Ремиссия после склероза. Почему НАТО “тянут” англосаксы, прибалты, греки и поляки

За два месяца до 70-летия военного союза, 6 февраля, в штаб-квартире НАТО в Брюсселе прошла церемония подписания протокола о присоединении Северной Македонии к Североатлантическому альянсу. Таким образом, Македония стала 30-м членом блока. Цифра крупная, дата круглая. Тем не менее за последние годы Альянс оказался перед серьезными вызовами. Некоторые из них исходят из его собственной природы, другие — из изменившегося стратегического окружения, третьи — из проблем, которые испытывает демократия в конце второй декады ХХI в.

Македонская эпопея

Взять хотя бы свежий северомакедонский случай. Как известно, ранее препятствием на пути к присоединению Северной Македонии к НАТО был многолетний дипломатический конфликт с Грецией. Афины, по крайней мере с дипломатически-правовой точки зрения, блокировали участие соседей в НАТО и ЕС из-за принципиального спора о названии их страны, поскольку топоним “Македония” географически распространяется на греческую область с тем же названием.

Кстати, Греция ветировала решение о приглашении македонцев в союз на том же злосчастном саммите НАТО в Бухаресте в 2008 г., на котором ряд европейских стран под давлением России, экспортирующей в эти страны газ, отказались предоставить план действий относительно членства Украине и Грузии. Буквально через три месяца Россия напала на Грузию — будто для того, чтобы продемонстрировать степень интеллекта европейских политиков, — и начала двигать европейские границы. Однако НАТО вплоть до недавнего времени не считал себя антироссийским альянсом.

Но 11 января текущего года парламент бывшей югославской республики проголосовал за поправки в конституцию, необходимые для переименования страны в Северную Македонию, что и открыло стране дорогу в НАТО (которую с точки зрения так называемых стандартов она давно прошла). Казалось бы, это успех: 30 стран-членов, албанские риски сняты (в Македонии крупное албанское меньшинство, из-за чего и произошел конфликт в начале 2000-х), за пределами НАТО остается только один сосед Македонии — Сербия. Однако в военном отношении Македония со своей 11-тысячной армией и 30 танками — карлик. С 2004 г., когда в альянс вошли Болгария, Румыния и Словакия, почти все расширения НАТО касались стран, ценность которых для блока состояла в чем-то другом, нежели их собственный оборонный потенциал.

Поэтому все непросто.

Недавно Североатлантический альянс продлил мандат своего высшего гражданского должностного лица, генерального секретаря Йенса Столтенберга. Так что бывший норвежский премьер, вступивший в должность в 2014 г., останется на ней до 30 сентября 2022-го. И если его полномочия вновь не продлят, то за ним в рейтинге генсеков-долгожителей Альянса останется вторая строчка. Первая — за бывшим министром иностранных дел Нидерландов Йозефом Лунсом, продержавшимся 13 лет.

При этом во времена Лунса НАТО, к слову, принявший в свои ряды только Испанию, соревновался с Варшавским договором в условиях как “разрядки”, так и нового обострения холодной войны. Нынешний конфликт с Россией имеет другую природу — она объявила войну всему миру, но мир в целом на войну не явился. В первые месяцы и даже годы после нападения на Украину Москве пришлось буквально заставлять Запад противостоять своим интервенциям.

НАТО начал приходить в себя на Варшавском саммите в 2016 г. Основной целью саммита являлась посылка Москве сигнала о том, что в Альянсе серьезно воспринимают новую опасность и проблеме коллективной безопасности уделяется теперь полноценное внимание. Российская агрессия против Украины была расценена как угроза восточноевропейским и балтийским членам НАТО.

Союзники отрабатывали различные сценарии возможных российских действий по типу “гибридной войны” в странах Балтии, где имеется значительное русскоязычное меньшинство, которое беззастенчиво используется Кремлем в роли пушечного мяса. Тогда члены Альянса приняли решение о размещении в странах Балтии и Польше четырех отдельных батальонов: в Эстонии — британский, в Латвии — канадский, в Литве — немецкий, в Польше — американский. Консультации на уровне министров обороны привели также к созданию еще одной многонациональной бригады на территории Румынии, где помимо прочего находится и часть новой американской системы противоракетной обороны ЕвроПРО.

Но к концу того же года президентом США был избран Дональд Трамп, выступающий за снижение роли международных организаций в целом, предпочитая двусторонние военно-технические отношения на коммерческой основе. Брюссельский саммит 2017 г. стал дебютным как для Трампа, так и для Эммануэля Макрона. Их взгляды на коллективную безопасность расходятся далеко, но кажется, что и Макрон не в восторге от идеи дальнейшего расширения, хотя теперь сказать сложно. Поэтому саммит обсуждал борьбу с терроризмом, увеличение оборонных расходов и справедливое распределение их между членами Альянса (основной тезис Трампа), вступление Черногории в НАТО, Украину и отношения с Россией.

Саммит прошлогодний состоялся 11-12 июля в Брюсселе, уже в новой штаб-квартире Альянса. Трамп вновь устроил встряску союзникам. Он не только назвал Германию “зависимой от России” страной, публично упрекнув Ангелу Меркель в строительстве газопровода “Северный поток-2”, но и задал новую планку всему Альянсу, потребовав увеличить ежегодные расходы на оборону до 4%. Для сравнения: расходы США на оборону составляют сегодня около 3,5% от ВВП.

Немецкая проблема

Под этим прессингом лидеры стран-членов приняли окончательное решение увеличить финансирование военной сферы на $33 млрд, все-таки подняв свои взносы в общий бюджет Альянса до 2% от своих национальных оборонных бюджетов (это решение принималось еще в 2014-м). Кроме того, Столтенберг в очередной раз заявил о желании видеть в составе Североатлантического Альянса Украину и Грузию.

Трамп “методом тыка” угодил в главную проблему НАТО — слишком большую зависимость от США (в конце концов, то же повышение расходов в основном уйдет американской же оборонке), из-за которой некоторые страны не очень реалистично воспринимают сложившееся в мире новое положение дел. Забавно, что даже нынешний руководитель Мюнхенской конференции по вопросам безопасности Вольфганг Ишингер считает, что главная угроза для НАТО — это... Китай. Похоже, в этом больше немца, нежели европейца.

Немецкая проблема стоит сегодня в НАТО во весь рост. Берлин уверяет Альянс в том, что оборонный бюджет страны будет увеличен. Существует даже некая стратегия повышения финансирования Бундесвера и военного комплекса в целом до 1,5% ВВП. Таким образом, общее повышение расходов ФРГ на оборону с 2014-го до 2024 г. составит 80% (с 33 млрд до 60 млрд евро в год). Хотя вряд ли этим будет заниматься Ангела Меркель, подчеркнуто невоенный человек. Ну а за это время — либо ишак, либо падишах.

В документе, представленном Берлином НАТО, отмечалось, что военный бюджет Германии будет продолжать расти и после 2024 г., однако без указания конкретных цифр. Учитывая развитие экономической ситуации в стране, реализация этих планов может быть непростой. На сегодняшний день минфин ФРГ предусматривает конкретное поэтапное повышение военных расходов лишь в 2019 и 2020 гг. В то же время министр финансов ФРГ Олаф Шольц сообщил о том, что государство ожидает падения налоговых поступлений на 5 млрд евро в год. Таким образом, до 2023 г. бюджет недополучит около 24,7 млрд евро.

Впрочем, в ходе поездки по странам Балтии министр обороны ФРГ Урсула фон дер Ляйен подтвердила намерение Германии увеличить расходы на оборону до упомянутых 1,5% ВВП, отметив, что основной целью НАТО должно являться не увеличение бюджета, а повышение боеспособности отдельных стран-членов. “Можно тратить огромные суммы на содержание собственной армии и при этом ничего не делать для НАТО”, — заявила фон дер Ляйен. Смелое заявление, если вспомнить о расколе НАТО в 2003 г. и нынешнее плачевное состояние германской армии.

Проблема, впрочем, не в бюджете, а в голове. Уже упоминавшийся Ишингер в преддверии возглавляемой им конференции заявил, что “мировые лидеры должны воздержаться от соперничества на международной арене”. Интеграция, мол, выше соперничества. Звучит это все так, как будто в Москве при власти Горбачев, в худшем случае — Ельцин. Впрочем, кое-какой прогресс в вопросе безопасности в Германии наличествует — в рамках возможных, по крайней мере на уровне риторики, попыток провести аудит военного бюджета.

Однако показательно, что на юбилейный Мюнхен в феврале не приехал тот же Макрон (а в начале апреля на 70-летний юбилей НАТО гостей встречал только госсекретарь Майк Помпео), отказавшись от участия в конференции в Мюнхене и совместного выступления с канцлером Меркель. Впрочем, ему было не до того: официальный Париж был занят внутренними проблемами.

На практике благодаря взаимному терпению Франции и Германии дела двинулись в правильном направлении — это выделение Берлином и Парижем финансирования на проект создания истребителя нового поколения. Также 7 февраля в Мюнхене компании Dassault Aviation и Airbus подписали первый исследовательский контракт в рамках создания “Воздушной боевой системы будущего” (SCAF). Примечательно, что  вместе с немецкой коллегой открывал Мюнхен британский министр Гэвин Уильямсон, показывая, что уж из НАТО Лондон точно никуда не уходит.

Осмысление безопасности

Если несколько абстрагироваться от перепадов настроения Трампа, то вопрос Украины и Грузии (то есть противостояния России), а также выхода НАТО за пределы “Атлантики”, его совместимость с Европой, сегодня остро стоят на повестке дня — тем более с учетом проходящих в Восточной Европе политических изменений.

Нынешний период характеризуется тем, что — кроме, конечно, США под руководством Трампа, хотя Конгресс ограничил его возможности в этом отношении, — выходить из НАТО точно никто не собирается. А ведь в 1966 г. Франция покинула НАТО, хоть и осталась участницей политической структуры. Более того, в 1999-м она принимала активное участие в военной операции против Югославии. Но вернулась Франция во все структуры НАТО только в 2009-м, при Саркози. Греция также выходила из состава Альянса, в 1974 г., в знак протеста против оккупации Турцией Северного Кипра, но в 1981-м вернулась в результате крупных компромиссов.

Что касается нынешних споров о финансировании, то следует помнить, что во время холодной войны, в конце 1970-х, союзники должны были ежегодно увеличивать военные расходы не меньше, чем на 3%. В то время с поставленной задачей из 16 государств справились только пять — США, Канада, Люксембург, Норвегия и Испания.

После окончания холодной войны от требования ежегодно увеличивать расходы отказались, из-за чего в 1990-х члены Альянса сократили оборонные бюджеты. Однако уже в 1999 г. в НАТО вернулись к повышению оборонного потенциала. Это произошло в первую очередь из-за распространения международного терроризма, ведь первые крупные теракты “Аль-Каида” провела задолго до 9/11. Трагедия в Нью-Йорке укрепила уверенность членов Альянса в необходимости усилить позиции, а в 2006 г. в НАТО договорились выделять на оборону 2% ВВП.

Однако не все страны выполняют эту договоренность. В 2018 г. кроме США только шесть стран придерживались установленной нормы: Великобритания, Греция, Латвия, Литва, Эстония и Польша. Более того, некоторые страны периодически снижали расходы на оборону, например Германия, Италия, Португалия.

Так что в 2017-м на долю Америки приходилось 71,7% совокупных оборонных расходов НАТО. Поэтому, с одной стороны, Трамп формально прав, но с другой — его риторику часто рассматривают как поиск зацепок, тем более что мало кто понимает, как воевать с блефующим ядерным государством, захваченным мафией, — кроме как принципиальным поведением. Впрочем, с 2014 г. члены НАТО должны также выделять 20% от своих оборонных расходов на приобретение нового вооружения. Но эту норму также выполняют не все страны — члены Альянса. Может быть, затем и продлили мандат Столтенбергу, уже набившему руку на управлении блоком в новой ситуации.

Ведь, в конце концов, на 70-м году жизни НАТО, переживая ремиссию после периода склероза, взялось за ум. Так, за последние пять лет Альянс нарастил контингент своих баз в Восточной Европе, то есть — у границ с Россией — с 2 до 15 тыс. человек. А с начала этого года проведено уже больше 100 учений. Численность личного состава и боевой авиации, ежегодно привлекаемых к ним, за пять лет выросла в 10 раз. С помощью США в Европе развернуто пять центров киберопераций — в Финляндии, Эстонии, Польше, Германии и Франции. Поэтому “коллективная безопасность” все-таки вновь наполняется реальным содержанием. 

Максим МИХАЙЛЕНКО