“Российский фактор” в немецкой политике относительно Украины

Конец европейского интеграционного процесса

Процесс европейской интеграции логически завершится лишь тогда, когда все европейские государства станут членами Европейского Союза. Правовое основание этого заложено в Статье 49 Договора о Европейском Союзе, который предоставляет всем европейским государствам право подавать заявление о членстве.

В своей “Резолюции о ситуации в Украине” от 25 февраля 2010 года Европейский парламент подтверждает это право и для Украины. В пункте “B” сказано: “…поскольку Украина является европейским государством, то в соответствии со статьей 49-й Договора о Европейском Союзе, она может подать заявку на членство в ЕС, как и любое другое европейское государство, которое принимает принципы свободы, демократии, уважения к правам человека, к фундаментальным свободам и к верховенству права”.

Европейская комиссия, напротив, отказывает Украине в “европейской перспективе”, т.е. в перспективе возможного членства. В официальной политике Брюсселя место Украины определяется по “соседству с Европейским Союзом”, т.е. за его границами. Также и после ее ассоциации Украина останется “перед воротами ЕС”.

Но решение о том, будет ли любому европейскому государству предоставлена перспектива интеграции или нет, принимается не в Брюсселе, т.е. не Европейской комиссией и не Европейским парламентом, а национальными главами государств и правительств стран-членов. Следовательно, в “европейской перспективе” Украине отказывает не Брюссель, а, среди прочих, прежде всего Берлин. Политика Германии в отношении Украины отражается на официальной политике Европейского Союза. Поэтому при многих обстоятельствах вместо “Брюсселя” можно подразумевать “Берлин”.

Немецкое правительство под “ассоциацией” Украины понимает альтернативу членству, а не подготовку к членству. Поэтому оно категорически отклоняет желание украинской стороны внести в преамбулу Соглашения об ассоциации обещание перспективы членства. Берлин опасается, что вследствие такой перспективы интеграции запустится механизм “автоматического вступления”.

В чем причина такой позиции Берлина относительно Украины? Само собой разумеется, что возможное членство Украины в настоящее время не стоит на повестке дня из-за только что преодоленного глобального финансового кризиса и, прежде всего, ввиду актуального кризиса европейской валюты. Но речь не идет о немедленном начале переговоров о вступлении. Европейский Союз должен официально объявить о своей принципиальной готовности принять Украину в качестве своего члена тогда, когда страна выполнит “копенгагенские критерии”. Для подготовки Украины к таким переговорам промежуток времени в 10—15 лет кажется реалистичным.

Молодая Украина — бремя для старых членов “европейской семьи”

Во многих отношениях Украина является проблемным государством. И поскольку она относится к сравнительно большим странам Европы (по своей территории и населению она сопоставима с Испанией), ее проблемы соответственно также большие. “Плательщики нетто” Европейского Союза, в особенности самый большой — Германия, опасаются огромного финансового бремени, которое ляжет на них вследствие вступления Украины. “Получатели же нетто” беспокоятся за свои доли из структурного фонда ЕС.

В политической сфере Украины за демократическим хаосом, наступившим после оранжевой революции, и взятием власти президентом Януковичем последовала фаза автократического порядка, стабильность которого также сомнительна. Правящая Партия регионов стремится к монополизации политической власти на всей территории страны — полностью по образцу своей сестринской партии “Единая Россия”. Украинской экономикой владеет кучка олигархов, чьи интересы определяют экономическую политику президентского правительства. Успешным настоящим предпринимателям (в отличие от паразитических мародеров государственного бюджета) угрожают, применяя криминальные методы, рейдеры. Правосудие используется властью для преследования политической оппозиции — и вообще коррумпируется бизнесом для осуществления деловых интересов. Эндемическая коррупция сдерживает развитие продуктивного предпринимательства. Берлин не хочет видеть Европейский Союз, отягощенный такими “украинскими обстоятельствами”.

Уголовно-правовое преследование бывшего премьер-министра Юлии Тимошенко и ее осуждение на основании статьи украинского Уголовного кодекса, который, по признанию самого президента Януковича, является пережитком советского времени, ослабляет поддержку идеи принятия Украины в Европейский Союз даже со стороны тех новых стран-членов, которые упорно поддерживали ее до сих пор — той же самой Польши. И укрепляет предубеждение старых стран-членов, в частности Германии.

Приоритетность политики Германии в отношении России

На основании огромной со всех точек зрения разницы в величине России и Украины неравновесное отношение Европейского Союза (и Германии) к этим государствам можно рассматривать как нормальное явление. Поэтому неудивительно, что в “новой восточной политике” Германии — как и в официальной восточной политике Европейского Союза — преобладает максима Russia first!

Для безопасности Европейского Союза, а с ним и Германии, хорошие взаимоотношения с Россией являются обязательными и более важными, чем с НАТО, так как военный конфликт с Россией маловероятен.

Для экономики Европейского Союза и также Германии значение природных ресурсов России (и не только природного газа) очевидно. Что касается потенциала для технологического сотрудничества, то здесь Украина не уступает России. Причины слаборазвитого технологического сотрудничества лежат в самой Украине: это отпугивающие условия для иностранных инвесторов и, в первую очередь, отсутствие правовой безопасности в стране. Прежде всего это касается сравнительно небольших прямых инвестиций немецких фирм.

Безопасность и экономика — очевидные причины приоритетности политики Германии относительно России перед ее политикой по отношению к Украине, поэтому Берлин “учитывает” российские интересы в Украине, даже если официально это и опровергается. Политическая ситуация в России, ее “управляемая демократия” хотя и не соответствует представлениям о ценностях Европейского Союза, но и не является препятствием для тесного сотрудничества в сфере экономики и безопасности, так как Россия — в отличие от Украины — не стремится к членству в “общности ценностей” под названием Европейский Союз.

Газ — в центре интереса

Не секрет, что транзит природного российского газа находится в “центре интересов” Европейского Союза к Украине. Именно так это сформулировано в “Пятом совместном (текущем) докладе о сотрудничестве в энергетическом секторе”, который представил немецкий комиссар ЕС по энергетике Гюнтер Эттингер в ноябре 2010 года. По случаю представления новой энергетической концепции ЕС “Энергия 2020 — стратегия конкурентоспособной, устойчивой и безопасной энергии” Эттингер призвал к трехсторонним переговорам между Украиной, Россией и ЕС о долгосрочном будущем Украины в качестве транзитной страны. Начатая премьер-министром Николаем Азаровым “реструктуризация” НАК “Нафтогаз Украины”, т.е. ее разделение на независимые функциональные компании, позволяет восстановить предложение о трехстороннем консорциуме Украина — Россия — ЕС для транзита российского газа через Украину в Европейский Союз.

При диверсификации маршрутов поставки природного газа Европейский Союз признает уже введенный в эксплуатацию российский трубопровод “Северный поток” (Балтийское море), который обходит Украину. При этом ЕС отклоняет обходной проект “Южный поток” (Черное море). Но не потому, что он противоречит интересам Украины, а потому, что “Южный поток” конкурирует с его собственным “Южным коридором” — проектом “Набукко” (Турция). Государственная энергетическая политика Германии связана с положениями Европейского энергетического сообщества, к которому с декабря 2010 года принадлежит и Украина. Однако частные немецкие энергетические концерны тесно сотрудничают с российским государственным концерном “Газпром”, чьи интересы идут вразрез с европейской энергетической концепцией.

Немецкая политика в отношении Украины бесцельна и ни к чему не обязывает

Немецкой восточной политике не хватает для европейского интеграционного процесса представления о цели этого процесса. Она до сих пор упорствует на долгосрочной, не выдерживающей критики концепции промежуточного положения Украины, в котором это европейское государство не принадлежит ни к Европейскому Союзу, ни к Российской Федерации (в какой бы то ни было форме).

Немецкой политике “переплетения” России с Европейским Союзом членство Украины в Европейском Союзе не мешает. Наоборот, институциональная интеграция Украины в ЕС способствовала бы желаемому переплетению с Россией через существующие разносторонние контакты, в первую очередь через неисчислимые личностные связи между населением России и Украины. При этом усиливалась бы “внутренняя европеизация” России.

Отсутствие цели и необязательность немецкой политики по отношению к Украине отображается в “объяснениях” немецкого министра иностранных дел Гидо Вестервелле в ходе официального двухдневного визита в Украину в начале марта этого года. На совместной пресс-конференции со своим украинским коллегой Константином Грищенко он преподнес СМИ банальность: “Германия считает Украину частью общего европейского пространства”. В качестве ответа на жгучий вопрос о “европейской перспективе” для Украины у него была готова пустая дипломатическая фраза: “Мы поддерживаем Украину на ее пути в Европу”.

На повисший в воздухе вопрос, почему Берлин отказывает Украине в долгосрочной перспективе членства в Европейском Союзе, хотя она в настоящее время Германии еще “ничего не стоит”, до сих пор не получен официальный ответ. Оставляя открытым “украинский вопрос” в интересах своих билатеральных отношений с Россией, Германия подозревается в проведении новой мюнхенской политики “умиротворения” (“Мюнхен II”), скрыто признавая претензию Москвы на отнесение Украины в “сферу привилегированных интересов” России. Но с тех пор, как стало ясно, что Европейский Союз испытывает подлинный интерес к ассоциации Украины, особенно к формированию с ней общей “глубокой и всеобъемлющей зоны свободной торговли”, это подозрение больше не возникает. С подписанием Соглашения об ассоциации в декабре 2011 года начнется процесс европейской интеграции Украины, даже если в преамбуле и не содержится такой гарантии. Но то, что Москва еще может его остановить или даже повернуть вспять, конечно, не исключается: ратификация соглашения всеми 27 национальными парламентами стран—членов Европейского Союза поставлена под серьезную угрозу из-за демократической регрессии в Украине, которая проявляется в проведении политического процесса и осуждении Юлии Тимошенко.

“Панъевропейское” уравновешение интересов с Россией

Вследствие политической ассоциации Украины Европейский Союз рискует спровоцировать фундаментальный конфликт с Россией. “Потеря” Украины в пользу Европейского Союза приведет к высочайшему напряжению в его отношениях с Россией. Вопрос о том, смогут ли “умиротворить” объединенные в Европейском Совете главы государств и правительств “нового старого” президента Владимира Путина, объявленной стратегической целью которого является “консолидация” СНГ — в том числе и Украины — под руководством Москвы, остается открытым.

Для избежания “холодного мира” между Европейским Союзом и Россией Брюссель должен попытаться прийти к компенсационному согласию с Москвой. Предотвратить конфронтацию можно, пожалуй, лишь поддержав обе инициативы России об образовании, во-первых, общеевропейского пространства свободной торговли “от Лиссабона до Владивостока” и, во-вторых, общего пространства безопасности “от Ванкувера до Владивостока”. В противоположность некоторым национальным правительствам в объединенной части Европы немецкое правительство открыто выразилось за “общеевропейские” инициативы российской стороны. То, что канцлер Ангела Меркель воспринимает эти идеи, видно из “Мезебергского меморандума”. В начале июня 2010 года в замке Мезеберг (Бранденбург) президент России Дмитрий Медведев и канцлер Германии Ангела Меркель высказались за “новые механизмы сотрудничества” между Россией и Европейским Союзом и предложили создание Европейско-российского комитета по политике и безопасности на уровне министров.

Все эти российские призывы к общеевропейскому сотрудничеству в сферах безопасности и экономики последовали до 2011 — года, в котором Европейская комиссия и украинское правительство достигли широкого “прорыва” в переговорах по глубокому и всеобъемлющему соглашению о свободной торговле и в котором обе стороны объявили о завершении этих переговоров до саммита Украина—ЕС в декабре 2011 года. Вопрос о том, какие выводы извлечет из этого Москва и каковы будут последствия в ее политике по отношению к Украине, остается открытым.

“Французский фактор”

В “украинском вопросе” Берлин принял во внимание не только российские интересы, но и французские. В своей европейской политике Франция до сих пор в значительной мере руководствовалась своими средиземноморскими интересами. Проводимое Германией в 2004 году расширение Европейского Союза на восток Париж рассматривал как “немецкий проект”. Членство в ЕС восточноевропейской Украины, стран аналогичной величины перенесло бы “центр” Европейского Союза еще дальше на восток, что противоречит самовосприятию Франции в Европе. Берлин не хотел усугублять свои отношения с Парижем активной политикой по отношению к Украине.

Но, тем не менее, именно президент Франции Саркози, в своей тогдашней должности председателя Европейского совета, сделал украинскому президенту Ющенко в сентябре 2008 года на саммите Украина—ЕС в Париже уступку относительно проведения переговоров о Соглашении об ассоциации в продолжение истекшего Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС), в то время как Германия настаивала на том, чтобы переговоры велись только об “углубленном СПС”.

Рекомендации

Европейский Союз должен завершить переговоры до саммита с Украиной в Киеве в декабре 2011 года (при необходимости путем экономических, но не политических уступок) и подписать с Украиной Соглашение об ассоциации и свободной торговле в его полном объеме для того, чтобы, с одной стороны, могла продвигаться экономическая интеграция Украины во внутренний рынок Европейского Союза, а с другой, чтобы — на основании связанного с политической ассоциацией обязательства придерживаться демократических ценностей — Европейский Союз мог эффективнее, чем до сих пор, влиять на внутреннюю политику в Украине. В ходе последующего процесса ратификации, который затянется, вероятно, на несколько лет, соглашение стало бы рычагом для исправления нынешнего курса Украины на абсолютную автократию президента Януковича.

Кроме того, Европейский Союз должен зафиксировать в преамбуле Соглашения обусловленную, институциональную “европейскую перспективу”, т.е. он должен объявить о своей принципиальной готовности принять Украину в качестве своего члена, как только условия — особенно “копенгагенские критерии” — будут выполнены. Для подготовки Украины к членству в Евро­пейском Союзе Брюссель должен согласовать с Киевом план о membership action. В ходе осуществления такого EU-MAP можно будет определить, является ли европейский выбор нынешнего политического руководства Украины лишь декларативной политикой, или за этим стоит его политическая воля превратить Украину в действительно европейское государство, которое принадлежит к Европе не только географически.

Заключение Соглашения об ассоциации является, вероятно, последним реальным шансом Украины через определенное время стать членом Европейского Союза. Если эта возможность будет упущена, и президент Янукович пойдет на такой риск из-за “дела Тимошенко”, тогда предсказуемо, что Украина в ближайшем будущем необратимо — в какой бы то ни было форме — “воссоединится” с Россией.

Винфрид ШНАЙДЕР-ДЕТЕРС