“Самой большой проблемой для этой так называемой оппозиции является Ющенко”

В субботу “Наша Украина” (НУ), Украинская народная партия, Конгресс украинских националистов и ряд общественных организаций подписали договор о совместном участии в выборах. О причинах, заставивших эти силы конкурировать с объединенной оппозицией на основе “Батькивщины”, будущем лидере списка и спонсорах проекта рассказал председатель НУ, третий президент Украины Виктор Ющенко.

— Виктор Андреевич, под каким названием анонсированное объединение пойдет на выборы?

— В названии будут слова “Наша Украина” плюс еще что-то добавится. Была идея назваться Союзом патриотических сил, но кое-кто из моих коллег очень критикует слово “союз” — говорят, оно может не понравиться (избирателям). Поэтому, вероятно, мы остановимся на варианте “Наша Украина — Украинская оппозиция”. Наши штабисты говорят, что мы успеваем зарегистрировать обновленное название.

— Очень похоже на название, выбранное вашими коллегами: “Объединенная оппозиция “За Батькивщину””. Это что, конкуренция брендов?

— Нет, еще ведь не факт, что мы выберем именно это название. Этим названием мы хотим сказать, что в основе нашей силы лежит все украинское. Мы хотим показать, что апеллируем к украинцам, которые еще не спят. И мы сейчас заявляем о создании новой партии на базе НУ после выборов. Об этом говорится в декларации, которую мы подписали 7 июля, как об одной из наших целей.

— Вы давно говорите об объединении партий вокруг НУ. Почему же и в этот раз вы не создали единую партию еще до парламентских выборов?

— Проблема не с моей стороны! И я вам напомню, что за последние года четыре из “Нашей Украины” вышло 8 или 10 партий. Начиная с партии Арсения Яценюка (”Фронт змин”) или Николая Катеринчука (”Европейская партия”) и заканчивая “Единым центром” (партийный проект Виктора Балоги) или Вячеславом Кириленко (”За Украину”). И я хочу сказать, что есть мелкие игры, есть политические проекты маленьких князьков, которые хотят, чтобы в кармане, как элемент джентльменского набора, была собственная партия, пусть даже без всеукраинской сети и неживая.

— Это вы сейчас все названные вами партии описываете?

— Нет, я в целом говорю. Напоминаю вам, что в Украине есть партии, у которых есть только печать, но нет никакого влияния на избирателей.

— Вы планируете выдвигать кандидатуры и по партийному списку, и по мажоритарным округам?

— Мы сконцентрируемся на поддержке 70-80 кандидатов в округах плюс сформируем достойный партийный список. И мы рассчитываем, что суммарно не меньше 50-60 человек от нашей политической силы будет представлено в новом парламенте. Это позволит блокировать неприемлемую для нас политику и, в отдельных случаях, формировать политику государства.

— То есть по партийному списку вы ожидаете получить минимум 7%?

— Приблизительно так.

— Откуда у вас такие ожидания? Согласно соцопросам, у вас такого рейтинга и близко нет.

— Нет, но ведь избирательная кампания еще впереди! Есть треть украинцев, которые сегодня не определились. Убежден, что они ждут такого проекта, как наш. Это и есть наш мотив — иначе в украинском парламенте впервые за 20 лет может не оказаться национал-демократических сил.

— Не секрет, что у вас были серьезные проблемы с финансированием. Это не помешает вести активную кампанию?

— Я провел переговоры со многими сторонами, которые могли бы поддержать ту политику, которую декларирует моя политическая сила и семья партий, объединившихся вокруг НУ. И сторонники нашлись. Знаете, во всем мире правые силы создают климат для бизнеса, а бизнес эти силы финансово поддерживает.

— Мы увидим этих людей в вашем избирательном списке?

— Ни один представитель бизнеса, готовый поддержать мою политическую силу, не ставил условие прохождения в список. И я не намерен их туда включать. К тому же часть из них не хотят называть свое имя, поскольку боятся преследований. Хотя есть и те, кто готов официально заявить о своей поддержке.

— Вы не думаете, что в итоге возникнет подозрение: мол, часть этих людей поддерживает вашу силу по другим, скажем, непатриотическим соображениям? Что они, например, близки к нынешней власти?

— Ну, а если люди боятся назвать себя, то что делать? Или я вам новость какую-то говорю, что люди могут бояться?

— Лично вы идете на выборы по списку или по округу?

— Если я пойду по мажоритарке, то сложится впечатление, что я не верю в коллективную победу, а это не так! Я верю, что у нас успешный проект. Поэтому я ограничиваю свою миссию тем форматом, где удобнее всего будет эксплуатировать имя президента Ющенко. И я уже сказал: я не требую своего пребывания ни на первом месте, ни на сотом.

— Но если кампания будет основываться на вашем имени, это означает, что вы должны идти в начале списка, верно?

— Я не против этого. Я только не хочу, чтобы сложилось впечатление, что для меня самоцель — попасть в парламент. У меня такой самоцели нет.

— Я процитирую вашего давнего и верного соратника Романа Безсмертного: “Ющенко надо взять паузу. Окружение Ющенко должно честно пояснить ему, что его присутствие в любом проекте сводит результат к нулю”. У вас действительно высокий антирейтинг. Может, вам стоит отойти от партии?

— Роман Петрович высказывает много идей, и он в очередной раз неправ. Я не хочу сейчас казаться нескромным, но я должен пояснить свои амбиции. Я с 1993 года 8 лет возглавлял Нацбанк. Я принял его, когда платежная система была парализована, у нас не было ни цента резервов, была чужая валюта, и не было банковского надзора. И я провел реформы, создав лучшую в Европе платежную систему и банковскую систему, не знавшую с тех пор системных кризисов...

— Виктор Андреевич, вы говорите о прошлом, а вопрос касался сегодняшнего дня.

— Вы хотите услышать мой ответ или хотите спросить и уйти?! Тогда можно на этом и закончить! А если вы хотите понять мой ответ, то наберитесь терпения и слушайте! Я сделал из Нацбанка то, чего до меня никто не делал, и смею вам сказать: я — профессионал! Когда президент Леонид Кучма предложил мне возглавить правительство, страна висела на грани глобального кризиса, и за 8 месяцев я решил вопрос всех пенсионных долгов, поставил точку на просроченных зарплатах. Я привел в систему расчетов живые деньги, хотя до того все оплаты проводились телевизорами “Электрон”, валенками и ЛАЗами. Мы вышли на бездефицитный бюджет. И я считаю, что я был профессиональным премьер-министром. Когда я стал президентом, я принял страну с бюджетом в 90 млрд грн, а когда ушел, бюджет был 270 млрд. Когда я уходил, инвестиции выросли с $7 млрд до $37 млрд, и все инвестировали в политику Ющенко, простите за мою нескромность! Минимальная пенсия, когда я пришел, была 50 грн, а когда ушел — стала 500 грн. И я горжусь своей работой. Мы имплементировали Болонский процесс, стали членом ВТО. Я профессионал! И потому 10 лет присутствия “Нашей Украины” на политической карте страны — это лучшие годы украинского становления. И если бы все эти годы в политике не было “Нашей Украины”, если бы мы проиграли в 2004 году, вы бы увидели здесь Белоруссию, у которой вдесятеро больше проблем. Так что я всегда буду гордиться своей ролью. Я не могу оставаться в стороне. И это не ради власти — она мне не нужна.

— И все же давайте вернемся к заданному вопросу. Вы уверены, что ваше присутствие в проекте добавит ему рейтинг?

— Я не буду “присутствовать” в проекте, я буду его возглавлять! И я предлагаю вам, украинцам, альтернативу “ширке”. Вам это не нужно? Ваше право. Но дайте мне возможность сказать через четыре месяца: дорогая украинская громада, вы спрашиваете, почему власть такая? Не спрашивайте. У вас был выбор, вы его не сделали, и это — ваша ответственность.

— Вы всегда говорили о недопустимости распыления правых сил, о том, что на выборы нужно идти единым блоком. Разве сейчас ваш путь не является таким же распылением?

— Нет, не является. Сегодня политический спектр выглядит так: есть высшая партийная лига во главе с Партией регионов и БЮТ. И лидеры БЮТ — этой окрошки, этого сборного проекта — говорят, что если вы не с нами, то вы против демократии или, вторая версия, против Украины. Ко мне же пришли партии, которых не приняли в так называемую объединенную оппозицию. И в их числе — моя политическая сила. Ведь понятно же, что самой большой проблемой для этой так называемой оппозиции является Ющенко. И поэтому “Наша Украина”, инициировавшая создание Комитета сопротивления диктатуре, через три месяца увидела, что КСД приватизируется одной политической силой! Мы были в КСД с самого начала, а потом узнали, что в предвыборный альянс нас не приняли. Скажите, мне — президенту, который считает, что он много сделал для нации,— мне что, сидеть в бузине и аплодировать “ширке”? Еще один вопрос — а почему Виталий Кличко или “Свобода” не делают раскола? Потому что со склеиванием супер-гипер-оппозиции вы теряете до 14% поддержки. У людей не укладывается в голове, как можно объединить такие разные вещи.

— То есть главной причиной неучастия НУ в объединенной оппозиции стало то, что вас туда не приняли?

— А как бы вы реагировали, оказавшись на месте партии—основателя этого объединения? Пошли бы на кладбище? Или взялись за организацию своего избирательного проекта?

— Почему же многие люди, которых сложно заподозрить в непатриотичности, в том числе глава политсовета “Нашей Украины” Валентин Наливайченко, покинули НУ?

— Последние месяцев 15 значительная часть партийцев, в том числе многие члены президиума и политсовета НУ, очень активно работали в КСД — инициировали, поддерживали этот формат. И оказалось, что часть представителей НУ слишком интегрированы в модель сотрудничества с КСД. А затем им пообещали место в списке или поддержку в округе, и все это при одном условии — “Нашей Украины” в этом проекте быть не должно. И когда об этом стало известно, я поднял вопрос на президиуме и сказал: я не допускаю возможности того, что “Наша Украина” не будет участвовать в выборах. Та дорога, которую нам предлагают,— это дорога на кладбище. Мы не должны стоять в сенях и просить, чтобы нас включили в список участниц объединенной оппозиции. И если нам показывают красную карточку и говорят, мол, срок годности вашей партии исчерпался, а нам от вас нужны 3-4 имени, то я считаю, что нечестно, не по-партнерски. С того времени мы начали строительство самодостаточного избирательного проекта.

— По нашим данным, КСД был готов оставить “Нашу Украину” в своем составе. Выдвигалось одно условие — отсутствие Ющенко. Это верно?

— Знаете, Тимошенко написала письмо о том, как сильно она хотела бы видеть Наливайченко и компанию в списке, подчеркнув при этом между строк, что нет лучшего формата утилизации “Нашей Украины”, чем вырвать из высшего эшелона партии несколько лиц и оставить ее лидера на политическом кладбище... С 2005 года, после встречи Тимошенко с Путиным, когда были решены все ее криминальные вопросы, у Юлии Владимировны осталась одна тема и одна задача — обструкция Ющенко. Учитывайте это, когда вы смотрите на сегодняшнюю политическую карту. Учитывайте, что вы имеете дело с “ширкой”. На этом фоне вы видите наш чистый проект, который дает ответ любому, у кого осталось что-то украинское.

— То есть это было условие Юлии Тимошенко?

— Делайте выводы сами.

— Скажите, а чем идеология “Нашей Украины” принципиально отличается от идеологии объединенной оппозиции?

— О чем можно говорить, если политическая сила подписывает газовое соглашение?

— Его не партия подписала, а конкретный человек.

— Но это был лидер партии! Уважаемые, если вы разделяете позицию БЮТ и премьер-министра в 2009 году, вы наивные люди. Политическая сила, которая принесла соглашение с наибольшими потерями для страны за 20 лет, доказала, что она не может действовать в интересах Украины. Моя политическая сила, наоборот, доказывает, что мы можем принимать решения в национальных интересах. В БЮТ есть много людей с искренне украинским сердцем, которые заблудились, имена которых используют. Но я не разделяю закон о языке, принятый благодаря 30 “тушкам” из БЮТ.

— Кстати, о законе “Об основах государственной языковой политики”. Вы так и не появились на акции протеста против его принятия, которая продолжалась с 3 по 6 июля возле Украинского дома.

— А вы знаете, что в Украине живет 46 миллионов? И не все они попали к Украинскому дому. Есть десятки способов защитить свой язык. Мне, президенту Украины, намного эффективнее удается мобилизовать на защиту украинского языка вверенную мне политическую силу. Которая, кстати, инициировала голодовку протеста у Украинского дома. И это тоже моя заслуга.

— Но если вы намерены активизировать предвыборную кампанию, возможно, вам стоит участвовать и в основных акциях протеста?

— Не стоит. Знаете, какова была цель людей, которые там стояли? Кстати, многие из них — русскоязычные. А некоторые даже украиноязычные, у которых дети и трех слов по-украински не свяжут. Но они были там и попали у вас в хороший список. Хотя они пришли туда, чтобы вас использовать! Конвертировать свою активность в обманутые голоса. А я хочу сказать: не политизируйте процесс, не конвертируйте честные усилия людей в гадкий политический проект. Кстати, помните, как это было на “налоговом Майдане”? Люди тогда сумели сказать: дорогие партийцы, не надо использовать нас, как котят. И они протестовали без политической поддержки.

— Каким вы видите выход из ситуации, сложившейся после голосования по языковому законопроекту?

— Сейчас есть много рычагов, которые могут привести к тому, чтобы этот закон не вышел в свет. Сейчас мы на первой ступени — нам нужно сделать все для того, чтобы та позиция, которую задекларировал спикер Владимир Литвин, была сохранена. И если это удастся, то это будет самым значительным поступком Литвина за все годы его каденций. Я понимаю, что по многим пунктам Литвин может зависеть от власти, но я хотел бы, чтобы давление на него не сработало. Это по достоинству оценят в будущем. Если это не удастся, и мы окажемся на второй ступени, когда закон пойдет на подпись президенту, нужно будет все сделать, чтобы у президента были аргументы для ветирования. Глава государства в этом случае окажется в сложной ситуации. При любом его решении какая-то часть страны покажет ему желтую карточку — в любом случае его решение вызовет противостояние среди нации. Поэтому нежелательно, чтобы этот документ доходил до президентской администрации, это только усложнит ситуацию. Но если такое случится, президенту следует ветировать его и предложить парламенту мораторий на языковой вопрос до выборов. А если закон все же будет подписан, останется третья ступень — Конституционный суд.

— Ожидаете ли вы грязных парламентских выборов с масштабными фальсификациями?

— Я думаю, что 2004 год не повторится. Власть сегодня слабее, чем тогда. Ей в наследство остался более высокий уровень демократии. В стране сегодня другой избиратель, другой журналист, поэтому с точки зрения нарушений выборы пройдут намного осторожнее, чем в 2004 году. К тому же власть понимает, что Европа смотрит на Украину под лупой. Проблема в другом — принятый закон о выборах является самым криминализированным за всю нашу историю.

— Совет Европы и Венецианская комиссия, по-моему, так не считают: они оценили закон вполне позитивно.

— Да вы сами посмотрите, что за закон приняли. Взяли все худшее из мажоритарной модели, все худшее из пропорциональной и “ширкой” его проголосовали. Конечно, я жду злоупотреблений! Потому что политические силы, принимавшие этот закон, сделали все, чтобы поддержать манипуляции, подтолкнуть к ним. Начиная с формирования комиссий и заканчивая оформлением документации на участках и в округах. Власть будет использовать это и в итоге получит негативную оценку, за которой последует что угодно — от факта непризнания выборов честными и справедливыми до дипломатических ограничений.

Сергей СИДОРЕНКО