Смотр реформаторов: Что такое государство

Государство не может быть созидательной силой. Все, что оно может сделать, — обеспечить территориальную целостность страны и безопасность граждан, остальное — дело самих людей. Эта мысль была стержнем реформ, проводившихся в Грузии командой Михаила Саакашвили и Кахи Бендукидзе. Эта же мысль стала лейтмотивом Недели структурных реформ в честь Кахи Бендукидзе, прошедшей 18—22 апреля в Киеве. 20 апреля выдающемуся реформатору, умершему в ноябре 2014 года, исполнилось бы 60 лет.

Каждый из пяти дней был посвящен отдельному сюжету — земельной реформе, валютной либерализации, реформе энергетики, приватизации, построению правового государства. Все эти сюжеты объединяет общая характеристика: обсуждаемые реформы чудовищным образом затянулись, украинский политический класс не может провести их (или довести до конца) уже два с лишним десятилетия.

Тот, кто внимательно следил за ходом дискуссий, вынес из них две новости. Плохая состоит в том, как мало сделано за последние два года, как много предстоит сделать. Хорошая — в том, что расхожие утверждения об отсутствии в Украине серьезных реформаторских концепций и самих реформаторов не соответствуют действительности.

Главная проблема

Кто хочет поглубже вникнуть в аргументы, прозвучавшие в ходе панельных дискуссий, речей и дебатов, может перечитать колонки на сайте nv.ua или посмотреть около 20 часов видеозаписей на Фейсбук-страничке Bendukidze Free Market Center. Сейчас же — о ключевой проблеме, с которой мы, украинцы, сталкиваемся во всех сферах нашей жизни. Эта проблема — наше государство.

Что с ним не так? Проблему хорошо характеризует эпизод, рассказанный в последний день Недели структурных реформ бывшим заместителем генпрокурора Давидом Сакварелидзе: “Когда меня назначили прокурором Одессы, один из моих заместителей спросил: “Давид Георгиевич, а вы знаете, как прокурора называют в Одессе? Бизнесмен без уставного капитала”.

Украина — страна с непропорционально большим государством относительно уровня нашего развития. Когда Украина, которая в шесть раз беднее Германии, пытается перераспределить через государство примерно такую же долю ВВП (43,2% и 44% ВВП соответственно), результатом становится всепроникающее бюрократическое “предпринимательство”. У общества просто не хватает ресурсов для того, чтобы поставить под свой контроль “бизнесменов без уставного капитала”, орудующих не только в силовых органах, но и, считай, в любых сферах, где имеется существенное присутствие государства.

Характерный пример — бесконечные споры о приватизации. “Это иллюзия, миф — когда кто‑либо думает, что можно реструктуризировать, улучшить работу предприятий, прежде чем их приватизировать”, — напомнил словацкий реформатор Иван Миклош, ныне возглавляющий группу советников премьер-министра. В качестве примера он привел приватизационное агентство Treuhandanstalt, созданное на территории ГДР после объединения Германии. “Они наняли лучших менеджеров из Западной Германии, там не было такой коррупции, и это не сработало, — констатировал Миклош. — Это не сработало даже в гораздо более благоприятных условиях, чем те, что наблюдаются в Украине”. Госсобственность, подпитывающую партийные бюджеты многих политических сил, нужно как можно скорее продавать, устраняя “бизнесменов без уставного капитала” из бизнеса.

Но сказать проще, чем сделать. Наше законодательство устроено таким образом, чтобы как можно надежнее заблокировать любую приватизацию. Бывший консультант Министерства аграрной политики Алексей Зубрицкий рассказал о том, что такое пресловутая “подготовка к приватизации”, точнее даже, предварительная фаза этой “подготовки” — передача государственных предприятий из ведения министерств и ведомств в Фонд госимущества (ФГИ). Как показал опыт Минагрополитики, процедура может затянуться на годы. Но даже после передачи предприятия в ФГИ до его продажи проходит от 8 до 18 месяцев. С этим, возможно, оставалось бы только смириться, если бы не прискорбный факт: чем дольше компания болтается в межеумочном статусе, тем меньше от нее остается ко дню приватизационных торгов.

Экс-министр экономического развития Айварас Абромавичус предложил радикальный выход из институционального кризиса, блокирующего процесс приватизации, — ликвидировать Фонд госимущества. Боюсь, правда, что это не поможет — тут всю систему менять нужно.

Порядок элиты

Украинское государство, целые сегменты которого превратились в частную собственность политической элиты, не только создает уникальные возможности для коррупции — политиков, чиновников, директоров госпредприятий. Элита, озабоченная сохранением “закрытого порядка” и подавлением конкуренции, делает все от нее зависящее, лишь бы не допустить открытия экономики, предоставления гражданам большего выбора. Чего стоит один только мораторий на продажу земли, за продление которого на прошлой неделе высказался премьер-министр Гройсман (зря все‑таки мы его не пригласили выступить на Неделе структурных реформ — возможно, он изменил бы свою позицию). Реформа, способная, по оценке реформаторского проекта Easy Business, на протяжении ближайших восьми лет принести Украине $122 млрд, просто не нужна группам интересов, правящим страной.

А что же в сферах, которые в любой, даже максимально свободной стране, остаются прерогативой государства? Дискуссия о судебной реформе показала, что даже та постепенная трансформация, которую отстаивает заместитель главы президентской администрации Алексей Филатов, под угрозой. Судейское сообщество не считает ситуацию такой уж драматичной — вопреки данным опросов, свидетельствующих о крайне низком уровне граждан к институту суда.

Если судебная реформа хоть как‑то движется, то с реформой прокуратуры и других силовых органов все куда хуже. Сакварелидзе и Виталий Касько уволены из прокуратуры. Молодежь, поверившая в возможность очищения прокуратуры от коррупции, ушла вместе с ними. Перезапустить реформу труднее, чем начать с чистого листа, отмечает Сакварелидзе. “Если не будет идеологии и политической поддержки, ни один чиновник в правоохранительной системе не возьмется за то, что делали ребята, — говорит он. — Наше увольнение не так трагично, как этот синдром”.

С прокуратурой все хотя бы на виду. Но это далеко не единственный силовой орган, нуждающийся в кардинальной трансформации. Например, реформе Службы безопасности Украины в Коалиционном соглашении уделена всего одна строчка, между тем как речь идет о третьей по численности спецслужбе в мире — после министерства госбезопасности Китая и ФСБ России. В СБУ числится 31 тыс. сотрудников, напоминает эксперт Bendukidze Free Market Center Сергей Коваленко. Самая близкая ей по численности в Европе — секретная служба Великобритании, где служит 5 тыс. человек. Новости об очередных обысках в IT-компаниях говорят о том, что “лишние” сотрудники СБУ не скучают. Очевидно, что в очищении от коммерческих функций нуждаются не только прокуратура и СБУ, но и другие силовые органы.

Что дальше?

“Общество изголодалось по победам”, — говорит Сакварелидзе.

“Десять лет, прошедших между революциями, показали, что никто не сделает за нас нашу работу”, — отмечает народный депутат от Самопоміч Андрей Журжий.

Содержательная альтернатива бесперспективному статус-кво существует. Два года назад в Украине не было и этого.

Никто не сделает нашу работу за нас — и все больше украинцев это отчетливо понимают.

Владимир ФЕДОРИН, сооснователь Bendukidze Free Market Center