Сергей Тарута: Нет голоса Донбасса — есть голос Кремля

На него возлагали такие же надежды, как на Игоря Коломойского в Днепропетровске: свой человек на Донбассе, богатый и влиятельный бизнесмен должен был усмирить сепаратистов. Но получилось иначе: пролилась кровь, началась война, ОГА переехала в Мариуполь. Впоследствии, выиграв выборы в одном из мариупольских мажоритарных округов, Тарута стал народным депутатом. Теперь он утверждает, что войну можно было предотвратить, если бы Киев вовремя прислушался к его советам.

Лекцию о ситуации в стране и на Донбассе Сергей Тарута прочитал в Украинском католическом университете во Львове.

То, что произошло на Донбассе, — это российская спецоперация. Кремлю не нужна успешная Украина. Они поняли, что на Майдане был сделан осознанный и однозначный выбор в пользу интеграции с Европейским Союзом, где Украина могла бы стать успешнее России. Естественно, главной задачей Кремля стало не допустить такого сценария. Бескровная и быстрая оккупация Крыма стала толчком для продвижения идеи “Новороссии” и переноса военных действий на Донбасс. Теперь России нужен замороженный конфликт, чтобы у людей не было других возможностей обеспечить себя, кроме как идти воевать.

Могли ли мы избежать такой кровавой развязки и стольких смертей? Да, если бы у нас изначально была чёткая стратегия действий, и ситуация была управляемой. На примере Мариуполя стало ясно: не важно, сколько боевиков и какое у них вооружение. Мы в состоянии им противодействовать. Сейчас нужно возводить оборонительные укрепления, и когда боевики поймут, что не смогут продвинуться дальше, появится шанс наладить переговорный процесс. Он будет болезненным, но без переговоров невозможно добиться перекрытия российской границы и остановить потоки оружия для боевиков.

Донбасс не может быть Приднестровьем, Южной Осетией или Абхазией: это сельскохозяйственные территории, а Донбасс — индустриальная. С точки зрения экономики, думаю, Донбасс самостоятельно справится с этой проблемой. Надеюсь, что промышленный потенциал не будет разрушен. Хотя уже сейчас многие предприятия режут на металлолом — это бизнес боевиков.

Часть уехавших оттуда уже не вернётся. По моим оценкам, примерно половина готова вернуться обратно, остальные уже прижились на новых местах. Поэтому населения на Донбассе станет меньше.

Мне уже лет пятнадцать предлагали быть губернатором. Уговаривали и в этот раз, но я тянул время, потому что никогда не видел себя во власти. Но, когда Россия захватила Крым, я понял, чем это грозит стране. Понял, что война может быть вполне реальной, хотя ещё верил, что её можно избежать, урегулировав протестные движения. Пришлось выбирать между комфортной жизнью для себя вне власти и страной. Я согласился, и мы с моей командой поехали в Донецк.

80% жителей Донбасса желали присоединиться к России. Таков был результат социологического опроса, который провели по моему поручению сразу после нашего приезда. Как это изменить? Общением, новыми тезисами и целями. За полтора месяца работы нам удалось уменьшить этот процент. Но началась война, и у нас не было инструментов влияния на ситуацию. Мы просто старались помочь всем, кто стал заложником этой беды.

Если бы Киев слушал нас больше, мы бы эффективнее сработали. Но власть не прислушалась к нашим советам. Единственным городом на Донбассе, где нам дали самостоятельно принимать решения, стал Мариуполь. Три человека — я, Арсен Аваков и Андрей Билецкий, — разработали операцию, чтобы сделать захват города невозможным. Если бы Мариуполь был взят, стремление России прорубить коридор в Крым никто бы уже не остановил. Но эту угрозу мы предотвратили.

В апреле (2014 года) в Донецк приехало пятьсот спецназовцев. Вице-премьер Виталий Ярема прилетел в город с чёткой задачей: освободить областную государственную администрацию. Донецкая милиция в этом участия не принимала. Демонстрантов пытались уговорить отступить. Ринат Ахметов поехал туда и пытался проводить переговоры, но его никто не услышал. Операцию по зачистке администрации назначили на половину пятого утра, но она была не до конца разработана. Её несколько раз откладывали, и в конце концов было уже поздно.

Силовая зачистка не решила бы проблему. К тому времени на Донбассе уже были боевики и лидеры подрывных групп. Они просто начали бы всё в другом месте. Я говорил руководству страны, что необходимо противодействовать диверсии. С помощью спецназа можно было найти и нейтрализовать боевиков, интегрироваться в их среду и понимать, что и как происходит. К сожалению, законодательство не позволяло использовать спецназ.

Россия вливает огромные деньги в пропаганду. Мы видели, что по российскому телевидению, рассказывая о Донбассе, делали даже вставки из боевых действий, происходящих в Африке. Когда обстреливали мирные районы, через минуту там появлялись журналисты, ужесточали картинку и даже рассказывали, что губернатор кушает детей на завтрак.

На оккупированных территориях нет украинских средств массовой информации. Боевики в первую очередь захватили телевышки, чтобы управлять передачей информации. Теперь донести на оккупированную часть Донбасса правду очень сложно. Следует срочно установить вышки вдоль буферной зоны и передавать информацию с украинской стороны, чтобы жители цеплялись за что-то.

Правду до конца показывать не нужно. Важно формировать ещё и правильное восприятие армии и добровольческих батальонов. Там, как и в любой войне, бывают не только проявления смелости, патриотизма и профессионализма. Знать эту ситуацию до конца обществу не следует. А на оккупированную территорию очень важно подавать правильный контент.

Военное положение помогло бы консолидировать общество. Скорее всего, руководство государства не объявило его, потому что боялось спровоцировать российскую интервенцию. Но я считаю, что и без военного положения мы можем эффективно противостоять этой агрессии.

Первые Минские соглашения были неэффективны. Не было понятно, кто их должен выполнять. Формат вторых был иной — в них принимали участие западные государства и президент России. Украина и Запад пытались настоять на главном пункте — контроле украинско-российской границы, но Россия этого не хотела, потому что конфликт бы сразу исчерпался.

Мы должны цепляться за эту возможность мирного урегулирования. На мой взгляд, в Минских соглашениях не хватает ответственности сторон. Если Россия защищает боевиков, пусть несёт за их действия ответственность перед мировым сообществом. А Германия и Франция должны отвечать за соблюдение договорённостей украинской стороной.

Я не вижу предпосылок для быстрого урегулирования ситуации. Но лучше ответ на вопрос о том, когда всё закончится, знает Владимир Владимирович. Главный сценарий идёт из Кремля, и, насколько мне известно, в окружении Путина есть партия войны и партия мира. Они борются между собой, и первая пока побеждает.

Ярослав НАЗАР, Роман ГУБА