Шахтные методы

Главный урок заключается в том, что уроки нужно учить. Со времени крупнейшей аварии на шахте “Ульяновская” (2007 г., 110 жертв) в отрасли, во всяком случае в Кузбассе, практически ничего не изменилось. Тогда шахтеры выводили из строя датчики метана — и сейчас выводят: сохранилась зависимость зарплаты от выработки. Техника безопасности в списке приоритетов для собственников и менеджеров стоит на одном из последних мест, поскольку не только ограничивает объемы производства, но и требует вложений. И много ли есть стимулов к таким инвестициям? Похожая ситуация была и на Саяно-Шушенской ГЭС (2009 г., 75 жертв), где никто не собирался отключать работающий с недопустимыми нагрузками агрегат.

Не изменилась и система страхования. “Распадская” не страховала основное оборудование и гражданскую ответственность. Жизни шахтеров были застрахованы на сумму 80 000 руб. (по информации “Маркер.ру”). Адекватная страховка профессиональных рисков также увеличивает издержки компании.

Есть еще административные уроки. Три года назад Ростехнадзор тоже не смог никак повлиять на ситуацию на шахтах. Тогда после двух подряд аварий на шахтах “Южкузбассугля” случился публичный конфликт между губернатором Аманом Тулеевым и руководителем Ростехнадзора Константином Пуликовским, которые перекладывали вину друг на друга. Победил Тулеев (Пуликовский сменил работу). Теперь выясняется, что Ростехнадзор в последнее время четырежды пытался через суд дисквалифицировать директора “Распадской” Игоря Волкова, но все безуспешно. Местные суды в регионах, как правило, явно или неявно контролируются губернаторами. Губернатору Тулееву выгодно, чтобы шахты работали, а лояльные бизнесмены (тем более такие крупные, как председатель совета директоров Evraz Group Александр Абрамов и совладелец Evraz Group Роман Абрамович) получали прибыль.

В этом смысле решение премьера Путина переподчинить Ростехнадзор напрямую правительству и придать ему полномочия останавливать работу предприятий без суда объективно бьет по губернаторам. Но усиливает коррупционные риски в работе самого контрольного ведомства.

Главный политический урок состоит в том, что у трудящихся острый недостаток инструментов отстаивания своих интересов — и это одно из условий сохранения дешевизны рабочей силы. Бизнесу и власти выгодно принимать экономические и административные решения при минимальном участии шахтеров.

Как и во многих других отраслях, профсоюзное движение на шахтах не развито. К организаторам предусмотренных законом протестов немедленно повышается внимание прокуратуры. Слабость профсоюзов не позволяет на равных договариваться с владельцами бизнеса.

Нет у шахтеров и нормального представительства в органах власти. Губернаторы назначаются Кремлем, сенаторы от региона не избираются, в Госдуму депутаты проходят по партийным спискам. Местные законодатели и муниципалы находятся под мощным административным давлением губернаторов и центра. Получается, что защищать свои интересы шахтеры могут, только перекрывая железную дорогу. Но как только они начинают защищать свои интересы, они превращаются в диссидентов: власти пускают в дело ОМОН, заявляют об организации протестов преступниками и иностранными шпионами, начинают модерировать социальные сети.

Похоже, что на этот раз отмахнуться от недовольных было невозможно. Протест жителей Междуреченска усилил реакцию Москвы. Владимир Путин устроил собственникам и менеджерам “Распадской” разнос. Директор Игорь Волков уволился, СКП уже обещает ему уголовное дело. Верховный суд проверит местные суды. Система оплаты труда шахтеров будет меньше зависеть от выработки. Ростехнадзор получил самостоятельность.

То есть шахтеры смогли в какой-то степени отстоять свои права. Для этого понадобилась авария, 66 жертв, выход на рельсы, ручное управление премьера.