После войны и после РФ. Каким должен стать мир для предотвращения дальнейших агрессий России

Так что, независимо от того, в каком состоянии россияне покинут Украину — они ее оставят. Вопрос в том, что будет дальше. Критическое разрушение инфраструктуры неизбежно приведет к гуманитарной катастрофе и ослаблению государственных институций — по меньшей мере, в ряде районов. Фантастическая самоорганизация украинцев может серьезно ослабить этот процесс, но не остановить его. Следовательно, восстановление станет титанической задачей. И здесь мы не должны оставлять Западу никакой возможности кинуть нас, как это систематически случалось в последние годы — во всех смыслах. С одной стороны, перспектива интеграции социально активных беженцев с низким уровнем криминализации, к тому же принадлежащих к европейской цивилизации, будет очень соблазнительной. С другой — дестабилизированная и разрушенная страна на границах ЕС составит для него ряд нескончаемых вызовов. А этот сценарий будет неизбежен, если Запад хоть немного уступит посягательствам Москвы и согласится на реализацию компромиссного варианта (который здесь — для упрощения и с очевидными передергиваниями) я назову боснийским. Вероятность попыток добиться такого компромисса, к сожалению, выглядит отличной от нуля. Они напрямую будут связаны с тем, что будет происходить с самой Россией.

Ослабленный и униженный, но уцелевший Русский Рейх, невзирая на разрушение экономики, неизбежно зациклится на реванше — примерно так же, как Германия после Первой мировой войны. И здесь не важно, останется Путин у власти или в результате дворцового переворота его заменит какая-то хунта. В первом варианте Россия превратится в закрытое от мира государство-изгоя (сейчас оно только начало этот путь) — с подорванным военным престижем, но с ядерным оружием. Следовательно, порог ее применения может существенно снизиться — даже по сравнению с нынешней доктриной, позволяющей прибегать к превентивному удару. Стигма агрессора и проклятие “русскости” останутся на десятки лет, но без демонтажа нынешней системы они будут только питать стремление к реваншу на фоне всеобщей деградации общества, образования и уровня жизни.

Если хунта, независимо от ее состава, объявит курс на либерализацию и сформирует правительство с условным Навальным во главе, это станет откатом к ситуации начала девяностых. Российские элиты попытаются возобновить взаимодействие с Западом на аналогичных условиях. Грубо говоря, “ножки Байдена” в обмен на сырье — газ, нефть, титан и т.д. Если Запад соблазнится такой сделкой, сохраняя лицо Москвы, следствием нового цикла этой “разрядки” и “перезагрузки” неизбежно станет очередная шовинизация России. Причем не исключено, гораздо быстрее, чем нынешняя. Российский ресентимент без Нюрнбергского (в идеале — Петербургского) трибунала над рашизмом (и советским коммунизмом заодно) никуда не исчезнет и будет регулярно воспроизводиться. Прием Гаагским трибуналом исков Украины против РФ является верным шагом в этом направлении. Однако Москва не признает юрисдикцию этого органа и будет применять это в очередной пропагандистской кампании. Но потребность нового “Нюрнберга” обусловлена не только этим: нынешний российский режим является следствием решений и выборов народных масс, их деятельности и бездействия — следовательно, типичный для нормального права принцип индивидуальной ответственности здесь не применим. Точно так же, как и в случае с осуждением нацизма.

Надежным предохранителем от реваншизма может стать демонтаж Российской Федерации. Военные поражения всегда запускали процессы распада русских империй, как бы они ни именовались. Обеспечение условий для такого распада — задача нетривиальная, особенно учитывая возможные последствия. Конфликт независимых субъектов РФ, имеющих ядерное оружие, остается таким же кошмаром для Запада, как и во времена распада СССР.

Фактически, это выбор меньшего из двух зол: сосуществовать в дальнейшем с униженной и мечтающей о реванше империей или помочь ей развалиться — и получить целый букет проблем, связанных с нарушением режима нераспространения ЯО, ракетных технологий, локальными конфликтами и потенциальными многомиллионными потоками беженцев .

Проблема, однако, в том, что стабильный мировой порядок уже невозможно построить ни с целой Россией, ни с разобранной. Особенно учитывая фактор Китая, не просто присутствующий, но с большой долей вероятности ведущий в обоих сценариях. Сохранение изолированной России неизбежно превратит ее в сырьевую базу КНР — тем более что российская финансовая система в результате санкций становится все зависимее китайской. Распад России приведет к тому же результату — разве что реколонизация “временно оккупированных китайских территорий”, а также колонизация свободных будет происходить ускоренными темпами. Ни один из этих вариантов не приемлем для Запада. Следовательно, ему нужно уже сейчас вырабатывать условия такого консенсуса с Пекином, которые позволят избежать дальнейшей конфронтации. Или же искать очередные компромиссы с Москвой, о чем я писал выше. Последнее со всей очевидностью выглядит более простым — и более выгодным, прежде всего для Европы. Но так же очевидно, что сколько-нибудь устойчивого мира после этого не получится. И здесь снова возникает вопрос гарантий для Украины и остальных европейских соседей РФ.

В то же время, то, что Китай с видимой (точнее — показной) неохотой поддерживает западные санкции, может — с учетом горизонтов планирования Пекина — указывать, что он больше заинтересован именно в первом варианте. Тем более что сценарий дезинтеграции РФ приводит к построению того же биполярного мира, стабилизированного взаимопроникновением и чрезвычайной экономической интеграцией полюсов. Эта интеграция может стать основой для нового компромисса, “сосуществования систем”, куда надежнее гарантированного взаимного уничтожения. Однако это вопрос достаточно отдаленной перспективы. К тому времени Украина должна занять надежное место в архитектуре безопасности.

Пока же, однако, принципиальной целью для нас — кроме физического выживания и победы (т.е. возвращения оккупированных территорий, восстановления суверенитета, надежных гарантий и репараций) — является содействие максимальному разрушению российской экономики и внедрению для экспорта ее зерновых и энергоносителей режимов, аналогичных программе “ нефть в обмен на продовольствие” — но с реальным международным контролем для предотвращения схем, подобных иракским.

Алексей КАФТАН