“Самая страшная колония”: что украинские военнопленные рассказывают о мордовской ИК-10

23-летний военный с позывным “Архитектор” попал в плен после выхода с “Азовстали”, 20 мая 2022 года. С тех пор он считал дни до освобождения. Мечтал вернуться домой до того, как наступит тысячный день плена — и ему это удалось: его обменяли на 992-й день.

Он верил в это, несмотря на то, что его родной Херсон, когда он попал в плен, находился в оккупации.

Все эти 991 день он старался не только не сломаться сам, но и поддерживал других шутками — даже тогда, когда его сокамерники едва заходили, а порой и заползали в камеры после избиений надзирателями.

В колонии № 10 в Мордовии он провёл почти 11 месяцев — с февраля по декабрь 2024 года. Там он был одним из самых молодых военнопленных. До этого прошёл через колонии в Оленовке, на территории аннексированной ДНР и в Старом Осколе Белгородской области.

Парень пошёл добровольцем в Вооружённые силы Украины в ноябре 2021 года. До службы в армии учился на архитектора. Со временем понял, что строительство и проектирование — не его дело. Но в армии получил позывной, который напоминал ему об учёбе на архитектурном.

“Я пошёл служить, потому что на самом деле это была моя мечта детства. Кроме того, уже на тот момент, до российского полномасштабного вторжения, я понял: именно благодаря армии наша страна дальше существует”, — рассказывает Архитектор.

Его подразделение было одним из тех, кто с первых дней российского вторжения оборонял Мариуполь и выходил в плен с завода “Азовсталь”. Из соображений безопасности мы сохраняем анонимность этого военнослужащего.

Он — один из сотен украинских военных, вернувшихся домой в ходе обменов 2024—2025 годов. Они рассказывают о систематических избиениях, пытках и другом бесчеловечном обращении в российском плену. Благодаря этим свидетельствам появляется всё больше информации о реалиях плена и, в частности, о самых страшных тюрьмах для украинцев.

Одна из них — колония № 10 в посёлке Ударный Зубово-Полянского района Республики Мордовия. “Везде было тяжело, но труднее всего — в Мордовии”, — говорит Архитектор. Похожие отзывы дают и другие бывшие пленные, прошедшие через разные места заключения.

Би-би-си решила разобраться, что известно об этой тюрьме и о тех, кто должен нести ответственность за пытки военнопленных.

 

 

Мы пообщались с шестью военными, прошедшими плен в Мордовии, а также с сестрой погибшего там морпеха. Их свидетельства указывают не только на садистские наклонности отдельных охранников и медиков, но и на системную и целенаправленную инвалидизацию. Эти свидетельства совпадают между собой и подтверждают друг друга.

Украинские военнопленные, находившиеся в этой колонии, видели в своих камерах десятки гражданских украинцев. Российские силовики похитили их на оккупированных территориях Украины. Многие из них удерживаются без суда и следствия, без официального статуса и без связи с семьями.

Мы рассказываем про “самую страшную колонию в Мордовии” на основе свидетельств бывших пленных и их родственников.

 

“Маленькое Гуантанамо”

 

ИК-10 в поселке Ударный Республики Мордовия — это колония особого режима, так называются учреждения с самыми суровыми условиями отсидки. Туда, согласно УК РФ, отправляют мужчин, осужденных к пожизненному лишению свободы, или при “особо опасном рецидиве преступлений”. В колониях особого режима есть три вида условий: облегченные, обычные и строгие. Последние предусмотрены для двух категорий заключенных — либо это те, кто уже внутри колонии особого режима злостно нарушил порядок, либо осужденные, которые в период отбывания наказания совершили новые преступления.

Бывший заключенный Владимир Качаев рассказывал в 2015 году “Медиазоне” (внесена Минюстом РФ в реестр “иноагентов”), что единое помещение камерного типа (где содержат “злостных нарушителей”) в ИК-10 — “это маленькое Гуантанамо”. Это место Качаев называл рассадником туберкулеза: “Таблетки дают только по назначению. А добиться, чтоб тебя приняли врачи — это невозможно. И там до сих пор всё так же. Ничего не поменялось там, даже хуже стало. Бетонные камеры и сырости больше”.

“Туберкулезные больные находятся 24 часа вместе со здоровыми”, — писал об ИК-10 в 2014 году правозащитник Сергей Марьин (он много лет боролся с нарушениями прав мордовских заключенных, а сейчас сам отбывает срок в колонии-поселении из-за антивоенного поста и пикета). Впрочем, в ИК-10 здоровых людей “можно искать с огнем и вряд ли найдешь”, добавлял Марьин.

По данным источников Би-би-си, массово завозить украинских военнопленных и задержанных российскими властями гражданских украинцев в эту колонию начали в январе—феврале 2023 года. Именно в это время оттуда начали переводить российских осуждённых по уголовным делам в другие тюрьмы — на что те даже жаловались.

“Мама очень переживает брат сидит на 10 давно не звонил”, — написал в 2023 году участник чата об ИК-10 в соцсети “ВКонтакте”. Ему ответил другой участник: “Там тяжелая ситуация с таксофонами из-за военнопленных один телефон по заявлению 200 чел в зоне так что ждите”. Рядом с пленными в ИК-10 действительно отбывают сроки лишения свободы российские осужденные, следует из решений судов об установлении административного надзора.

Но российские заключенные, судя по открытым данным, были полностью изолированы от лагеря для украинцев на территории колонии. Когда в январе 2023 года в ИК-10 начали размещать военнопленных, число обычных заключенных в ИК-10 уже серьезно поредело — одни завербовались на фронт, других срочно переводили в другие колонии. Вербовщики Евгения Пригожина приезжали в колонию несколько раз, во время второго визита, в ноябре 2022 года, по данным правозащитника Ивана Асташина (власти РФ считает его иноагентом), в ЧВК “Вагнер” записались около 60 человек. “Источник, знакомый с ситуацией в этой зоне, отмечает, что ничего удивительного в этом нет: условия отбывания наказания там очень тяжёлые, выход на работу 100%, заставляют идти на промзону даже инвалидов. Какими методами администрация этого добивается, остаётся только догадываться. Впрочем, про пытки, избиения и рабский труд в ИК-10 Мордовии правозащитники сообщали как минимум на протяжении последних 10 лет”, — писал Асташин.

Бывший заключенный ИК-10 (он согласился поговорить с Би-би-си на условиях анонимности) рассказал, что в октябре 2023 года его вместе с другими осужденными увезли из колонии по разным лагерям в Мордовии — среди них ИК-11, ИК-1 и Лечебно-исправительное учреждение-19. Собеседник Би-би-си утверждает, что с украинскими военнопленными он в колонии не встречался и некоторые осужденные жаловались в суд на необоснованность перевода. Би-би-си нашла решение по жалобе заключенного Дмитрия Калинина — он жаловался, что его незаконно, без объяснения причин, этапировали из ИК-10 в лечебное учреждение ФСИН, где отбывают наказания больные алкоголизмом и наркоманией.

Калинин содержался в ИК-10 в обычных условиях (жил в помещении на 40 человек площадью 82,7 кв. м.) до 21 января 2023 года — как раз к тому моменту “обычные условия”, по-видимому, начали освобождать для пленных. Суд признал, что направление осужденного Калинина без его согласия и медицинских показаний в лечебное исправительное учреждение было необоснованным, но обусловлено указанием ФСИН под грифом “для служебного пользования” от 18 января 2023 г. и относится к иным исключительным обстоятельствам”. Такими обстоятельствами, судя по всему, было размещение в ИК-10 украинских пленных. В те же дни переводили и других заключенных, следует из решений судов, которые изучила Би-би-си.

Стоит отметить существенную разницу между отношением к бывшим российским заключённым и к украинским военнопленным в этой колонии.

Во-первых, все опрошенные украинские военные рассказали Би-би-си, что ежедневно слышали слова ненависти и оскорбления в адрес украинцев и Украины как государства.

Во-вторых, физические и психологические издевательства над ними были систематическими и ежедневными, тогда как бывшие осуждённые за уголовные преступления жаловались на отдельные случаи жестокого обращения и плохие бытовые условия.

Мордовская колония находится в 500 км от Москвы и в 1600 км от Украины. К началу 2023 года увеличилось количество украинских военных в российском плену, а некоторые тюрьмы на оккупированных территориях были либо закрыты, либо переполнены.

По данным украинской Медийной инициативы по правам человека (МИПЧ), на июнь 2023 года украинских пленных в России содержали более чем в 40 колониях и СИЗО, причём их регулярно переводили из одной тюрьмы в другую. В мае 2024 года украинская разведка заявила, что, по ее данным, пленных содержат в 186 местах, куда Россия не допускает представителей Международного Красного Креста. В мае 2025 года украинский Координационный штаб по вопросам обращения с пленными сообщил, что ему известно о 300 местах, где держат военнопленных и гражданских украинцев. Би-би-си не может независимо подтвердить эти сведения.

Некоторые места неволи находились рядом с украинско-российской границей, некоторые — далеко в глубине России. Мордовская колония относится к последним.

По мнению опрошенных правозащитниками военнопленных, это делается для того, чтобы нельзя было привыкнуть к конкретной тюрьме и впоследствии идентифицировать надзирателей. Чем дольше человек находится в одном месте, тем больше он может запомнить и узнать.

Кроме того, смена тюрем запутывает следы пленных, и родственники не могут отследить их маршрут. Но для этого российским властям приходится постоянно расширять географию и список таких мест несвободы.

Один из бывших украинских военнопленных рассказал Би-би-си, как в январе 2025 года случайно подслушал разговор надзирателей о количестве пленных во всех четырёх бараках мордовской колонии ИК-10 — 610 человек. Эту цифру они получили после очередного обмена. Всего колония рассчитана примерно на 1500 заключённых.

 

Ржавые пятна на кровати

 

Освобождённые из плена рассказывают не только о пытках, избиениях и унижениях, но и о показательных проверках со стороны российских государственных органов. Эти проверки не останавливали издевательств и не улучшали условий содержания.

Архитектор вспоминает, как в его камеру в Мордовии зашёл представитель уполномоченной по правам человека России Татьяны Москальковой. На лице у пленного был большой синяк под глазом — от удара ногой надзирателя, который наступил ему на голову и одновременно бил по почкам. А на ногах — рассечённая кожа от ударов трубой из ПВХ.

“Спецназовцы, охранники говорили: „Вы нам здоровые не нужны, вы нам нужны просто живые“. Они научились бить трубой из ПВХ так, что она рассекала кожу. У меня были рассечения на ногах. Один удар этой трубой — и кожа лопается. Для них всё это — избиения, пытки электрошокерами, трубами, дубинками — просто развлечение. Они бьют и смеются, веселятся, им это в кайф”, — рассказывает военный.

 

 

На стенах в камере был грибок. Перед туалетом только перед проверкой повесили занавеску. Иногда перед такими проверками им выдавали новое белье, но в этот раз на кроватях были застарелые ржавые пятна от крови. Истощённые украинские пленные смотрели в пол, стоя перед представителем инспекции. У некоторых на ногах были открытые раны. У всех — чесотка. “Он зашёл к нам, посмотрел, спрашивает: „У вас всё хорошо?“ — „Да“. — „Вас не бьют?“ — „Не бьют“. — „Жалобы есть?“ — „Нет“. — „Ну, всё хорошо. Удачи, до свидания“. А на следующий день нас забили просто за то, что в камере лежали одни лишние носки”, — вспоминает бывший пленный.

“Забить” — это значит так отбить ноги, что ты потом в камеру ползёшь”, — поясняет Архитектор.

Архитектор подчёркивает, что эти избиения сопровождались унизительной бранью и месседжами антиукраинской пропаганды.

“Они кричали на нас: „Почему у вас стоят памятники Бандере? Почему вы его прославляете? А вот вы фашисты, а вот вы нацисты! А вот почему вы в Европу лезете? А зачем вам Майдан? А зачем вы Донбасс бомбили восемь лет?“ Для них мы просто другие. Им не нравится, что мы уходим от совка, что идём в Европу, стремимся жить в цивилизованном мире”.

 

 

Он стал свидетелем того, как у одного из пленных отказали ноги — он больше не мог ходить. Это произошло после “приёмки” — процедуры регистрации вновь прибывших. “Приемка” — одна из самых жестоких практик в российских колониях строгого режима. После этапа заключенных прогоняют через строй сотрудников ФСИН с собаками в полусогнутом положении, часто в это время охранники кричат и бьют. Далее заключенных раздевают и избивают. Это происходит не в каждой колонии, но настолько массово, что это даже не особенно скрывается.

Чтобы просто поднять голову и посмотреть в небо, нужно было разрешение, вспоминает санитар и водитель Олександр Тетерятников. В мордовской колонии он провёл почти год. Всего в плену — 21 месяц. До Мордовии его удерживали в СИЗО-2 города Ряжск в Рязанской области.

Когда официальная проверка пришла в камеру Тетерятникова, он видел только ноги “ревизора” — поднимать глаза было запрещено. Лица ни охранников, ни уголовников, которые помогали тюремщикам, украинские пленные никогда не видели.

Никакие демонстративно-показательные проверки не останавливали издевательств над пленными и не улучшали условий их содержания.

“Ими движет телепропаганда. Они по жизни были и остаются рабами. Слушали свой телевизор, а потом приезжали на смену в колонию и издевались над нами. Они вспоминали нам Мазепу, который предал Петра I, когда под Полтавой была битва. Вспоминали Бандеру, который якобы работал на Гитлера. Своей истории они не знают. Но знают, что происходит у нас… Путин их зомбировал”, — рассказывает Олександр о том, что говорили украинским пленным спецназовцы ФСИН.

За 632 дня своего плена Олександр, как и другие военнопленные, с которыми мы общались, ни разу не видел представителей Международного комитета Красного Креста (МККК), которым удалось бы получить доступ к украинским пленным. МКК далеко не всегда получает доступ к местам заключения, где содержатся украинцы в России, не говоря уже об изоляторах и колониях на оккупированных территориях. Например, российские власти так и не допустили представителей МКК в СИЗО-2 в Таганроге — освобожденные из российского плена украинские военные еще в 2023 году рассказывали, что их регулярно подвергали жестоким пыткам в этом изоляторе. По их словам, физическое и психологическое насилие, в том числе избиения и пытки электротоком, там тоже носят систематический характер. В этом же СИЗО держали затем убитую в российском плену 27-летнюю журналистку Викторию Рощину.

 

 

О бытовых условиях проживания заключенных мордовской ИК-10 задолго до начала войны можно судить по жалобе Дмитрия Переверзева (копия решения суда по ней есть у Би-би-си). Он заявил, что камера штрафного изолятора, куда его отправляли в 2012 году, для него была мучительно тяжелым и унизительным испытанием — не хватало ни электрического, ни дневного света, было сыро, доски пола сгнили, не было даже холодной воды, а из-за отсутствия вентиляции ощущалась нехватка воздуха. Из-за антисанитарных условий в камере обитали мыши, крысы, тараканы. Кроме того, так называемые чаши Генуя — напольные унитазы — были обильно покрыты человеческими испражнениями, а отсутствие моющих средств, водоснабжения затрудняло уборку помещения, “в связи с чем постоянно имелся неприятный, удушливый запах”. Суд рассмотрел и отклонил жалобу — через 10 лет, в 2022 году (когда заключенный отправил ее из другой зоны), поскольку администрация колонии представила справку, что условия в ней нормальные.

За десятилетие в ИК-10 мало что изменилось — так, в 2024 году Верховный суд Мордовии отклонил жалобу заключенного Кирилла Банецкого — он отбывал наказание в колонии в 2021-м и 2022 годах и утверждал, что там “нечеловеческие условия”, а косметические ремонты не проводились с 1980-х.

 

Стояние, электрошокеры и натравливание собак

 

Один из специфических методов издевательств над военнопленными в российских тюрьмах — это требование стоять по много часов подряд без права присесть или даже пошевелиться. Этот приём, рассказывают пленные, регулярно применялся в мордовской колонии. Там заставляли стоять по 16 часов в сутки. Также принуждали петь гимн Росии по десять раз на день. Если пение не нравилось — могли избить.

Такое могло длиться для конкретной камеры месяцами, и тогда ноги опухали, на них появлялись гнойные раны. Если их не лечить, это грозило ампутацией. В тяжёлых случаях — смертью.

“Ты просто стоишь на одном месте весь день. Если обопрёшься и это увидит видеокамера — всё, тебя выводят. И не только тебя — выводят дежурного по камере и всех остальных. И прямо в коридоре начинается допрос с избиениями: „Кто присел? Кто шевельнулся? Кто разговаривал?“ Там надо стоять вообще неподвижно”, — рассказывает Архитектор.

Молодой организм Архитектора выдержал такую нагрузку. А у Олександра Тетерятникова от стояния образовалась огромная рана на ноге. После освобождения ему сделали несколько операций.

“Это были почти праздничные дни, когда разрешали сесть. Дают команду: „Сесть!“ — садишься на краешек кровати, сидишь прямо. Не дай бог закроешь глаза, начнёшь разговаривать или что-то не так сделаешь — все встают, стоим снова”, — вспоминает Архитектор.

После такого многомесячного стояния нужно было долго восстанавливаться.

“У меня до сих пор на ноге нет чувствительности. Били везде, но дольше и жестче всего били именно там. При этом тебя заставляют кричать: „Спасибо, гражданин начальник!“, — рассказывает Олександр Савов, украинский морпех, освобождённый в марте 2025 года. Он попал в плен после выхода с „Азовстали“ в середине мая 2022-го.

Сейчас Савову заметно тяжело ходить. В плену он прошёл через колонию в Оленовке, СИЗО-2 в Таганроге, СИЗО-1 в Курске и колонию № 10 в Мордовии. Последнюю он называет самой страшной.

В результате многочасового стояния могут возникать тяжёлые, долго не заживающие раны, которые называют трофическими язвами.

 

 

“В такой позе ухудшается венозный отток крови, нарушается питание тканей, особенно в условиях дефицита белка, витаминов, при постоянном холоде или сырости. Ноги — самая удалённая от сердца зона, и без работы мышц кровь застаивается”, — объясняет Назар Шебела, хирург-ортопед украинского Центра военной травмы Superhumans.

И подчёркивает, что язвы возникают в целом из-за тяжёлых условий жизни. С одной стороны, пленные стоят на ногах целый день, а с другой — у них нет качественного питания и медицинского ухода.

“Это злобная пытка, которую использовали в Японии, нацистской Германии, в ГУЛАГе. Она вредит и физическому, и психическому здоровью человека”, — подчёркивает Станислав Лобач, врач ортопед-травматолог украинской клиники “Добробут” и волонтёр патронатной службы “Янголи” 3-й штурмовой бригады.

Такая пытка должна заставить человека чувствовать себя полностью зависимым и бояться не выполнить приказ, ведь дальше будет ещё более тяжёлая пытка. На физическом уровне в ногах неизбежно возникает отёк из-за замедления оттока по венам. “Из-за отёка происходит нарушение микроциркуляции, что приводит к тромбозу и возникновению трофических язв”, — объясняет Станислав Лобач.

В некоторых случаях это заканчивается ампутацией ноги. Когда человек не может пить достаточно воды и недополучает микроэлементы, ему становится ещё тяжелее.

Освобождённые из плена украинские военные также отмечают, что все надзиратели в Мордовии носили балаклавы и надевали перчатки. Они никогда не обращались друг к другу по имени. Такой анонимности и секретности, по наблюдениям пленных, не было в других, даже самых строгих местах заключения на территории России. Там надзиратели могли называть свои имена и не всегда скрывали лица.

“На прогулке, если позволяли выпрямиться, когда ты идёшь рядом с ним, не дай бог, ты на него просто посмотришь или косо взглянешь. Они очень сильно боялись”, — вспоминает Архитектор.

Все военнопленные, с которыми разговаривала Би-би-си, подтвердили регулярное использование электрошокера в мордовской колонии. Двое из шести бывших пленных рассказали, что их били шокером по гениталиям.

 

 

Также все они подтвердили, что на пленных в этой колонии натравливали немецких овчарок. Один из военных видел, как собаку заводили даже в душевую и держали там, пока пленные мылись. Там же, в душе, могли применить и электрошокер.

У Дениса Черемисова, морпеха из Кировоградщины, от укусов собаки на теле остались шрамы. Парень находился в плену более трёх лет. Больше всего времени он провёл именно в мордовской колонии.

“Во время утренней проверки ноги нужно было поставить максимально широко. Они всех усаживали на шпагат. Если ноги стояли близко друг к другу, били по ногам, чтобы расставляли шире. Называли это „позой ласточки“. И просто в этот момент спускали с поводка на нас собаку”, — рассказывает Денис.

Ещё одним испытанием было хроническое недоедание. Через полгода после плена Архитектор всё ещё не может набрать вес. В среднем украинские военнопленные теряют 25—30 кг. Некоторые — значительно больше.

“Второе блюдо нам кидали в первое. А потом ещё сверху салат. Это было в одной порции. И обычно выходил один половник. Когда давали отдельно — выходило два”, — рассказывает об питании в этой колонии украинский военный Антон. Он пробыл в мордовской колонии два года.

“На завтрак мне как-то попалось на 150 грамм воды всего восемь макарон и полтора кусочка хлеба. Если сравнивать Ряжск и Мордовию — в Мордовии питание намного хуже, чем в Ряжске”, — говорит Олександр Тетерятников.

На прогулки военнопленных выводили раз или два в неделю на три—четыре минуты. Но могли и раз в месяц. Все опрошенные пленные рассказали Би-би-си, что медицинская помощь в колонии если и была, то минимальная и только в самых тяжёлых случаях. Так, они практически не получали лечения от чесотки, которой страдали все без исключения.

 

“Доктор Зло” и его “активное участие в жизни коллектива”

 

Но, пожалуй, самым большим шоком для всех пленных было то, что один из медиков колонии, когда его просили о помощи, бил их электрошокером.

“Открывается „кормяк“ в камере и спрашивают: что у тебя случилось? Например, высокая температура. Просят высунуть руку. Высовываешь — врач бьёт шокером по руке и говорит: „Ну что, помогло?“ Отвечаешь: „Нет, гражданин начальник, можно таблетку, пожалуйста?“ — „Какой настойчивый. Давай ещё раз руку“. Бьёт ещё раз и говорит: „Всё, таблеток на сегодня нет“. Со временем начали давать какие-то таблетки, но выбить их — это был настоящий квест”, — рассказывает Архитектор.

Отдельным шоком для пленных было то, что “Доктор Зло” мог просто присоединиться к пыткам. “Мы должны были выучить более 50 правил поведения в камере. Один из нас сбился. Тут подходит Доктор Зло и говорит: „В смысле не выучил?“ — и бьёт шокером. Нас завели в камеру. Он ещё вслед говорит: „Чтоб выучили всё. У вас есть время до обеда“”, — вспоминает Архитектор.

“Доктор Зло” отказывал в медпомощи тем, кто в ней нуждался. К нему нужно было записываться с вечера, чтобы утром получить какие-то лекарства. Если человеку становилось плохо ночью, утром он бил его электрошокером.

“Если я не записан, а ночью у меня что-то разболелось, например, зуб, и я утром обращаюсь к нему во время обхода, он говорит: „Зуб болит? Иди сюда“. Берёт электрошокер и бьёт по зубу. У кого что ночью заболело — туда он и бьёт”.

В распоряжении Би-би-си было фото одного из медиков колонии. Этот человек появлялся на многих групповых фотографиях сотрудников Медико-санитарной части № 13 ФСИН РФ, обслуживающей эту колонию. Мы предполагали, что именно он может быть “Доктором Зло”.

Опрошенные военные подтвердили, что человек на фото действительно похож на того медика. Но некоторые всё же колебались. Не все все могли видеть его лицо. “Доктор Зло”, как и остальные сотрудники, носил балаклаву, которую, впрочем, иногда снимал. И некоторые бывшие военнопленные разглядели его лучше.

 

 

Трое из опрошенных подтвердили, что на фото — именно он.

Это совпадает со свидетельствами других военных, которых опросили журналисты-расследователи проекта “Схемы” (расследовательский проект украиноязычного “Радіо Свобода”. Все подразделения “Радио Свободная Европа/Радио Свобода” Минюст России внес в реестр “иноагентов”). Для идентификации они использовали также видео, где слышен голос этого человека.

Его зовут Илья Сорокин, ему 35 лет. Во время полномасштабного вторжения России в Украину Сорокин продолжал служить фельдшером в ИК-10, а в октябре 2024 года ушел на войну в Украине с позывным “Доктор”.

В соцсетях он рассказывал о себе, что родился в городе Потьма, в 2008 году поступил в Темниковское медучилище (ныне медколледж), после первого курса ушел в армию и закончил учебу в 2011 году. В училище женился на однокашнице, сейчас у них двое детей. “На работу я устроился в ФКУЗ МСЧ—13 [медико-санитарная часть] ФСИН России, вольнонаемным фельдшером при колонии, затем был аттестован и продолжил служить фельдшером в офицерском звании”, — рассказывал Сорокин в 2022 году на странице сообщества “Живи и процветай наш Темниковский край”. В 2018 году он сообщал на своей странице во “ВКонтакте”, что защитил диплом в вузе по специальности “психолог”. В мае 2022 года его наградили грамотой, которая подтверждает, что он служил в колонии фельдшером. Но в 2025 году на его странице было указано место работы “Вооруженные силы РФ (СВО)” (сохраненная копия есть у Би-би-си). После публикации “Схем” Сорокин свою страницу во “ВКонтакте” удалил.

Собеседник Би-би-си, который провел в ИК-10 шесть лет, до октября 2023 года, утверждает, что Илью Сорокина из администрации колонии уволили в 2023-м, и он “уехал на СВО”. Позднее Сорокин, по его словам, вернулся в ИК-10 вольнонаемным. “Скотина редкостная, ненавидит зеков. Бить он не бил. Оказывал помощь такую, какую он считал нужной, короче никакой”, — так отзывается бывший заключенный о докторе. Сам он после освобождения отправился на войну в Украину. “Скажу одно: если бы я его встретил там на СВО, домой он не вернулся бы”, — добавил собеседник Би-би-си.

В феврале 2025 года Сорокин был почетным гостем на патриотических мероприятиях МСЧ-13. Профсоюз УФСИН по Мордовии отчитался в соцсетях о встрече с “участником СВО” Сорокиным и о том, что “подобные мероприятия способствуют укреплению силы духа и патриотизма работников уголовно-исполнительной системы”. В постах об этой встрече говорилось, что Сорокин “ранее принимал активное участие в жизни коллектива, в художественной самодеятельности, являлся членом профкома, членом Республиканского комитета профсоюза”, а на СВО служит “санинструктором роты”. МСЧ-13 приобрела для него детектор обнаружения дронов “Булат V4”, передала с ним на фронт гуманитарную помощь, девять маскировочных сетей и медикаменты.

По свидетельству Дениса Черемисова, который вернулся из плена относительно недавно — в мае 2025 года, весной этого года пленные уже не видели “Доктора Зло” в колонии. Но вместо него там начала работать женщина-медик.

“И она ещё хуже. С „Доктором Зло“ можно было хоть пошутить, какую-то таблетку всё-таки выпросить. А эту женщину мы назвали „Мать Доктора Зло“. Еще один бывший заключенный говорит: „Она вообще не лечила. Смеялась над нашими болезнями. Постоянно грубила“. Би-би-си не удалось установить личность этой женщины.

 

Погибший в Мордовии

 

По состоянию на май 2025 года в российском плену за время широкомасштабного вторжения погибло как минимум 206 украинских военнослужащих. Такие данные привело информационное агентство Associated Press, ссылаясь на Офис генерального прокурора Украины, правозащитников и свидетельства бывших пленных. Среди этих 206-ти есть военные, которые погибли в мордовской колонии. 39-летний морпех Микола Андреюк — один из них. По данным его сестры Нины, он умер в Мордовии в ноябре 2023 года.

В юности Микола мечтал служить в полиции, но туда его не взяли из-за проблем со здоровьем. После этого он какое-то время работал в горнодобывающем карьере.

Но мечту, как рассказывает Нина, он не оставил. Ещё до российского вторжения пошёл служить в бригаду морской пехоты. “Ему очень нравилась эта служба. Он хотел быть защитником и стал им”, — вспоминает сестра.

В российский плен вместе со своим батальоном попал в Мариуполе, предположительно, в апреле 2022 года. С тех пор связь с ним прервалась.

Единственным материальным доказательством плена Андреюка было видео пленных морпехов из Мариуполя, датированное маем 2022 года. На нём Нина узнала Миколу.

 

 

Украинских пленных — как гражданских, так и военных — зачастую держат в российском заключении инкоммуникадо, то есть без контактов с внешним миром. При этом гражданских найти официальным путем невозможно, а для их вызволения, в отличие от военнопленных, не существует никаких механизмов — из-за этого гражданские просили военных запомнить их полное имя в надежде, что после обмена те могли бы связаться с их родными или правозащитниками.

Адвокатам, которым удавалось после обращений родственников найти гражданских пленных, попасть к ним на территорию колонии и в СИЗО в итоге все равно не получалось: сотрудники ФСИН используют для отказа стандартную формулировку: “Таких здесь нет”. Так отвечали и в ИК-10, подтвердили Би-би-си два источника. “Была информация о том, что в ИК-10 содержатся украинские гражданские пленные. Однако к людям, которые, предположительно, могли быть там, попасть не удалось — сотрудники сообщили, что таких заключенных в учреждении нет”, — рассказал собеседник Би-би-си. Никакой связи с этими людьми нет, но иногда письма таким заключенным все же удается получать и отправлять через Красный Крест. “Письма редко, но ходят”, — говорит один из адвокатов.

Посещать любые места лишения свободы в России, получать полную информацию о местах содержания лишенных свободы лиц (независимо от их статуса) и беседовать с ними наедине вправе представители Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) — в соответствии с одноименной Европейской конвенцией, участницей которой пока еще остается Россия. По итогам визитов ЕКПП мог делать публичные заявления — например, о пытках во время войны в Чечне в изоляторе Чернокозово, факт создания которого Россия отрицала. Но такие визиты проходили последний раз в 2021 году, хотя Конвенция действует и во время войны — в том числе в отношении задержанных военными властями гражданских и пленных, которых не посещает “регулярно” и “эффективно” Международный Красный Крест.

В ноябре 2024 года ЕКПП заявил об отказе России сотрудничать с ним в рамках Конвенции. МИД России в ответ не исключил выхода из Конвенции. В конце августа 2025 года российское правительство предложило Путину ее денонсировать. В сентябре Путин внес в Госдуму законопроект о денонсации Конвенции.

Если военных обменивают, то гражданских — практически нет. За 2024 год Украина вернула из тюрем в России и на оккупированных территориях всего около 10 гражданских. На май 2025 года удалось верифицировать, что в российском плену остаются около 2500 гражданских украинцев. Реальное число таких людей может быть значительно больше. Юридически эти люди — заложники России, ведь международное право запрещает брать в плен гражданских людей. Они находятся вне правового поля и защиты Женевских конвенций.

По словам освобожденных военных, гражданских пленных в мордовской колонии избивали, пытали и унижали так же, как и военных. После полномасштабного вторжения в Украину российские власти не делали различий между военнопленными и захваченными гражданскими. Минобороны России в ответах на запросы о гражданских подчеркивало, что они “содержатся в соответствии с требованиями Женевской конвенции об обращении с военнопленными”, но женевская конвенция о защите гражданского населения во время войны ничего не говорит о возможности взять гражданских в плен, а всё, что касается плена, в конвенциях относится исключительно к военным.

Согласно действующим международным нормам, гражданских можно именно что только задержать, причем “в соответствии с законами и правилами оккупирующей стороны”, а также с гарантией на справедливый судебный процесс.

В России же гражданских украинцев фактически держат в статусе заложников — задержания зачастую нигде формально не зафиксированы, уголовные или административные дела не возбуждены, расследование не ведется, следует из решений судов, с которыми ознакомилась Би-би-си. Люди исчезают, и даже найти их в этой системе, не говоря уже о том, чтобы освободить, очень сложно.

Если человеку предъявлено обвинение, то он начинает существовать в юридическом поле, у него появляются права, в том числе на адвоката. Если он военнопленный, его можно обменять. Гражданские “задержанные” часто сидят в российских колониях и СИЗО без защиты, без обвинений, без суда и без коммуникации с внешним миром. Они существуют внутри российской пенитенциарной системы, при этом формально их там нет.

В феврале 2024-го сестре Миколы Андреюка Нине позвонил украинский военный по имени Сергей. До этого она последний раз получала весть о своём брате, который попал в российский плен в Мариуполе, в мае 2023 года. Тогда другой военный написал ей, что Андреюка перевели в СИЗО в Таганроге. От самого Миколы писем Нина не получала. У неё не было и официального подтверждения его статуса пленного от Минобороны РФ.

Сергей рассказал Нине, что лично отнёс её брата в лазарет исправительной колонии № 10 в посёлке Ударный, Республика Мордовия. По его словам, это произошло в ноябре 2023 года. И это свидетельство бывшего военнопленного на данный момент — единственное подтверждение хотя бы самого факта заключения Миколы Андреюка в мордовской колонии.

Именно на такие свидетельства вернувшихся из плена чаще всего и опираются правозащитники и семьи. Потому что российская сторона информацию о плене и местах заключения подтверждает обычно с большими задержками — или вовсе не предоставляет официальной информации.

То, что рассказал Сергей, вселило в Нину тогда и надежду, и тревогу. По крайней мере, она узнала, где именно находился её брат.

“Коля лежал [в камере] три дня, ему было очень плохо. На четвёртый день всё-таки пришли и его забрали”. Нина узнала, что у Миколы были серьёзные проблемы именно с ногой. “Он даже не мог закинуть её на свою кровать, парни ему помогали”.

И Сергей, и Нина в феврале 2024-го верили, что Микола жив. В 2023 году ему было 39 лет, до войны он был физически крепким и здоровым мужчиной.

Но вскоре после звонка Сергея Нина Андреюк нашла брата Миколу среди неопознанных тел, репатриированных из России. После этого началась долгая бюрократическая волокита, несколько ДНК-тестов, взятых у матери и сестры, сложная и неэффективная коммуникация со следователями, которые не могли объяснить причин задержек.

Сначала брата оформили как погибшего на поле боя. На самом же деле он провёл 19 месяцев в российском плену. И, как следует из свидетельств других пленных, прошёл через тюрьмы в Еленовке, Таганроге и Мордовии.

Украинские следственные органы, осмотрев тело, обнаружили в нём два сердца: его собственное и чужое, видимо, зашитое в него при вскрытии. На теле также были следы избиений тупыми предметами. Микола Андреюк потерял почти половину своего веса.

“Сергей говорил, что из него выбивали показания, будто он в Мариуполе убивал мирных жителей. Он бы никогда им такого не сказал. Потому что он никогда в жизни этого не делал. И ещё получал за то, что продолжал говорить по-украински. Вот такой у меня братик”, — говорит Нина.

Она похоронила своего брата, морпеха Миколу Андреюка на Аллее Славы в Кривом Роге в ноябре 2024 года.

 

Культура безнаказанности

 

Насилие и жестокое обращение с заключенными в ИК-10 имеют давнюю традицию, убедилась Би-би-си. В 2012 году “Ассоциация независимых наблюдателей” сообщала о массовых обысках заключенных, во время которых у них отнимали все вещи и лекарства, при этом тюремщики избили, приковав наручниками, двух зеков, а после обыска брызнули в камеры через “кормушки” газ “черемуху”. Одним из организаторов обысков правозащитники называли нынешнего начальника колонии Александра Гнутова. В 2014 году он, как сообщал правозащитник Сергей Марьин, отказался пропускать передачи инвалидам-колясочникам, находившимся в ШИЗО.

В 2014 году 39 заключенных жаловались в Следственный комитет, требуя возбудить уголовное против избивавших их сотрудников ИК-10. “Медиазона” писала, что удары наносились руками и ногами, в ходе избиения сотрудники применяли дубинки и металлоискатель. В результате, как говорилось в заявлении, “разбили головы осужденным до сотрясения мозга и кровотечения”. При этом медработники колонии отказались фиксировать телесные повреждения и не оказали медицинской помощи пострадавшим, подчеркивали осужденные.

Можно ли было пожаловаться на происходящее? Это было опасно: в 2015 году заключенного Александра Решетова приговорили за “ложный донос” о преступлении — после его заявления о насилии со стороны охранников. “Вывели для обысковых мероприятий в комнату, не предназначенную для этого. Это комната младшего инспектора, где они распивают чай. Под видеокамерой заставили меня раздеться полностью. Сопровождали все это угрозами применения насилия в отношении меня: „Мы тебя изнасилуем, засунем тебе палку в задний проход. Ударься об стену сам, а то мы тебя здесь вообще убьем“. Очень сильно начали наносить удары. Это очень страшно. Все время содержания там я действительно боялся за свою жизнь. Даже были такие моменты, когда они в камеру могли зайти с ножом в руке: „Штаны сними“”, — цитировала “Медиазона” рассказ Решетова. Его заявление о насилии суд признал ложным доносом. Фельдшер колонии заявила, что он “самостоятельно ударился плечом о стену”.

 

 

Аналогичную историю рассказал в заявлении в Следственный комитет и Генпрокуратуру правозащитник Антон Дроздов, его заявление опубликовал в 2016 году член президентского совета по правам человека Андрей Бабушкин. В нем говорилось, как после обращения в прокуратуру адвоката осужденного инвалида Альберта Лепшокова о нарушении его прав в ИК-10 начальник отдела безопасности колонии Виктор Изотов угрожал инвалиду “низким социальным статусом среди заключенных”, а затем отвел его в помещение, где четверо сотрудников колонии “принялись кидать осужденного инвалида от стенки к стенке и наносить ему удары”. В жалобах часто упоминается начальник колонии Гнутов, руководящий колонией и сейчас.

О крайне жестоком обращении с украинскими пленными в этой и других российских тюрьмах заявила Независимая международная следственная комиссия, созданная по решению Генеральной Ассамблеи ООН. Комиссия заявила о преступлениях против человечности в отношении украинских военнопленных. Она также подтвердила, что к ним применяются пытки, совершается сексуализированное насилие и им отказывается в медицинской помощи.

“Отказ в медицинской помощи демонстрирует пренебрежение со стороны российских властей к достоинству и правам задержанных. Таким образом, российская власть нарушает международные гуманитарные нормы, касающиеся здоровья и неприкосновенности задержанных. Выявление и привлечение виновных к уголовной ответственности имеет ключевое значение для прекращения культуры безнаказанности”, — подчеркнул глава комиссии Пабло де Грейф.

Кроме ИК-10, в России есть и другие места на территории учреждений ФСИН, где ежедневно годами пытали или пытают украинских пленных. О том, что украинцев в них заставляли сутками стоять, не разрешая даже посмотреть друг на друга, подвешивали, били палками, “прожаривали” шокерами, “сажали на тапик” (пытали током от военно-полевого телефонного аппарата, подключая провод к разным местам тела — мочкам ушей, зубам, гениталиям, соскам), били киянками (столярными молотками из дерева), прошедшие через это пленные рассказывали в России в судах или адвокатам, а после обмена — украинским правозащитникам.

Избивают пленных, как правило, люди в масках.

При этом ситуация в “концлагерях для украинцев” периодически меняется — в одних учреждениях перестают пытать, в других, наоборот, начинаются избиения. Так, по данным источников Би-би-си и МИПЧ, в 2022 и 2023 году пленных регулярно пытали в СИЗО Донецка, Вязьмы Смоленской области, Галича Калужской области, Мордовии, Камышина Волгоградской области, Ряжска Рязанской области, а также в ИК-1 в Донском Тульской области, ИК-12 в Каменск-Шахтинском Ростовской области, ИК-7 в Валуйках Белгородской области. Публично известно о пытках в СИЗО-2 Таганрога, были свидетельства об избиениях в СИЗО-1 Курской области.

Бывший мэр Херсона Владимир Николаенко после возвращения из плена в результате обмена в августе 2025 года рассказал о том, что его избивали в ИК-7 в поселке Пакино Владимирской области и сломали ему ребро. Пленных в этой колонии, по его словам, пытали электрическим током. ИК-7 была переоборудована под лагерь для пленных с июня 2022 года, писало издание “Довод” (в российском реестре “иностранных агентов”). По свидетельствам военных, которых обменяли, пленных в Пакино — причем не только украинцев, но и воевавших на стороне ВСУ иностранцев, которым российские суды вынесли приговоры за наемничество — морили голодом и пытали. В 2024 году против сотрудников колонии в России возбудили уголовные дела о разглашении гостайны, в том числе секретных методов оперативно-розыскной деятельности в этом учреждении. С февраля 2025 года Пакино получило статус закрытой территории, въехать туда можно только по пропускам.

С 2024 года новым регионом, где пытают пленных , по словам собеседников Би-би-си, стал Пермский край: пытали в СИЗО-3 города Кизела, известно о погибших там после пыток украинцах. С 2025 года стали применять насилие в СИЗО-1 и СИЗО-5 Ростова-на Дону, которые до этого считались относительно благополучными. Но в этом году там стали заставлять пленных часами петь гимн России и песни Олега Газманова, были случаи избиений, распыления в камеры газа из баллончиков и применение электрошокеров. При этом уровень насилия в Ростове все же несравнимо ниже, чем был в Донецке и Таганроге в 2022 и 2023 годах и в Кизеле в 2024 году, отмечают источники. Но ситуация постоянно меняется. Например, пленные в Ростове могут получать письма и посылки, однако в СИЗО-5 многое из посылок не доходит до адресатов — “отнимают то, что понравится”.

 

***

 

Пережив плен в Мордовии, Архитектор собирается вернуться на военную службу. После войны планирует учиться в военном вузе, чтобы стать офицером. Параллельно старается восстановить после плена свой вес и улучшить здоровье. Но признаёт, что пережитое в плену, в мордовской колонии ИК-10, не забудет никогда.