Победой в той войне мы пытаемся оправдать войну сегодняшнюю

Чем меньше дней оставалось до 9 мая, тем напряженнее в Кремле шел подсчет высоких гостей. Приедут? Не приедут? Сколько приедет и сколько придет на парад? Почему-то количество стало очень важным, хотя любой отказ тут же трактовался в свою пользу: не будет на параде Александра Лукашенко — ничего страшного, у него свой парад в Минске, не будет лидеров стран — союзников по антигитлеровской коалиции — так на Западе сейчас антироссийская кампания и вообще они пытаются переписать историю.

17 марта на заседании оргкомитета “Победа” Сергей Лавров докладывал, что приглашения направлены главам 68 государств, а также руководителям ООН, ЮНЕСКО, Совета Европы и ЕС. Накануне Дня Победы помощник президента Юрий Ушаков рассказывал “Интерфаксу”, что участие в торжествах 8—10 мая подтвердили 27 глав государств и правительств, а также генсек ООН Пан Ги Мун и гендиректор ЮНЕСКО Ирина Бокова. Приходится расширять понятие празднования в днях и событиях, поскольку не все гости собираются на парад. Официально торжества начались со вчерашней встречи Владимира Путина и Рауля Кастро, закончатся 10 мая возложением цветов к могиле Неизвестного солдата вместе с Ангелой Меркель. Она специально прилетит 10 мая, чтобы не участвовать в параде, но отдать дань памяти погибшим в войне. Будут 9 мая в Москве, но не на Красной площади президент Чехии Милош Земан и премьер Словакии Роберт Фицо — они проведут переговоры друг с другом.

Пять лет назад список гостей не слишком отличался — было 25 “действующих и бывших” глав государств, не было лидеров США, Италии, Франции. Как-то это Москву не особенно волновало.

Сегодня отказ приехать воспринимается остро. Почему? Всего за год, начиная с присоединения Крыма, Россия превратила День Победы из памятной даты в фактор современной политики. Не совсем правильно искать логику в пропаганде, но действия России на Украине в публичном поле оправдывались борьбой против “возрождения фашизма”. Подразумевалось, что Россия, как победитель фашизма, не должна этого возрождения допустить (Украина — тоже победитель фашизма, как и Белоруссия, и Таджикистан, и остальные республики экс-СССР, но это пропаганда предпочитала не педалировать). Следуя этой своей пропаганде, Москва пришла к попытке оправдать победой в той войне войну нынешнюю (сколько ни называй ее гибридной и ни отрицай свое участие). В итоге мы наблюдаем “смешение до степени сходства” победной символики и риторики в честь 70-летия окончания Великой Отечественной — и в честь присоединения Крыма, успехов сепаратистов на Донбассе, и в честь кузькиной матери, которую мы показали коварной Америке.

Здесь есть еще такая логика: в последние годы популярным стало оправдывать победой саму Вторую мировую — прежде всего неумные, а часто преступные действия советского руководства во главе со Сталиным. Сейчас происходит перенос, и той победой мы оправдываем свою сегодняшнюю агрессивную политику.

Теперь нам нужно, чтобы лидеры других стран приняли это хотя бы символически, поучаствовав в параде. А они не хотят. Странные люди.

И только Ангела Меркель, как лидер страны, отрефлексировавшей свой нацистский период, и как блестящий дипломат, пытающийся разговаривать с Кремлем в любом его состоянии, проводит четкое разграничение: память — это возложить венок к могиле Неизвестного солдата. Любование танками и ракетами на Красной площади к памяти отношения не имеет.

Андрей СИНИЦЫН