луча Зайя, президент Венето Роберт Кота, президент Пьемонта Роберто Марони, бывший министр внутренних дел в четвертом кабинете Сильвио Берлускони и др. 

Посыл исторического характера эксплуатирует также шотландский сепаратизм, имеющий место в спокойной, всегда уверенной в себе и добродетельной Великобритании. Начиная с ХІІІ в. Англия неоднократно стремилась инкорпорировать Шотландское королевство, образовавшееся в ХІ в. И лишь в 1707 г. цель была достигнута. Шотландия стала частью Великобритании. Однако ген независимости постоянно тлел в шотландском этносе. Его не запретишь никаким приказом. Он из поколения в поколение передается в песнях, балладах, эпосах, время от времени позиционирует себя в форме стремления к независимости, которое видим сейчас.

Еще более сложным стал путь русов-украинцев — титульного этноса Киевской Руси, который в ХVІІ в. оказался между двумя враждующими силами — Речью Посполитой и Московией, добывавших в борьбе контрольную акцию на владение Центрально-Восточной Европой. Все попытки Украины восстановить свой бывший государственный статус закончились после изнурительных польско-московских войн договором 1667 г. и “вечным миром” 1686 г., которые фиксировали равновесие сил, сложившееся во второй половине ХVІІ в. Расчленение Украины стало последствием внешнего вмешательства.

Не обошел сепаратизм и нынешнюю независимую Украину. Опять же он спровоцирован извне. Агрессия как рецидив тоталитарно-самодержавного характера, присущий российской имперской традиции, в основе которой лежит консенсус кремлевских правящих кругов и зомбированных СМИ низов, стала инструментом “собирания земель” и восстановления позиций РФ в мире в формате СССР. Затевая “русскую весну” в Донбассе, Россия, во-первых, для раскола Украины пошла по испробованному еще в феврале 1918 г. пути, когда (не без ее инициативы) была образована 11 февраля 1918 г. т.н. Донецко-Криворожская республика. Во-вторых, она учла многонациональный состав населения, доминирование в промышленных районах русского языка; в-третьих, использовала сложное социально-экономическое положение Донбасса, унаследованное Украиной после 1991 г., и то, что продолжительное время без внимания советской власти, а затем и украинской, оставалась “всесоюзная кочегарка” — угольно-металлургический гигант, который уже давно превратился в депрессивный район. По мере того, как нефть и газ вытесняли уголь из баланса энергоносителей топливной отрасли, шахтеры — основная масса работающих — переставали быть гвардией труда: когда-то высокие зарплаты падали, мажорные песни о трудовой доблести и героизме горняков стихали, что местное население воспринимало как разительную несправедливость, которую отрицать достаточно сложно.

Однако в Европе есть примеры, как решались проблемы с депрессивными районами. Так, в 1980-х правительство Маргарет Тэтчер закрыло нерентабельные угольные шахты Уэльса, что вызвало многочисленные протесты и забастовки. Прошла мучительная реструктуризация шахт. И оказалось, что горняков не бросили на произвол судьбы. Сейчас они, среди прочего, производят компьютерную технику. Те же причины вызвали во второй половине ХХ в. нарастание структурного кризиса в немецком Руре, где себестоимость тонны угля достигала 250 марок, а импортного — 100. Федеральная власть и правительство земли Северный Рейн-Вестфалия взялись за модернизацию, структурную перестройку угольной и металлургической базы, внедрение системы компенсаций и государственных субсидий. Сегодня лицо Рура, который еще недавно был лишь металлургическо-угольным, — это тяжелое и транспортное машиностроение, микроэлектроника, подготовка высококлассных специалистов для новейших отраслей. 

В Украине аналогичную проблему не решали. Донбасс просто уступили, отдали регионалам по принципу (который прижился в Украине) распределения не только квотных мест во власти за олигархическими кланами, но и территорий. Регионалы совместно с коммунистами начали готовить почву для вхождения Донбасса в “русский мир”, что провоцировала и чем не замедлила воспользоваться в имперских интересах Российская Федерация. Но преградой донецкому сепаратизму стал национальный ген — сила этнического единства украинцев, всех тех, кто считает себя частью украинской политической нации, которая возрождается в сложных условиях после 1991 г. Вторым неопровержимым фактором является отсутствие компактного проживания в Донбассе иного этноса. По данным статистики, 54% жителей Донецкой области составляют украинцы, Луганской — 58%. 

Активизации сепаратизма способствуют также процессы мировой глобализации, когда на смену территориальным категориям приходят пространственные, а межгосударственные границы теряют свое предыдущее значение, становятся сугубо административными. Товары, рабочая сила, капитал, услуги, во все больших объемах, беспошлинно преодолевают их. Глобализация к ним равнодушна, как и к происхождению рабочей силы. В Польше местных рабочих заменили украинцы, а поляки ищут высокие заработки в Германии, Франции, США, Канаде, Великобритании и т.п. Конкурентная борьба, проблемы которой еще недавно замыкалась на уровне первых в табели о рангах лидеров крупных государств — крупнейших производителей валовой мировой продукции (Большая семерка), теперь стала заботой транснациональных корпораций (ТНК). 

В пространственной системе комфортно чувствуют себя и малые государства, даже полисы вроде Сингапура. Лучше, чем большие, поскольку не участвуют в мировой политике. Они, в условиях сурового соблюдения международного права, ищут себя вне противостояния крупных государств и вместе с тем находятся под их защитой из-за опасения последних, что позиции противника могут усилиться. Они избирают узкую специализацию, доводят ее до филигранности, эффективно используют новейшие технологии и ориентируются на производство имеющей спрос продукции, ищут свой интерес в быстро глобализирующемся мире, поскольку уверены, что только от их труда и никого более зависит их благосостояние. Они далеки от мысли, что кто-то несправедливо воспользуется плодами их труда. 

Кому-то сепаратизм выгоден. Разжигать его через Интернет ради своих целей в разбалансированном мире (формирование нового мирового порядка на неопределенное время отложено) сейчас можно не вставая с кресла. Однако непреложным фактом остается то, что внутренне тлеющий и назревающий либо искусственно привнесенный извне как средство разрушения государственности, он возникает там, где появляются рожденные непродуманными действиями власти проблемы, создающие источник напряженности.

Владимир ГАЗИН