Прикопать по правилам. Зачем Кремлю понадобился новый ГОСТ массовых захоронений

До сих пор в России подобные нормативы действовали лишь для военного времени. Однако вполне логично, что если Россия ведет не открытую, а гибридную войну, то и граница между мирным и военным временем тоже будет размыта.

Это довольно удобно для режима Путина, даже если массовое захоронение потребуется не как следствие военного конфликта, а в результате чрезвычайной ситуации техногенного характера. Например, на случай, если в Неноксе или где—либо еще рванет очередная ядерная “вундервафля” российского ВПК. В общем, в Кремле попросту готовятся к новым техногенным катастрофам с большим количеством жертв, очевидно, прекрасно понимая, что это новая реальность, обусловленная повсеместной технологической и научной деградацией, а также развалом инфраструктуры.

Однако выбор момента для введения столь красноречивых ГОСТов указывает на мотивацию иного рода.

На мотивацию, которая прямо касается: во-первых, пандемии Covid-19, которая продолжает уносить тысячи жизней в России; во-вторых, милитаристской бравады Москвы на границе с Украиной, а также миграционного кризиса на беларусско-польской границе и, как следствие, роста напряжения в отношениях с ЕС, на что Кремль быстро отреагировал отправкой в Беларусь очередной партии военных.

В данном случае необъявленная война России и пандемия являются взаимодополняющими факторами. И оба они объясняют необходимость в проработанном механизме оперативного избавления от тел.

Ветеранская математика

На сегодняшний день, только по официальным данным, в России от Covid-19 скончались 260 тыс. человек. Британская газета Financial Times, проанализировав абсолютное количество дополнительных смертей, в свою очередь пишет, что избыточная смертность в России превысила 753 тыс. человек.

Таким образом РФ вышла на второе после США место по количеству дополнительных смертей за время пандемии.

При этом 83% умерших от Covid-19 (опять—таки по данным Росстата) — люди старше 60 лет. То есть человеческий фундамент любого парада победобесия в России.

И эта “база” тает рекордными темпами. Российские “Ведомости” уточняют, что от Covid-19 умер каждый четвертый ветеран и участник Второй мировой войны, а осталось их якобы лишь около 900 тыс. В апреле 2020 г., как утверждает Минтруда, их было 1,26 млн человек.

Если обратиться к простой арифметике, а именно прикинуть, что тем, кто в возрасте хотя бы 18 лет участвовал в боевых действиях в последний год войны, то в текущем году им стукнуло уже 93 года.

Данные Росстата на 1 января 2021 г. показывают, что в стране люди старше 65 лет составляют 15,8% населения, т.е. примерно 23 млн человек, если представить, что в России на самом деле по-прежнему проживают 146 млн человек.

Из этих 15,8% 626,5 тыс. человек — это люди в возрасте 90-94 лет., 95-99—летних — 131,5 тыс., от 100 лет — 30,4 тыс. То есть потенциальных ветеранов (без участников, к которым приравнивают также, получается, детей, получивших инвалидность во время войны, переживших блокады, стоявших у станка в непризывном возрасте) — меньше 800 тыс. на начало года.

И это самая уязвимая перед Covid-19 социальная группа. Сколько же ветеранов в России осталось на самом деле, узнать мы сможем только в случае повальной демократизации РФ и ее отхода от идеологии победобесия (когда большинство ветеранов на параде — это “ветераны”).

До тех пор никто в Кремле никогда не признает, сколько кадров для парадов на самом деле умерли из—за Covid-19 и провальной политики в сфере здравоохранения. Отсюда и необходимость в новых братских могилах — еще одном советском наследии.

Еще нарожают и еще накопают

Второй упомянутый фактор — необъявленная, или же гибридная война России против Украины.

Принятием ГОСТа о срочных массовых захоронениях режим Путин может преследовать две цели, которые необязательно взаимоисключают одна другую.

Во-первых, сам факт принятия ГОСТов, но прежде всего массовое тиражирование этого события в российских СМИ, является информационным оружием Кремля.

Задача — подтвердить, убедить врага (Украину, ЕС, США) в крайней готовности России идти до конца, то есть готовности к прямым боестолкновениям, пусть и с участием не кадровых солдат российской армии, а, как водится, — “ихтамнетов”.

Хотя, возможно, и с участием именно кадровых российских военных, учитывая, что, как сообщила вчера украинская военная разведка, главари “ОРДЛО” обратились к Москве с просьбой дать добро на официальное заключение гражданами РФ контрактов с местными НВФ.

И это также может быть элементом информационной войны со стороны России. Тем более что российское руководство мастерски интрументализирует угрозу применения силы.

Как и минувшей весной, Кремль достал из кармана угрозу вторжения, чем взбудоражил Киев, Брюссель и Вашингтон. Последний, к слову, в связи с действиям РФ подумывает над тем, чтобы прислать ВСУ еще оружия, например, Javelin.

Таким образом Путин значительно повышает ставки и усиливает свою переговорную позицию на фоне энергетического и миграционного кризисов как накануне возможной новой встречи с президентом США Джо Байденом, так и в ответ на попытки других участников “Нормандского формата” организовать новый саммит на их, а не российских условиях.

Во-вторых, ГОСТ о массовых захоронениях мог потребоваться, так сказать, по делу — на случай боестолкновений с украинской армией и боевиков, и наемников-”добровольцев”, и кадровых “ихтамнетов”, если Москва уважит просьбу главарей ОРДЛО. Объявление войны слишком старомодно и сопряжено с массой неудобств, а “двухсотых” все же куда-то девать надо.

Кстати, по данным ГУР МО, Россия сейчас как раз под контролем комплексной комиссии 8-й общевойсковой армии Южного военного округа проводит в ОРДЛО масштабные командно-штабные учения, к участию в которых привлекли мобилизационный резерв, силовиков и, собственно, боевиков.

Это говорит либо о продолжении “накачки” ситуации, либо о реальной подготовке к боевым действиям на Донбассе, в результате которых в РФ пойдет караван с телами “борцов за свободу Домбаса”. Каковые формально военнослужащими России, как постоянно напоминают в Москве, не являются. То есть это формально мирные граждане, которые будучи убитыми за рубежом, в частности в Украине, опять-таки формально станут жертвами чрезвычайной ситуации.

Собственно, поэтому Кремлю и потребовалось привести в порядок процедуру массовых погребений в мирное время. Тем более что по сравнению с 2014-2015 гг., значительного роста числа мобильных крематориев в распоряжении Минобороны РФ не наблюдается, а доступ публики к учету числа потерь “ихтамнетов” (хотя бы по табличкам на могилах, т.к. статистические данные засекречены), как это было в тот же период, определенно нежелателен для российского руководства. Так что новые партии почивших “добровольцев” и “шахтеров”—клиентов кремлевского военторга теперь будут прикапывать по госстандарту, исключающему возможность точного подсчета непосвященными.

Фактически же приводится в порядок вся техническая составляющая гибридных зарубежных авантюр. Раненых наемников, как показало расследование “Радио Свобода”, тайно доставляют на лечение в клинику “Согаз” дочери Путина Марии Воронцовой, а тех, кому повезло меньше — прямиком в братские могилы.