Репортаж с допроса Березовского

Роман Аркадьевич появился на процессе в обычном, непринужденном расположении духа. Порадовал своим синим галстуком, поставив западных журналистов перед вопросом: то ли это он так поддерживает правящую партию консерваторов, у которой как раз сейчас проходит съезд, то ли владелец “Челси” ещё раз напоминает нам о том, что болеет он за синих. А может, это был просто случайный выбор госпожи Жуковой.

Среди многочисленной публики (английские журналисты уже называют дело Березовского—Абрамовича “судом года”) были замечены Александр Гольдфарб (который позднее тоже ожидается для дачи свидетельских показаний), Марина Литвиненко, дочери Березовского Елизавета и Екатерина. Но самый трогательный эпизод произошёл между Романом Абрамовичем и многолетней спутницей Березовского Еленой Горбуновой, когда после очередного перерыва Елена возвращалась в зал заседаний, а Абрамович придержал ей дверь.

Желающих посетить заседание было столько, что на всех не хватало стульев. Борис Абрамович, направляясь давать показания, любезно предложил свой стул одному из журналистов.

Во время допроса Борис Абрамович подтвердил своё влияние в России в середине 90-х, но отметил, что выстраивая свой бизнес, он не оказывал давления на родственников Ельцина, а именно на Татьяну Дьяченко и Валентина Юмашева, в особенности в деле о приватизации ОРТ. “Давление — не мой способ воздействия, мой метод — убеждение, мне удалось убедить их”, — объяснял Березовский. Также он заявил, что рассматривал ОРТ не как источник доходов, а как источник влияния. Уж очень боялся, что Зюганов обставит Ельцина на выборах.

Он рассказал, что влияния на Кремль добился за счёт своих “интеллектуальных возможностей”, мимоходом пройдясь по Абрамовичу: “Чтобы получить рычаги влияния, надо быть умным. Абрамович таким не был”. Березовский также опроверг все коррупционные обвинения и заявил, что уровень коррупции в России сейчас на уровне 10 из 10, тогда как в 90-х можно было дать максимум 3—4 пункта.

Во второй половине заседания адвокат Абрамовича Джонатан Сампшн начал задавать Березовскому наводящие вопросы, отвечать на которые у того не всегда получалось. Так, Борис Абрамович отказался прокомментировать свою декларацию о доходах в 90-х, заявив, что у него нет копии этого документа на русском, и вообще юристы в том документе даже дату его рождения неправильно проставили, так что доверять декларации не приходится.

Последние два часа допроса Сампшн пытал опального олигарха вопросами о “Сибнефти” и о роли в компании самого Березовского, его главного соратника Бадри Патаркацишвили и Абрамовича. Березовский заявил, что изначальная договорённость была разделить компанию пополам: 50% Абрамовичу, а Березовскому и Патаркацишвили по 25 %. При этом управлением компанией должен был заниматься Абрамович.

Вот тут-то и начались главные проблемы из-за того, что эти договоры были устными и никак не подтверждены на бумаге. Когда в 2000 году Березовский убежал в Англию, Абрамович устно предложил ему продать долю в “Сибнефти”, а Березовский, по его собственным словам, тут же “поверил Абрамовичу, как старому другу”. Поплевали на ладошку, пожали друг другу руки и размазали. И никаких тебе документов. Всё устно. Английская часть зала слушала эту речь с возрастающим недоумением.

Под конец Березовский начал явно нервничать и путаться в показаниях, сделал несколько взаимоисключающих заявлений, а также противоречил своим собственным словам, сказанным несколькими часами ранее. И как-то даже неудобно становится за Бориса Абрамовича. У него ушло 4 года на подготовку этого иска, а он начал рыть себе могилу уже в первый день дачи показаний. То запутается, то переврет, то сам себе противоречит.

На вопрос адвоката Джонатана Сампшна о том, почему же он давал ложные показания во время своего суда с Forbes в 2001 году, Березовский ответил: “It’s a good question”. Еще бы, ведь тогда он отрицал, что имел какое-либо влияние на Ельцина через Татьяну Дьяченко, а теперь начал свою речь с признания, что все-таки имел. И это только первый день, а впереди ещё 16 недель процесса. Речь все-таки идет о $5,5 млрд, можно было и получше подготовиться.

Мария ТИМОХОВА