Популизм — кратчайший путь к диктатуре

В марте 2018-го весной не пахнет. Но в политической жизни повеяло выборами. Не стоит гадать, состоятся ли они уже через полгода, как требует оппозиция, или через полтора года, по графику. Имеет смысл задуматься, способны ли выборы качественно изменить ситуацию в стране, если борьбу за власть ведут популисты. Вместо предвыборных программ — политические скандалы, протестные акции,  отвлекающие внимание “сенсации”. Вместо партийной идеологии —  обвинения, оскорбления, поиск “врагов”. 

Мы говорим о популизме в негативном контексте, подразумевая политику, построенную на эксплуатации страхов, опасений, нужд, надежд простых людей. К ним обращаются политики-популисты, напропалую критикуя власть и щедро раздавая обещания. В этой системе координат все просто. Правящая верхушка — всегда “коррумпированна, воровата”, ее политика — везде “антинародна, преступна”. Народ, понятно, — “несчастный, но умный, трудолюбивый, заслуживающий лучших правителей”. Выступающий (и его партия) готовы стать именно такими “правителями”: быстро решить все проблемы и улучшить жизнь рядовых граждан. Это — классические постулаты, на которых строят свои обращения к обществу популисты в любой стране мира. 

Можно возразить, что в отдельных случаях подобные заявления оправданны и справедливы. Чем в таком случае отличаются популисты от политиков, которые действительно готовы и могут изменить ситуацию?

Профессор Принстонского университета, автор книги “Что такое популизм?” Ян-Вернер Мюллер отметил важный нюанс: популисты не ведут разговор по существу — не приводят конкретных фактов, не предлагают реальных программ. С ними невозможно спорить, им нельзя возразить: “Они напирают на коррумпированность, порочность и базовую нелегитимность всех их конкурентов в борьбе за власть”. 

Избирателям предлагается, по сути, слепо верить. При этом, как отметил Мюллер, все, кто верить отказывается, попадают в нишу “врагов”, “непатриотов”, “граждан второго сорта”. Популистов, по словам исследователя, отличает претензия на то, что лишь они выражают взгляды “настоящего народа”… Граждане, которые не вписываются в популистскую концепцию “народа” (и, соответственно, не поддерживают самих популистов) — менее граждане, чем остальные”. В качестве примера Мюллер напомнил, как в 2016 году в Великобритании идеолог Brexit, лидер Партии независимости Соединенного Королевства Найджел Фараж приветствовал результаты референдума словами: “Это победа настоящих людей”. “А 48% проголосовавших против, получается, не настоящие..?”, — подчеркнул профессор. 

О “параде популистов” на Западе в последние несколько лет сказано много, ведь почти каждые выборы приносят подобный сюрприз. Австрия, Нидерланды, Франция, Германия, Италия — все вынуждены были выдержать испытание популизмом. И прошли его по-разному… 

В этом смысле Украина — в русле мировых тенденций. Можно было бы назвать не один десяток фамилий отечественных политиков, вполне подходящих под классическое определение популистов. Дефицита самозванных “мессий” не наблюдается. Но наша ситуация принципиально отличается отсутствием “старых”, “респектабельных” партий, чья идеология общеизвестна, программы понятны, а действия прогнозируемы. Где украинские политики, стоявшие у истоков независимости? Какова судьба “партий власти” при прежних президентах? Где их партийные ячейки, региональные структуры, за кого теперь голосуют их избиратели?.. 

Всякий раз, на каждых выборах голосуют за новую вывеску, за красивое лицо, за голословные обещания. Если европейцы могут разок-другой обмануться посулами популистов. Даже немцы на выборах в Бундестах в сентябре отдали более 10% свободным демократам, лидер которых Кристиан Линднер призвал забыть об аннексии Крыма, восстановить нормальные отношения с Россией, не принимая в расчет риски, которые несет для Германии нарушение послевоенного миропорядка.

Но в то же время европейцы могут придерживаться и старых-добрых традиций. В той же Германии консервативный блок ХДС/ХСС получил почти 33% поддержки, социал-демократы — 20,5%. Политические традиции не позволили “старым” партиям объединяться абы с кем, надеясь на “авось” при голосованиях. Понадобилось более 3 месяцев, чтобы завершить переговоры о коалиции — участники вынуждены были заблаговременно найти компромиссы по всем спорным пунктам, по которым придется принимать решения (в частности, об отношениях с ЕС и о миграционной политике). Это — пример того, как традиционные партии, которые не рискуют своей репутацией и авторитетом в угоду сиюминутным интересам, выступают противовесом популистов. 

Украинцы, по сути, не имеют такого выбора. У нас нет настоящих партий, укоренившихся в обществе, с которых по-настоящему можно было бы спросить за выполнение обещаний. 

Старший научный сотрудник Института международных исследований Фримена Спогли, профессор Стенфордского университета Анна Гржимала-Бюссе в интервью VoxUkraine отметила, что эта проблема в разной степени характерна для Восточной Европы, где многие люди с коммунистических времен недоверчиво относятся к партиям вообще. А политические партии, со своей стороны, зачастую являются проектами отдельных лидеров. “Они не имеют институционной поддержки, не работают над развитием своих организаций, над разработкой программ, они не работают над тем, чтобы укорениться в обществе”, — назвала главную проблему эксперт. 

Тяжелый длительный труд по выстраиванию структуры взаимоотношений, связей между партий и обществом подменяется выступлениями лидеров перед телекамерами. 

Берем список проблем, которые больше всего волнуют общество (по данным опроса, проведенного в декабре 2017г. Центром Разумкова и фондом “Демократические инициативы” им.И.Кучерива). На первом месте (51,3%) — военный конфликт на востоке страны. На втором (37%) — рост цен на основные товары, инфляция. Далее — низкий уровень зарплат и пенсий (36%), высокие тарифы (26,9%). Коррупция, бедность, качество медицинских услуг, работа правоохранительных органов… 

Сопоставим этот список с перечнем претензий, которые предъявляет оппозиция власти: один в один. Левые, правые, центристы, оппозиционеры всех мастей критикуют власть по этому списку. А по части обещаний решить проблемы власть, пожалуй, не уступает оппозиции. Вопрос в том — как решить. Ответ на него должен был бы зависеть как раз от идеологии и программы каждой отдельной партии. В таком случае людям предлагался бы выбор между разными путями развития страны: можно так, а можно иначе.   

Среди заявлений украинских партий еще можно найти различия в подходе к военной теме. К примеру, “Оппозиционный блок” призывает выполнить Минские соглашения, даже если это приведет к появлению автономии. Надежда Савченко вообще предлагает перестать видеть в лидерах ОРДЛО врагов и вступить с ними в переговоры. “Самопомощь” не склонна церемонится: ее представители требовали заблокировать неподконтрольный регион и разорвать все связи с ним до возвращения Донбасса под контроль центральной власти. У УКРОПА — своя позиция, у “Свободы” — своя.  “Народный фронт” и БПП готовы выполнять Минские соглашения — вначале блок, посвященный безопасности, затем — политические вопросы. Это позволило бы ликвидировать самопровозглашенные и никем не признанные “республики”.

Проблема в том, что все это — только заявления, не подкрепленные реалистичными программами. И ни одно из заявленных предложений не поддерживается подавляющим большинством граждан. Группы населения, которые выступают за тот или иной сценарий (одни — за выполнение Минских соглашений, другие — за силовое освобождение Донбасса, третьи — за компромиссные решения, но список допустимых компромиссов у каждой группы свой), автоматически становятся “чужими” для политиков, предлагающих другой сценарий. При отсутствии единства в обществе список “чужих” избирателей становится опасно длинным, поэтому политики не очень эксплуатируют эту тему. 

Другое дело — тарифы, зарплаты, пенсии, уровень жизни. В этой сфере уже не первый год длится марафон обещаний, по которым нельзя отличить правых, левых, центристов. Все гарантируют снижение тарифов и рост благосостояния рядовых граждан. И никто не объясняет — за счет чего. Объяснениями занимается (надо признать, не очень охотно и не всегда убедительно) только власть, но заявления ее представителей меркнут на фоне заманчивых обещаний оппозиционеров. Популисты обращаются не к разуму, а к эмоциям. И достигают тем большего успеха, чем меньшим доверием пользуется власть и чем меньше обратных связей существует между властью и обществом. 

Соцопросы свидетельствуют, что в Украине ситуация с доверием ко всем институтам власти неблагополучна. Многие люди разочарованы, недовольны. Но при этом — чрезвычайно важный нюанс — лично не принимают участия в деятельности, которая могла бы изменить ситуацию к лучшему. Настоящих партийных активистов — единицы.

По данным Центра Разумкова и фонда “Демократические инициативы” им. И. Кучерива, доверием украинцев пользуются общественные организации. Но это не приводит к росту активности общества: 87% граждан как в 2012-м, так и в 2017-м гг. не участвовали в общественной деятельности.

Руководитель “Демократических инициатив” Ирина Бекешкина оценила ситуацию, как формирование нового вида патернализма:

“Сами мы в общественной жизни активного участия не принимаем, но делегируем решение наших проблем неким общественным организациям — пусть сделают все, что нужно”. 

Это — лучшие условия для прихода к власти популистов. Куда они могут завести государство, можно посмотреть на примере соседей. Гораздо более стабильные, европейские, благополучные Польша и Венгрия скатываются к осложнению отношений с ЕС, что грозит ухудшением экономической ситуации.

Хотя ставились, вроде, благородные цели. Партия “Право и справедливость” обещала полякам вернуть им “Бога и государство”. Но никто не предполагал, что этот путь приведет к таким поправкам в закон об Институте национальной памяти, которые разворошат старые исторические конфликты (в том числе и с Украиной). Венгерские популисты (которые сейчас снова готовятся к выборам), играя на ностальгии по великому историческому прошлому, собирались защитить права нацменьшинства в соседних странах. Но заигрались, дойдя едва ли не до территориальных претензий (пока звучат требования об автономии для венгров).  

Что будут делать наши популисты, если получат власть? Разорвут отношения с МВФ, разругаются с Западом, объявят войну России, опустошат казну, лишь бы снизить тарифы и повысить  выплаты населению? Или не сделают ровно ничего из того, что обещают, поскольку сами понимают, что выполнить обещанное невозможно?

Легко назвать попытку НКРЭКУ ввести европейскую практику RAB-регулирования распределительных компаний “антинародными рабскими тарифами”, но как по-другому уберечь электрические сети от полного развала — ответа нет. Как нет ответа и на призывы отменить привязку стоимости энергоресурсов к индексам европейских бирж в Дюссельдорфе и Роттердаме. Отменить то можно, только зафиксировав нерыночные внутренние цены на углеводороды,  Украина навсегда придется забыть о росте собственной добычи и все больше будет сползать в удавку зависимости от импорта. Только где взять деньги на импорт, если отмены формулы автоматически приведет к прекращению сотрудничеств с МВФ?

Пример с энергетическими формулами и тарифной критикой отраслевого регулятора — НКРЭКУ — выбран не случайно. Недавно Секретариат Европейского энергосообщества обнародовал результаты своего аудита деятельности НКРЭКУ. Чем немало разочаровал отечественных политиков, кормящихся на ниве антикоррупционных разоблачений в тарифной политике. Истерики по поводу RAB-регулирования и формулы Роттердам+ , равно как и резонансные обыски детективов НАБУ в НКРКУ там трактуются предельно доходчиво: “Вышеупомянутые факты необходимо рассматривать как неприкрытое политическое вмешательство в независимость Комиссии и автономное принятие ею решений”.

Раз у популистов нет четких программ, с реализацией которых общество могло бы согласиться или не согласиться голосованием на выборах; раз  мы выбираем “сердцем”, а не разумом, ожидать можно чего угодно. Сейчас в списках партий, которые включаются в соцопросы о будущих парламентских выборах, 20-30 пунктов. Они меняются местами в зависимости от того, насколько часто лидеры мелькают по телевизору, в центре каких скандалов оказываются.

Показательными примерами можно считать падения и взлеты Надежды Савченко или Михаила Саакашвили, а также рывок в пятерку лидеров партии “За жизнь” Вадима Рабиновича. “Батькивщина”, “Оппозиционный блок”, “Самопомощь”, “Свобода” имеют каждая свое ядро электората. Но это — не только те люди, которые в своих городах и селах действительно работают в партийных структурах, и, конечно, не те, кто может изложить идеологию той или иной партии. А в основном те, кто слепо верит “своим”. 

Примерно треть граждан, имеющих право голоса, сейчас не видят в списках партий “своих”, не знают, за кого голосовать. Еще до 20% вообще не приняли бы участия в голосовании. То есть, около половины голосов могут быть завоеваны талантливыми ораторами, которые убедят граждан в способности совершить чудо — в экономике, политике, международных отношениях… 

Придя к власти, популисты очень быстро узнают, сколь коротка дистанция от народной любви до ненависти. И видят причину своих неудач во внешних обстоятельствах — происках врагов, недостатке рычагов управления. Начинается этап “затягивания поясов” и “закручивания гаек”. Это, в свою очередь, усиливает недовольство населения…

Профессор Стенфордского университета Анна Гржимала-Бюссе в упомянутом выше интервью отметила: “Одна из опасностей — то, что целые группы населения не рассматриваются (популистами при власти — авт.) как “хорошие люди”, как лояльные граждане,  и их начинают игнорировать в политическом процессе”. Вторая, еще большая опасность, по мнению ученого, заключается в том, что начинается “подрыв официальных институтов демократии, пренебрежение неформальными ценностями, которые лежат в основе демократии. Значит, речь идет о пренебрежении терпимостью, уважением к оппозиции, свободой слова…”. 

Иными словами, цель начинает оправдывать средства, но цели общества и власти в этот момент уже отличаются… И “безобидный” популизм постепенно перерастает в опасную автократию, порождая авторитарные и тоталитарные режимы.

Исследователи считают, что предупредить такое развитие могут две вещи: консолидация элит и активность общества. Без этого выборы можно проводить сколько угодно, палочка власти будет ходить по кругу популистских лидеров и партий, но настоящих перемен не будет. Политическая весна в отличие от календарной — не прихоть погоды, а результат ответственной деятельности политиков и активного участия общества в развитии государства.

Леонид ТЕРЕЩЕНКО