Репарации. Кто заплатит за войну?

Украинские политики и западные комментаторы (1, 2) уверены — Россия должна возместить ущерб за военные преступления, геноцид и разрушения в Украине. В начале августа офис Зеленского даже создал специальную рабочую группу по вопросу взыскания компенсации с России. Она уже начала вести переговоры о передаче замороженных российских активов в пользу Украины на уровне ООН, ЕС и ОБСЕ.

Киевская школа экономики оценивает ущерб, нанесенный войной одной только инфраструктуре, в 110,4 миллиарда долларов. Восстановление оккупированных территорий Донецкой и Луганской областей обойдется Украине как минимум в 22 миллиарда долларов. Сумма украинских корпоративных исков, поданных в Постоянный арбитражный суд в Гааге еще до начала полномасштабного военного вторжения (в связи с потерей собственности в Крыму и в Донбассе с 2014 года), давно превысила 10 миллиардов долларов.

ЗА ЧТО СТРАНЫ ПЛАТЯТ РЕПАРАЦИИ?

Репарации — это, попросту говоря, когда государство платит жертвам своих преступных действий. Это один из ключевых механизмов международного права. 

Пожалуй, самый известный пример репараций в мировой истории — Версальский договор, который был заключен после Первой мировой войны и обязал Германию, проигравшую и официально признанную агрессором, выплатить Франции и Бельгии колоссальные суммы. Полностью расплатиться Германия смогла только в 2010 году (92 года спустя). После капитуляции во Второй мировой войне Германия также взяла на себя обязательство по выплатам репараций СССР, США, Великобритании и Франции. При этом Советский Союз не стал дожидаться даже официального конца войны: считается, что еще до капитуляции нацистов СССР вывез из Германии до 48 тысяч “трофейных” вагонов с промышленным оборудованием, ценностями и предметами искусства, называя это репарациями.

После Второй мировой войны и в особенности Нюрнбергского трибунала в международном праве произошел фундаментальный сдвиг: репарации перестали быть инструментом отношений исключительно между государствами. Ныне они полагаются главным образом конкретным гражданам, пострадавшим от военных преступлений государства. 

В современном мире обязательство платить репарации может возникнуть не только по договору после войны, но и по решению структур ООН — например, Совета Безопасности или Международного суда. Страны-агрессоры выплачивают репарации не только деньгами, но и имуществом (например, оборудованием) или интеллектуальной собственностью (например, патентами), также обязуются восстанавливать за свой счет города и инфраструктуру, разрушенные в ходе войны.

При этом репарации — вещь скорее символическая. Чаще всего ущерб от войны сильно превышает размер компенсаций. И это не говоря о том, что потерянные жизни и здоровье никакие деньги не компенсируют. Тем не менее исследователи и правозащитники полагают, что именно символическая функция репараций — самая важная: выплачивая их, агрессор признает себя (или его признают) виновным в совершенных преступлениях. Кроме того, репарации — повод для разговора и торга, то есть выстраивания каких-то взаимоотношений после конфликтов и попытка преодоления обид. Тем самым они способствуют примирению.

Причем не только между странами. Этот механизм может работать и внутри одной страны, если государство признает нарушения норм международного права в отношении собственных граждан. Так, Аргентина платила компенсации потомкам жертв военной диктатуры, а ЮАР — жертвам апартеида. США выплачивали компенсации американцам японского происхождения, которых интернировали во время Второй мировой войны. Иногда страны решают выплачивать компенсации добровольно: так, Германия после Второй мировой согласилась на выплаты людям, которые пережили концентрационные и/или трудовые лагеря. Они помогли существенно поправить репутацию страны после нацистских преступлений. В 2021 году та же Германия признала ответственность за геноцид народов гереро и нама в Намибии (с 1884 до 1920 года страна была немецкой колонией) — и согласилась выплатить больше миллиарда евро репараций. 

Репарации, которые государства платят друг другу, тоже по-прежнему существуют, но после Второй мировой войны это относительно редкое явление. Эфиопия и Эритрея после войны 1998—2000 годов судились в Международном суде ООН за репарации до 2009 года — и в итоге оказались должны друг другу примерно равные суммы, которые фактически взаимно списались (.pdf). В 2022 году Ирак выплатил Кувейту репарации за вторжение 1990 года, а Международный суд ООН обязал Уганду платить репарации Демократической Республике Конго за вмешательство в гражданскую войну в этой стране.

ЗАСТАВЯТ ЛИ РОССИЮ ПЛАТИТЬ РЕПАРАЦИИ?

Крайне маловероятно. Для этого Россия должна будет признать поражение в войне с Украиной, а также преступность своей “специальной военной операции”. 

Прямо сейчас о перспективах подобной капитуляции России, несмотря на значительные потери, говорить, конечно, не приходится. Что же касается признания преступлений, при нынешнем политическом режиме это представляется попросту невозможным. А если он даже и сменится, то где гарантия, что новый режим не станет еще более воинственным и менее договороспособным. Ну или попросту заявит: преступления совершили наши предшественники, мы-то тут при чем.

Почти все западные комментаторы признают необходимость репараций, но осторожно указывают, что, если их навязать России, как Германии после Первой мировой, это не приведет ни к чему хорошему: страна и без того живет небогато. Экономист Джон Мейнард Кейнс после Версальского мира предвидел, что целенаправленное унижение и разорение Германии приведут к новым конфликтам, — и оказался прав (Кейнс уже в 1919 году в общих чертах предсказал появление Гитлера). Этот урок теперь тоже многие вспоминают.

Теоретически Генеральная ассамблея ООН уже сейчас может создать международный независимый механизм по расследованию военных преступлений России и репарациям (по аналогии с Сирией). Однако ни один международный суд не может присудить и, главное, обеспечить выплату репараций Украине: международно-правовых инструментов недостаточно, а санкции и политическое давление в отношении постоянного члена Совета Безопасности ООН и ядерной державы имеют очевидные пределы эффективности. Проще говоря, даже если Россию так или иначе “приговорят” к репарациям, а она откажется их платить — никто, по большому счету, не сможет ее к этому принудить. В ООН не существует процедуры исключения постоянных членов из Совета Безопасности. И даже если ООН неожиданно перестанет признавать Россию страной — правопреемницей СССР, которая создавала организацию (что крайне маловероятно), у Кремля все еще останется другой аргумент — ядерный арсенал. 

Более того, у западных стран де-факто отсутствует какая бы то ни было общая стратегия по вопросу репараций. Нет четких ответов на фундаментальные вопросы. Кто является основной жертвой российской агрессии — государство Украина или отдельные украинцы, пострадавшие от войны? Полагаются репарации гражданским или также военнослужащим? Полагаются ли они людям, пережившим сексуализированное насилие? Имеет ли место геноцид? И это еще далеко не все. Нетрудно предвидеть, что эти вопросы вызовут (собственно, уже вызывают) множество споров и конфликтов — притом что пока остаются сугубо теоретическими.

Очевидно, что международное сообщество заинтересовано в разрешении конфликта и в том, чтобы привлечь виновных хоть к какой-то ответственности. К сожалению, статус постоянного члена Совбеза ООН и ядерный арсенал ведут к непропорциональному геополитическому перевесу. Причем военные преступления и вопиющие нарушения прав человека числятся не только за Россией. Так, США вели войну в Ираке под явно надуманным предлогом, а Китай фактически превратил целый регион в концлагерь для перевоспитания уйгуров. По-хорошему, вопрос репараций и возмещения ущерба стоит обсуждать и в этих случаях. Но, пожалуй, прямо сейчас важнее найти механизм, который мог бы привлечь агрессора к ответственности вне зависимости от членства в Совбезе ООН и не привести к ядерной войне. 

ЕСТЬ ЛИ ДРУГИЕ СПОСОБЫ ЗАСТАВИТЬ РОССИЮ ЗАПЛАТИТЬ ЗА ВОЙНУ?

В теории все очень просто: западные страны могли бы передать Украине замороженные активы попавших под санкции российских предприятий, физических лиц, а также золотовалютные резервы Центрального банка РФ. Но у большинства стран попросту нет правовых механизмов, которые бы позволили это сделать. На международное право и здесь надеяться не приходится: оно допускает конфискацию активов только у тех людей, которых суды официально признали военными преступниками. Процесс может затянуться на годы. К тому же попавшие под санкции олигархи уже активно пытаются доказать в судах, что не имеют отношения к политике Кремля, а уж тем более к развязыванию войны.

Тем не менее страны могут принять национальные законы, которые позволили бы изымать замороженные российские активы. К этому призывает ключевая резолюция Генеральной ассамблеи ООН о репарациях от 2005 года, принятая как раз на случай, если страна-агрессор откажется возмещать или будет отрицать причиненный ущерб. Первый такой закон этим летом уже приняла Канада. 

США еще весной занялись проработкой юридических оснований аналогичного решения — и пришли к неутешительному выводу: это практически невозможно без формального объявления войны России. Обойти это требование можно, если президент США Джо Байден заручится поддержкой конгресса для конфискации российских активов в пользу Украины. Однако американские власти опасаются, что такое нарушение права частной собственности по политическим мотивам создаст опасный прецедент: если можно отобрать активы у россиян — почему бы не отобрать их у кого-нибудь еще? С другой стороны, США как никогда близки к тому, чтобы объявить Россию страной — спонсором терроризма. Но в администрации Байдена не уверены, что и этот шаг позволит беспрепятственно передать замороженные российские активы Украине.

Беспокойство разделяют и в Великобритании: страна однозначно поддерживает Украину в войне с Россией, однако опасается, что изъятие российских активов негативно скажется на инвестиционном климате и, возможно, даже непредсказуемо встряхнет мировые рынки. Крупные инвесторы точно сочтут небезопасным хранить активы в странах с законами, которые позволяют конфисковывать их имущество из-за связей с государствами, обвиненных в преступлениях.

Германия, в свою очередь, сдержанно ссылается на конституционные ограничения, которые не позволяют государству изымать частную собственность кого бы то ни было без санкции суда. Но кажется, Европейская комиссия нашла выход и уже готовит законодательную базу, которая позволит странам — членам ЕС изымать имущество при попытке обойти санкции (как делают США с яхтами российских миллиардеров). Например, если попавшие под санкции россияне не задекларируют свои движимые и недвижимые активы в Европе. Вопрос только в том, согласятся ли все страны — члены ЕС передать изъятые активы Украине.

Не менее 300 миллиардов долларов, принадлежащих российскому ЦБ и замороженных на счетах во Франции, Германии, Австрии, Японии, Великобритании, США и других странах, тоже защищены международным правом. Для их конфискации странам потребуется сложнейшая юридическая эквилибристика. Большая часть денег лежит во французских банках — и французские власти уже заявили, что не собираются изымать их в пользу Украины.  

Не самое очевидное решение проблемы репараций Украине предлагает британская правозащитная группа Ceasefire: надо ввести против России такие санкции, чтобы ей самой было выгоднее платить репарации, чем выживать под ними. По большому счету, такой эффект может иметь только одна мера — полное эмбарго на первичную и вторичную покупку российских нефти и газа, к которому бы присоединилось большинство крупнейших стран Азии. 

Нечто в таком духе ООН опробовала еще в 1995 году в Ираке — программа “Нефть в обмен на продовольствие”. Ирак оказался под санкциями после войны в Персидском заливе: мировое сообщество опасалось, что после неудавшегося вторжения в Кувейт Саддам Хусейн попытается вновь нарастить военную силу и развязать новый конфликт в регионе. Сильно упрощая, схема работала так. Ирак продавал свою нефть, а деньги за нее поступали на особый счет, к которому у иракского правительства не было прямого доступа. Часть их получал Кувейт в счет репараций, другую — международная коалиция, которая контролировала ситуацию в Ираке (в частности, обеспечивала бесполетные зоны на севере и на юге страны). На остальные Ирак мог закупать продовольствие, медикаменты и другие необходимые товары, на которые не распространялось эмбарго (например, электронику двойного назначения и химические реагенты). 

Сейчас Россия и так вынуждена продавать нефть по заниженным ценам (у нее остался, в общем, только один крупный покупатель — Китай). Авторы программы по послевоенному восстановлению Украины из европейского Центра исследований экономической политики (среди них Сергей Гуриев) полагают, что международный налог на часть нефтяных доходов России мог бы пойти на репарации и возмещение ущерба, причиненного во время войны. Возможно, такая модель репараций действительно может сработать — но только после смены политического режима в России. Опыт Ирака показал, что модель “Нефть в обмен на продовольствие” укрепляет статус-кво в авторитарных режимах — и в случае России она вряд ли сможет купировать геополитические амбиции. 

НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ, КОТОРОЕ МЫ СДЕЛАЛИ, ПОКА ПИСАЛИ ЭТО ПИСЬМО

После Второй мировой войны Германия выплатила репарации Ирландии — стране, которая отказалась вступать в антигитлеровскую коалицию на стороне Великобритании и придерживалась политики нейтралитета. Впрочем, нейтралитет не помог Ирландии избежать бомбежек люфтваффе. Начиная с 1940-го немецкие бомбы то и дело падали на юге страны, пока в мае 1941 авиация нацистской Германии не нанесла удар по Дублину, в результате которого погибли 34 человека, а еще 90 получили ранения. Скорее всего, вермахт бомбил Дублин по ошибке, приняв Ирландию за Великобританию. Тем не менее этого оказалось достаточным, чтобы обязать послевоенную Германию выплатить компенсации за нанесенный ущерб.