Советский обитаемый мир и новая унификация

Определенную часть городов в бывших советских республиках до сих пор можно назвать советскими. Однако не памятник Ленину в центре города делает их такими — они были построены “советским человеком”, который стремился в социалистическое будущее. А следовательно, такие города имеют свое строго регламентированное публичное пространство и свою смысловую нагрузку.

Эти города во многом похожи, имеют типовую застройку, одинаковые названия улиц, идентичные зоны расположения органов власти — областных, городских и районных советов, силовых структур и судов. С большой долей вероятности, приехав из одного советского города в другой (сейчас находящиеся в разных странах), в котором ранее никогда не были, вы не потеряетесь. Помимо регламентации публичного пространства, советские республики и города имели развитую “политическую инфраструктуру” — райкомы, горкомы, обкомы, партячейки на производствах и т.д., а также определенный “коэффициент идеологической плотности” (термин использует Алексей Юрчак). Городское пространство регламентировалось так, чтобы человек мог как можно проще и эффективнее воспринимать — и в дальнейшем воспроизводить — советскую действительность.

Многие города были построены в советское время вокруг крупных производств: шахт, заводов и т.д., и подавляющее большинство населения этих городов, в начале были рабочими на этих производствах. Это одно из основополагающих изменений советского периода — переход от села к городу, от сельского хозяйства к промышленности. Но и до сих пор мы живем в советских домах, работаем на советских заводах и пользуемся советской инфраструктурой.

Как умело подметил Owen Hatherley из The Guardian:

“Для того, чтобы по-настоящему декоммунизировать такие города, как Запорожье, лишь свержения гранитных тиранов совершенно недостаточно. Эти города нужно полностью снести”.

Однако есть опасность построив их заново получить все тот же советский город (по внешним проявлениям), ведь архитекторы, а также рядовые строители не смогут выйти за пределы своего опыта.

Отсюда закономерный вопрос — как занимаясь политическим проектированием на постсоветском пространстве и, предлагая новые господствующие означающие, не построить “новый СССР” или режим, основанный на культе личности?

Вполне возможно, нужна развитая “политическая инфраструктура” — органы легитимные не потому, что имеют прямую связь с тем, кто утвердил и “доказал” свою связь с “означающими” (например, лидером от имени которого принимаются решения на местах), а потому что, сами имеют такую связь, в равной степени и независимо друг от друга. Следовательно, обеспечивают связи избранной власти и общности на всех уровнях через различные политические структуры и предотвращает концентрацию полноты власти в одной точке. Таким образом не происходит создания “совета” — объединения в одном органе законодательной и исполнительной власти, а также контролирующих функций. Что в целом не чуждо людям на постсоветском пространстве, и это тоже необходимо учитывать, например Анатолий Собчак так описывал сложности в становлении новых институтов на постсоветском пространстве: “Мы слишком привыкли к тому, что закон может быть в любой момент заменен “революционным правосознанием” или подправлен с помощью инструкций и циркуляров. В общем, жизнь приучила нас к тому, что закон как дышло (как повернешь, так и вышло), что судьи независимы и подчиняются только райкому и т. д.” (цит.).

Постсоветским политическим проектам очень часто не хватает элементарной структурированности. Одна история — быть ориентированными (и публично это декларировать) на определенные представления и установки, и совсем другая — создавать разветвлённую иерархическую политическую инфраструктуру в масштабах государства. Способную обеспечить как приобщение и интеграцию локальных общностей в проект, так и выполнять сугубо сервисно-обслуживающие функции, для обеспечения определенного уровня комфорта общностей. В равной степени обеспечивая доступ к правосудию, медицине, образованию, эффективному накоплению и вложению капитала и т.д., и одновременно к глобальной визии коллективного, достижимого будущего. Джордж Сорос, описывая возможное реформирование советской системы указывает на следующее:

“Когда реформаторы радикализируются, они должны пересмотреть и изменить свое отношение к центру власти. Когда они были только реформаторами, любой шаг, который вел к ослаблению центра и делегировал власть, был, наверное, шагом в правильном направлении. Но радикальная трансформация требует нормальной, работающей исполнительной власти. Недостаточно уничтожить старый центр власти закрытого общества — необходимо учредить новую власть, достаточно сильную, чтобы построить открытое общество.” (цит.).

Следовательно, необходимо поставить вопросы — насколько остатки старой политической инфраструктуры могут быть интегрированы в новый проект? И что делать с общностью, которая опирается на старую?

Целенаправленное конструирование общности предполагает появление определенной солидарности. Как мы выяснили в предыдущей заметке, человек каждый день совершает акты воли, усилия над собой, и принимает и воспроизводит критерии нормальности установленные в проекте. Посредством чего понимает свое единство с общностью, получает ощущение целостности и осознаёт себя. И сама общность является общностью, в той степени в которой воспринимает себя таковой.

Соответственно, сталкиваясь с другими общностями (например, общегосударственный проект взаимодействует с локальными) появляется определенное пространство взаимодействия (публичное пространство). Задача политической инфраструктуры — обеспечение стабильности и устойчивости этого пространства, а также поддержание его целостности. Так как пространство взаимодействий динамичное, взаимодействие общностей приобретает разные формы. Например, может начаться доминирование одной общности над другой, не в смысле подавления, а за счёт большей привлекательности и конкурентоспособности.

Однако, для создания устойчивого и целостного социального объединения необходима унификация основных установок, мотиваций и представлений “нормальных” для каждой из этих общностей. Обеспечение непрерывного взаимодействия, обмена представлениями и их постепенная унификация — задача политической инфраструктуры. Что позволяет появиться более востребованному, конкурентоспособному и целостному новому проекту и, на его основе, модернизированной общности.

Владимир ГУРЖИ