Пропаганда на экспорт. Как россияне торгуют бегством из ада

Сегодня я не посмеиваюсь. Потому что не могу не отдать должного российской пропагандистской машине, которая, к сожалению, в очередной раз показала высокий класс. Ведь клип на песню “Любимый город” является элементом раскрутки очередного патриотического блокбастера “Девятаев”, премьера которого состоялась в ключевую для новейшей российской истории дату 22 апреля. Но речь здесь, конечно, не о старике Крупском.

И что-то мне кажется, что фильм этот, что называется, “зайдет” — причем, не только российской публике. Потому что это пропаганда того же рода, что и “Перл-Харбор”. Рецептура успеха в общем проста. Для этого нужны:

1. Неплохой режиссер, знакомый с Голливудом и голливудщиной. Желательно — на короткой ноге с парой-тройкой неопальных олигархов. Тимур Бекмамбетов — как раз из таких. Поэтому он выступил и продюсером фильма — вместе с Игорем Угольниковым и Игорем Мишиным (среди всего прочего последний — вице-президент МТС). Поэтому проблем с финансированием не было — к тому же, проект получил государственную поддержку. Чему, в частности, способствовало следующее

2. Перспективная тема. В российском случае — это беспрекословное “их все”, Вторая мировая война. Точнее, конечно, та ее часть, которая называется Великой Отечественной. И такой эпизод, который не содержит двусмысленностей: чтобы просто хорошие ребята против плохих.

3. Выгодный герой. Такой, чтобы как ни поверни — крутой чувак, но не наделенный большой властью. В идеале — исполнитель. Чтобы “гвозди бы делать из этих людей”, и притом чтобы его решения были ограниченно судьбоносными. Простой, принципиальный, отчаянный и везунчик — но реальный. Желательно — с живыми связями с настоящим, чтобы был современником или почти современником. И — чтобы представитель какого-то меньшинства. Мел Гибсон для своего Hacksaw Ridge (в нашем прокате — “По соображениям совести”) взял историю адвентиста Дезмонда Доса, кавалера Медали Почета, который не убивал (ушел из жизни в 2006 году). Бекмамбетов снял байопик о мордвине (более того — мокшанине) Михаиле Девятаеве (умер в 2002-м). Истребитель-ас, старший лейтенант. Сбит в бою, ранен, попал в плен. Оказался в концлагере Узедом, привлеченному к производству и испытаниям ракетного оружия в Пенемюнде. Организовал из узников группу, захватившую бомбардировщик, и сумел перелететь с ней на контролируемую советскими войсками территорию, доставив секретные данные.

4. Специфически российские требования: кондовый интернационализм, противопоставленный, естественно, фашизму и нацизму. Девятаев воевал на американском истребителе P-39 Airacobra (и именно его видим в клипе Линдемана), что в теперешних обстоятельствах является очень своевременным сигналом: нынешние США, мол, предают память предков, снова обостряя отношения с Россией.

5. Что крайне важно для цементирования нынешней российской исторической мифологии — это история с безоговорочным хеппи-эндом. По возвращении Девятаев не оказался в советском лагере, не был репрессирован, не стал парией. Наоборот, его карьера — хоть и после определенного периода трудностей — сложилась вполне неплохо. Так, именно он стал первым капитаном судна на подводных крыльях типа “Ракета”, а за вклад в советскую ракетную программу был удостоен звания Героя Советского Союза. Вполне красноречивое подтверждение тезиса о том, что не все так плохо было в СССР, не все пленные проходили второй ад, не всех поражали в правах. Тезиса, замечу, очень важного для кремлевских реставраторов. И этот месседж рассчитан не только на внутреннюю аудиторию, конечно. Это очередная “повесть о настоящем человеке”. И одновременно — своего рода контекстуальный антитезис снятой накануне захвата Крыма “Хайтарме” Ахтема Сеитаблаева, посвященной Амет-Хану Султану.

6. Название. Для россиян — просто “Девятаев”. В поддержку интереса к истории Второй Мировой — той ее части, которая “Великая Отечественная” — российское правительство вбухивает колоссальные средства. И если кто-то из младшего поколения до сих пор не знает этой фамилии, по пабликам и телеграмм-каналам к ним уже идет вал информации — и сопутствующих месседжей, раздувающих очередную волну победобесия. Над версией для проката на Западе тоже поработали основательно: “V2. Escape from Hell”. История о Фау-2 и обстрелах Лондона стала чуть ли не мемом и общеизвестна в англоязычном мире. Ну а побег из ада сам по себе является раскрученным масс-культурным сюжетом.

7. Песня. Это может показаться странным, но она является одним из ключевых элементов этого перформанса. Линдеманн, конечно, наделал шума, помогая раскрутке фильма, но это даже не самый важный момент. Впервые трогательно-лирический шлягер “Любимый город” прозвучал в культовой советской картине предвоенных времен — ее пел Марк Бернес в “Истребителях” 1939 года. Стихи к нему написал в Киеве — и, собственно говоря, о Киеве — поэт Евгений Долматовский. Что интересно, вдохновил его пилот-истребитель, участник войны в Испании, с которым Долматовский познакомился в поезде “Москва-Киев”, а потом случайно поселился в соседних номерах гостиницы “Континенталь”. Итак, это песня о неизвестном из-за режима секретности герое, который охраняет покой “любимого города” за тридевять земель, в чужой стране. Песня о герое-ихтамнете.

Я знаю, что у нас найдется немало людей, которые захотят увидеть очередное зрелище от Бекмамбетова. И, наверное, многим оно придется по душе. Хотелось бы, однако, чтобы они понимали, что снято это с целью, которая выходит за рамки простого развлечения и даже инфотейнмента. Это элемент идеологической обработки.

И еще одно — напоследок. Чисто цинично — или, если хотите, прагматично: продвижение историй именно вот таких “простых” героев важно для формирования имиджа государства не менее (если не более), чем байопики эпохальных личностей. И здесь есть широкий выбор — особенно, если не разбрасываться собственной историей, вычищая ее от “слуг” тех или иных империй. Потому что режимы, считающие себя потомками тех империй (хотя не обязательно — наследниками), непременно обращают это себе на пользу. И если уж речь зашла об истребителях, то назову просто пару фамилий этнических украинцев, не столь известных, как Иван Кожедуб: дважды Герой Советского Союза Степан Супрун и кавалер Рыцарского Креста Железного Креста Роберт Олейник. Как по мне, в параллельных биографиях этих двух людей очень рельефно проступает историческая драма Украины первой половины прошлого века — даже в рамках заскорузлого “красно-коричневого” подхода, к которому наш агрессивный сосед испытывает практически маниакальную страсть.

Впрочем, подозреваю, контекстуально узкий формат освободительной борьбы еще долго будет оставаться господствующим в нашем историческом кинематографе. И это, на мой взгляд, огромная ошибка.

Алексей КАФТАН