Почему Украине нужно вернуться в мир realpolitik ХІХ века

В России значительная часть аналитиков ударилась в откровенный символизм, рассуждая о “священной Корсуни”, “вставании с колен” и уповая чуть ли не на восстановление бывших имперских структур. В Украине неприятие вторжения вылилось в том числе в попытки унизить соперника, выставив его как низкую, варварскую и азиатскую страну в противопоставлении Европе с её высокими принципами. Соответственно, в Москве свою захватническую политику описывают в терминах “возвращения к справедливому порядку”, а в Киеве представляют операцию в Донбассе как удержание фронта, на котором Украина защищает всю Европу.

О чём рассуждают в Москве, оставим прикормленным путинским пропагандистам. Сейчас стоит коснуться того, о чём говорят сегодня в Киеве. Обвинение России в “азиатскости” эмоционально понятно, но на деле не только бессмысленно, но и обманчиво. Оно отвлекает внимание от массы важных моментов, в результате чего понимание сущности современной России (и того, как с ней следовало бы бороться) оказывается извращённым.

Россия сегодня — вполне европейская страна. Я не знаю ни одного американца или европейца, кто, даже относясь к политике кремлевских вождей критично, счёл бы её азиатской. По индивидуалистическому менталитету её населения, её культуре, образу восприятия действительности, набору ценностей и интересов граждан это вполне европейское общество. Даже пресловутая “покорность” россиян власти может рассматриваться не в качестве “тяжёлого наследия” предшествующих столетий, а как воплощение оптимальной индивидуальной стратегии выживания в авторитарной среде. Ни в коей мере не следует считать российское общество воцерковлённым или обуянным идеями евразийства. В России живут стопроцентные европейцы. Более того, как бы это ни было неприятно для украинцев, российские политики также руководствуются европейскими идеями и принципами, мыслят в европейских категориях и стремятся достичь результатов, о которых мечтали многие европейцы.

Но разве Россия не нарушает все мыслимые принципы, о которых говорят современные европейские политики? Нарушает, но это не делает её Азией. Чтобы правильно понять Россию, её действительно следует противопоставить Европе, но не пространственно, а хронологически. И тогда мы вспомним про совершенно другую “европейскость” — ту, которая не мешала людям столетиями вести междоусобные войны, сжигать идеологических противников на кострах, делить между собой страны и народы, устраивать геноцид и этнические чистки. Идеи коммунизма, отозвавшиеся Голодомором, изобретены не в Азии. Ад Бабьего Яра и Освенцима учинили не исламские фундаменталисты. Желая (как считается) разделить мир на зоны влияния, Владимир Путин действует не как монгольский владыка в Каракоруме, а как европейские правители, собиравшиеся в 1815 г. в Вене и в 1885 г. в Берлине.

То, к чему стремится Россия, — это не уход в азиатское сегодня, а возвращение к европейскому вчера: к Священным союзам, нацеленным против “цветных революций”, к “новой Ялте”, закрепляющей очередной раздел мира, к нерушимому Вестфальскому суверенитету, позволяющему вождю выбирать своим подданным религию, вершить суд и применять по отношению к ним любое насилие. Обращаясь к миру, Путин не собирается превращать европейцев в азиатов — он “всего лишь” призывает их вернуться в их же собственное прошлое, снова сделать упор на Realpolitik, отбросить “ценности” и задуматься о выгодах, смелее распоряжаться судьбами стран и народов, оказавшихся в тот или иной момент слабее лидеров. Если его пропаганда и резонирует в сознании многих европейцев, то только потому, что эта риторика хорошо им знакома по прежним страницам собственной истории.

Именно поэтому кажущиеся безумными кремлёвские идеи оказываются столь популярными на Западе, а страдания Украины мало приближают её к членству в ЕС и НАТО. Европейцы действительно создали новую модель отношений между собой, но эта модель не распространилась на весь мир, и сейчас у неё возникают сильные конкуренты. Политический реализм à la Путин и Трамп имеет высокие шансы на то, чтобы стать новой доминантой в международных отношениях в условиях, когда восторженно-ценностные подходы, доминировавшие в 1990-е и 2000-е годы, теряют свою привлекательность. Поэтому Украине как стране, попавшей в очередной геополитический разлом на карте Европы, нужно задуматься о том, как встроиться в эти реалполитические конструкции, — потому что обличать и оскорблять Россию сегодня совершенно не означает победить её.

Для этого нужно прежде всего продемонстрировать Европе, что тесные связи с Украиной могут иметь для европейцев очевидные экономические выгоды. Идеальным вариантом было бы превращение Украины в “нового индустриального тигра”, в крупнейший “промышленный цех”, который мог стать для Европы тем же, чем Мексика или Китай стали для Соединённых Штатов. Европа не станет бороться за Украину из-за “принципов”, на защиту Киева Брюссель могут подтолкнуть только европейские предприниматели, но они пока более заинтересованы в России, чем в Украине. Говоря предельно цинично, Европа станет защищать Украину только в том случае, когда она экономически будет принадлежать ей. Сегодня борьба за “экономический суверенитет” Украины — это борьба за интересы олигархата и коррумпированной бюрократии, которые при случае продадут страну российскому капиталу.

Второй по важности задачей является создание мощной профессиональной армии, причём под командованием иностранных (американских или израильских) специалистов. Увы, многие из числа высшей профессиональной военной элиты Украины имеет слишком тесные связи с Москвой и/или застарелый тип мышления, а молодые патриоты в армии, готовые отдать жизнь за державу, пока не слишком опытны в военном руководстве высшего уровня. Армию в таких условиях нужно создавать практически заново, а не реформировать. Враг твёрдо намерен измотать Украину непрекращающимся конфликтом, и его завершение невозможно до тех пор, пока украинская армия не нанесёт сепаратистам несколько серьёзных поражений, которые заставят Россию осознать, что никакого “нового Приднестровья” на Донбассе не будет. При этом армия должна стать самым уважаемым и вызывающим максимальное доверие институтом общества, как это было на протяжении многих веков европейской истории.

Третьим элементом стратегии противодействия России мог бы стать двухсторонний Договор о взаимной помощи с Соединёнными Штатами, так как Кремль считает сейчас равным себе только Белый Дом, а не Европейский Союз и даже не НАТО. В условиях, которые организаторы только что состоявшейся Мюнхенской конференции по безопасности назвали “геополитической рецессией” и которая характеризует отход от мирового порядка, созданного по итогам Второй мировой войны, двухсторонние отношения, выстроенные с основными глобальными центрами силы — США или Китаем, — будут иметь приоритетное значение по сравнению с любыми коллективными соглашениями, задействование которых будет с каждым годом всё более сложным и малоэффективным.

Украинским политикам следует вернуться в реальный мир — и чем скорее, тем лучше. В мир, существовавший задолго до 1991 г. с его иллюзией конца истории. В мир, в котором не стоит надеяться на бескорыстие других, которое оказалось лишь мимолётной чертой периода романтической глобализации. И быть готовой к тому, что в этом — сугубо европейском — мире ей ещё долгие годы придётся враждовать с Россией — державой, немало поспособствовавшей возрождению старого мира.

Владислав ИНОЗЕМЦЕВ, доктор экономических наук, директор Центра исследований пост-индустриального общества (Москва, Россия)