Профессионал года

Парфенов подтвердил свой профессионализм не столько сделанным, сколько сказанным.

Леониду Парфенову практически удалось войти в одну реку дважды, вернувшись на центральный телеканал. И хотя между НТВ, одним из символов которого Парфенов стал в 90-е гг. прошлого века, и “Первым” он не сидел сложа руки, именно работа в кадре — его стихия. У кого в такой ситуации поднимется рука рубить под собой сук? Промедление смерти подобно, парирует Парфенов. По древу ТВ расползаются метастазы, разлагающие как телевизионную журналистику, так и зрителей.

С ними-то коллег по цеху и призвал бороться Парфенов, впервые за долгое время появившийся перед телекамерами на вручении премии Владислава Листьева взволнованным и читающим текст по бумажке, которую достал трясущимися руками. Но в тот момент он думал не об имидже, а о репутации, которая куда важнее для независимого журналиста.

Горькую правду о современном отечественном телевидении, превратившемся из средства массовой информации и гражданского института в инструмент развлечений и пропаганды, Парфенов говорил в лицо людям, сделавшим телевидение именно таким. Людям, от которых зависит не только его карьера и самореализация, но и просто средства к существованию. Именно им он объяснял, что нельзя считать журналистикой среду, в которой журналист — скорее чиновник, следующий логике служения и подчинения. А ведь для большинства людей журналистику вообще представляют в первую очередь тележурналисты.

Парфенов никогда не был оголтелым критиком власти. Однако без свободы рассуждения о ней и диалога с власть имущими невозможны ни журналистика, ни как таковое гражданское общество. А цензура и самоцензура телевизионщиков, боящихся недовольства сверху, убивают эти вещи на корню. Парфенов не призывает к революции: “сам никакой не борец и от других подвигов не жду”. Да они и не понадобятся, если каждый в стране, включая журналистов и чиновников, свою работу будет делать по совести.