Преимущества и недостатки монополизации власти

Формально правительство в нашей стране создано и контролируется коалиционным большинством, президент — свое членство в партии прекратил, судебная ветвь — внепартийна принципиально. В реальности ситуация, конечно, выглядит существенно по-другому.

Парламент был избран в 2007 г. Минимальное большинство в этом созыве составили Блок Юлии Тимошенко (БЮТ) и “Наша Украина — Народная самооборона” (НУНС), получив 228 мест. Впоследствии к коалиционному соглашению не присоединился Иван Плющ, в то время “латентно” (как сейчас — неизвестно) тяготевший к прагматикам из Партии регионов. Поскольку лишить депутата полномочий можно лишь в случае его вступления во фракцию иной политсилы, нежели та, от которой он избран, наказать Плюща оказалось невозможно. Сама норма, конечно, лицемерна.

Другой случай — это голосование большинства по представлению Генпрокуратуры. Остальное зависит от доброй воли депутата, а исключение из фракции всего лишь переводит депутата во “внефракционные”, кто же станет делать такую явную глупость? Так, полученное “оранжевым” лагерем большинство сжалось до 227 мест.

Помнится, как интриговал наперсник Ющенко Виктор Балога, пытаясь не допустить избрания Тимошенко премьером. Итоговое распределение мест в октябре 2007-го даже печально порадовало — стало ясно, что править “оранжевые” не смогут, учитывая их политико-психологические характеристики. Поэтому интриговать Балоге было несложно. С ним обычно связывают (справедливо или нет) организацию окончательного прекращения существования большинства, когда коалицию покинули депутаты Рыбаков (БЮТ) и Бут (НУНС).

Большинство стало ситуативным, создалась практика “больших коалиций” (неформальных, направленных исключительно против политики Виктора Ющенко). В то же время, вплоть до избрания Виктора Януковича президентом, отставить правительство Тимошенко по разным причинам (в том числе и наиболее иезуитским) не удавалось.

Монополия де-факто

Нынешняя коалиция Партии регионов, КПУ, Народного блока Литвина и внефракционных депутатов легализована “фортелем” Конституционного Суда, очередным “политико-правовым” решением, во многом неизбежно проросшим из трещин-недоработок конституционной реформы 2004—2006 гг. После него в большинство устремились косяки перебежчиков, прозванных “тушками”. При всей их ненадежности “тушки” нивелируют влияние партнеров ПР по коалиции на основную политическую линию. В первую очередь эта своеобразная технология бьет по коммунистам, у которых есть серьезные расхождения с ПР по вопросам проводимых реформ.

Эти противоречия недавно прорвались наружу: КПУ высказалась и по поводу политики накопления внешней задолженности, и обвинила вице-премьера Сергея Тигипко в бездеятельности и даже контрпродуктивности (впрочем, на мой взгляд, проект Налогового кодекса, вызвавший общественное возмущение, лишь приписывается авторству Тигипко). Однако вряд ли эта “атака” приведет к отставке Сергея Леонидовича, разве что ею воспользуются с иными целями — возложить на кого-нибудь ответственность за асоциальные решения правительства.

Дело в том, что его “Сильная Украина” — это бывшая Трудовая партия (основанная покойным Михаилом Сиротой), входящая в Блок Литвина. Сама по себе политическая сила Владимира Михайловича сейчас имеет нулевые шансы преодолеть барьер, блоки уже запрещены на местных выборах и будут запрещены и на общенациональных. Соответственно литвиновцы надеются на харизму Тигипко, отнюдь не увядшую после президентских выборов, что продолжают демонстрировать рейтинги. А значит, сторонники Литвина в парламенте не допустят его отставки.

Это легкая задача, поскольку “тушки”, зависимые от расположения ПР, начали создавать организационные форматы — так, бывший спонсор луценковской “Народной самообороны” Давид Жвания теперь возглавляет депутатскую группу “Право выбора”, недавно (и несколько неожиданно, хотя, как мы помним, странная история о пропавших из сейфа четырех сотнях тысяч так и канула в Лету) ушедшую под партийную крышу Христианско-демократического союза (ХДС) Владимира Стретовича, депутата от НУНС.

Так что “тушки” и НБЛ (который, скорее всего, в будущем переживет реинкарнацию в “Сильную Украину”) либерала Тигипко в обиду не дадут. Партия регионов тоже не намерена создавать телегеничному Тигипко образ изгнанника — для нее это слишком опасно. Звезда Тигипко как привлекательного образа для многих избирателей далека не то что от заката, но и от зенита. Поэтому комфортнее держать его при себе.

Однако арсенал манипуляции “тушками” создал для Партии регионов возможность монополизировать власть в стране — в отличие от времен Леонида Кравчука и Леонида Кучмы с 2004 г. мы живем по правилам, которые превращают внепартийность главы государства в фикцию.

Судебная власть у нас давно скомпрометирована “политико-правовыми” решениями, защищает право сильного. Определенная концентрация наблюдается и на телевидении, правда, пока что с неясными последствиями. Рейтинги ПР в преддверии местных выборов достаточно высоки и могут быть омрачены лишь повышением цен на газ для коммунальных потребителей. Таким образом, Украина впервые перешла в формат однопартийного правления. (Ведь даже правое большинство 2000 года было сформировано не по итогам выборов, позже президент Кучма использовал депутатов-мажоритарщиков в 2002-м.) Оппозиция, пока ее возглавляет Юлия Тимошенко, — слаба и несет на себе родимые пятна эпохи хаоса и националистического засилья.

Скромные оценки

Однопартийное правление — хорошо это или плохо? С одной стороны, такой объем власти соответствует объему ответственности, взятому на себя Виктором Януковичем и Партией регионов. А это обязательства стабилизировать экономическую ситуацию, улучшить отношения с Россией, эмансипировать русский язык, улучшить благосостояние граждан, провести структурные реформы и расследовать преступления “оранжевой” эпохи. За 7 месяцев — по 5-балльной системе — тройка по первому пункту, твердая четверка по второму, ноль по третьему, четвертому и пятому и слабенькая троечка — по шестому. Везде есть свои смягчающие обстоятельства, но даже если мы переставим структурные реформы и благосостояние граждан в план 2011 г., получим, интерпретируя оценку в пользу власти, очень слабое “удовлетворительно”.

При этом треть бюджетных поступлений в первом полугодии обеспечила таможенная служба, которой руководит коммунист Калетник (клиентура невропатологов сегодня активно прирастает за счет контрабандистов).

Русский язык в качестве государственного Анна Герман обещает нам лишь в случае столь массового голосования за ПР в 2012 г., что партия получит конституционное большинство (300 и больше мест в ВР). Между тем парламент пока не принял и нового закона о языках (т. н. законопроект Колесниченко), что не может не настораживать — не попытка ли это “заболтать” вопрос? Понимают ли в ПР, что взяли на себя ответственность за происходящее в стране? Или надеются на то, что смогут повторить специфический российский опыт — удобное управление общественными настроениями, сращением власти с крупными корпорациями и массмедиа?

За последние два года российское руководство вполне осознало высокие риски созданной им же системы и теперь довольно нервно пытается использовать ее для проведения модернизационных преобразований — хотя бы потому, что ни на что другое она уже не годится. На недавней встрече с руководством венчурных фондов Дмитрий Медведев впервые резко высказался в том духе, что без ликвидации коррупции и нелепого объема административного давления путь вперед заказан.

Иными словами, политическая монополия (почти всегда генерирующая коррупцию и/или самоуправство, террор) кое-как удовлетворяет общественные запросы лишь при совпадении в одной точке сверхдоходов от экспорта сырья и “счастливого случая”, такого, как харизма и деловитость Владимира Путина.

Наша же олигархия (лишь небольшая часть которой отстранена от власти, да и то очень неуверенно), видимо, надеется на возвращение экспортных сверхдоходов...

Обратной стороной политической монополии оказывается потеря обратной связи, причем не только в формате общество — власть, но и внутри самой власти, поскольку докладывать наверх стараются “то, что надо”, а не истинное положение вещей (а потом любая проблема превращается в стихийное бедствие). Ну а с учетом высокой коррупции политическая монополия представляет собой натуральное посмешище.

Запас еще есть

Пока чувство реальности Партией регионов не потеряно — второго 2005 г. все же не произошло. Нет сомнений, что Янукович отнюдь не является Ющенко-2 (в свое время, слушая речь Виктора Ющенко, наряженного в сверкающий голохвастовский костюм 24 августа 2005 г., автор испытал жгучее чувство стыда за слушателей, хотя никогда и не был сторонником этого человека).

Впереди, однако, повышение социального градуса, а также неизбежная радикализация и русскокультурного, и псевдопатриотического флангов украинского политикума.

Пройдет ли однопартийное правление между Сциллой и Харибдой? Удержится ли экономический рост (это может несколько повысить оценку по “экономической стабильности”)? Найдет ли свое решение терзающая украинскую политическую историю проблема “двойной ответственности” исполнительной власти (Киргизия уже сплеча решила этот вопрос, к парламентской республике двигается и Польша, где, как и у нас, фактическую монополию теперь получила одна партия)?

Власти полезно задуматься об этом уже сегодня, пока потенциал энтузиазма еще до конца не исчерпан. Чтобы больше никогда не возвращаться в холодную зиму 2004-го.

Максим МИХАЙЛЕНКО