Пиндосы. Почему Россия так не любит Америку?

ПОЧЕМУ АМЕРИКАНЦЫ — ПИНДОСЫ? 

История этого слова рассказана много раз. Первоначально оно значило по-гречески нечто вроде “деревенщина”. Так называли жителей Пинда — горного региона на севере Греции, который считался бедным и отсталым. На рубеже XVIII — XIX веков многие греки переселялись из родных мест, спасаясь от войн и притеснений со стороны Османской империи. Соседи (балканские славяне и пестрое население черноморского побережья Российской империи) стали называть этих переселенцев тем же словечком “пиндосы”. Вплоть до ХХ века оно сохранялось в Одессе, в Крыму, в Таганроге, на Кубани в качестве оскорбительного прозвища греков. 

На Балканах “пиндосы” тоже сохранились. Ассоциация с греками со временем поистерлась, слово стало означать примерно “тупой и наглый чужак”. По-видимому, именно в этом значении уже в конце ХХ века в бывшей Югославии так стали называть американских миротворцев. Российские миротворцы подхватили — и слово в новом значении вернулось в русский язык.

Есть такая знаменитая байка. То ли на каком-то совещании, то ли в каком-то распоряжении командующий российскими миротворцами в Косове генерал Валерий Евтухович сказал что-то вроде: “Товарищи офицеры, прошу вас не называть пиндосов пиндосами, а то пиндосы очень обижаются”. Возможно, американцы слышали в этом слове крайне непристойное испанское ругательство pendejo. 

Задним числом слово “пиндосы” обросло народной этимологией. Например, его связывали со словом “пингвин”: якобы американские солдаты в тяжелой экипировке напоминали россиянам этих не самых ловких (по крайней мере, на суше) птиц. 

Очень скоро с американских военных прозвище “пиндосы” перенеслось на американцев вообще. Понятным образом возникли “Пиндосия” и “Пиндостан”. Получился типичный этнофолизм — оскорбительное прозвище страны и народа, которое обобщает все приписываемые им негативные свойства (в данном случае — невежество, наглость и агрессивность). 

ПОЧЕМУ АМЕРИКУ НЕ ЛЮБЯТ?

Есть несколько соблазнительно простых вариантов ответа на этот вопрос. США регулярно бомбят своих противников, не считаясь с жертвами среди гражданского населения, а также спонсируют свержение левых правительств в странах Латинской Америки (например, в Аргентине, Боливии, Чили или Гватемале). В “войне с терроризмом”, которую США объявили после терактов 11 сентября, американская разведка похищала, пытала и многие годы держала под стражей подозреваемых на засекреченных военных базах за пределами страны. 

Мировой кризис 2008 года начался с обрушения американского ипотечного рынка — прямого следствия чрезмерного увлечения Уолл-стрит запутанными играми с финансовыми инструментами. Проще говоря, его вызвали американские банкиры и страховщики — а пострадали в итоге и немецкие пенсионеры, и малайзийские рабочие.

Критики часто указывают, что США находятся в позиции военного, политического и/или экономического превосходства — и поэтому могут навязывать другим суверенным государствам свое, порою довольно специфическое, понимание демократии, институтов, свободных рынков и либеральных ценностей. А американские корпорации, будь то BlackRock или Google, имеют огромное влияние на политические процессы за рубежом и на международную политику. 

Еще одна частая претензия к США — повсеместность американской культуры. От бургеров и вселенной Marvel до Тейлор Свифт и Дэна Брауна.

В целом, эти претензии во всем их многообразии можно свести к одному и тому же соображению: США — это мировой гегемон (военный, политический, экономический, культурный), которому по делу (и нет) достается за все, что в мире идет не так.

Исследователи давно изучают волны антиамериканских настроений и пытаются с разной степенью убедительности ответить на вопрос: антиамериканизм — это идеология или просто ярлык, который навешивают на множество разнородных претензий к США? 

Иными словами, похож ли антиамериканизм, скажем, на антисемитизм — более или менее цельную систему убеждений (“евреи правят миром”, “Холокоста не было” и тому подобное), которая объединяет людей в диапазоне от Канье Уэста до аятоллы Али Хаменеи? Или есть много разных антиамериканизмов: исламистский, особый иранский, российский, китайский, европейский левый, европейский правый, латиноамериканский и так далее — каждый со своим происхождением, характером и динамикой?

Этот спор, казалось бы, очень далек от российской проблематики. Но на самом деле нет. Во-первых, от того, один антиамериканизм или их много, зависит, удастся ли Владимиру Путину все-таки сколотить международную коалицию против американской гегемонии. Он пытается это сделать по меньшей мере со времен “мюнхенской речи” 2007 года, но больших успехов пока не добился. 

А во-вторых — и это, пожалуй, даже более важно, — если удастся сформулировать “теорию антиамериканизма”, это может помочь сформулировать “теорию русофобии”. “Русофобия” стала ключевым термином российской внешней политики приблизительно с 2014 года (после аннексии Крыма). И про нее есть тот же вопрос, что про антиамериканизм: это какой-то общий идеологический принцип — или совокупность претензий к России и россиянам. Верно ли, что эти претензии возникают в разных странах по разным поводам и ни в какое цельное учение не складываются? 

Американский ученый и левый политический активист Ноам Хомски настаивает, что “антиамериканизм” — это своеобразное политическое клеймо. Как, например, “демшиза”. Используют его, чтобы подавить любую критику в адрес США. Недовольство американской внешней политикой (например, развязыванием войны в Ираке по надуманному поводу) или отдельными аспектами американской политической культуры (например, свободой ношения оружия и связанным с этим чудовищным насилием) недобросовестно интерпретируется как неприятие американской культуры и образа жизни.

Противоположную позицию отстаивал американский социолог Пол Холландер — один из очень немногих академических авторов, писавших об антиамериканизме еще до 9/11. Он был родом из Венгрии и бежал оттуда в 1956 году, после того как советские войска подавили антикоммунистическое восстание в стране. Холландер полагал, что у антиамериканизма во всем его многообразии есть один корень — зависть, а еще точнее — ресентимент, злоба слабого на сильного. 

БЫВАЮТ ЛИ “ХОРОШИЕ АМЕРИКАНЦЫ”?

Да. Точнее, в рамках антиамериканизма их нужно придумать. Потому что когда американскую политику, культуру и образ жизни критикует американец — это звучит убедительнее, чем когда это делает россиянин, иранец, китаец, венесуэлец или кто угодно другой. Мол, это не “мы” придумали, что у них там все неправильно устроено — вон “они” и сами это говорят. “Там” еще есть “нормальные”, и они — “наши” союзники.

В свое время в СССР эту функцию выполняли главным образом американские левые вроде Анджелы Дэвис и Дина Рида. В советской пропаганде они представлялись голосами “настоящей Америки” — эксплуатируемого рабочего класса, в особенности темнокожих, подвергаемых дискриминации. “Хорошими американцами” также “назначали” писателей — социальных критиков вроде Джона Стейнбека или Теодора Драйзера. 

Современная Россия не может подбирать “хороших американцев” по идеологическому принципу, как это делал Советский Союз. По той простой причине, что идеологии у нее нет. Но так даже проще: любого, кто критически отозвался об американских порядках и американской гегемонии, можно записать в союзники. 

В этой компании оказываются и вышеупомянутый Ноам Хомски, и режиссер Оливер Стоун, которые настаивают, что нападение России на Украину якобы спровоцировали США, нарушив свое давнее обещание не расширять НАТО на восток. А бок о бок с ними — консервативная республиканка Марджори Тейлор Грин, которая требует аудита помощи, которую США оказывают Украине по инициативе демократической администрации Джо Байдена. 

Для Хомски и Стоуна это вопрос идеологический. Они оба — американские левые, последовательные критики капитализма и внешней политики США, которую они считают империалистической. Для них Путин хорош уже тем, что бросает вызов американской гегемонии, а что он при этом автократ, затеявший захватническую войну, — дело десятое. 

Для Грин аудит военной помощи Украине — не более чем политический маневр: он осложняет жизнь оппонентам, а главное, демонстрирует избирателям, что она-то, Грин, бдительно стережет интересы и деньги американских налогоплательщиков и не позволит спускать их на какие-то авантюры на другом конце света.

Для Кремля же и кремлевской пропаганды идеологические и политические интересы всех троих значения не имеют — достаточно того, что они американцы и при этом говорят что-то, что выгодно российским властям. Выходит, “хороший американец” в их глазах — не идеологический союзник, а тот, кто прямо сейчас сказал что-то удобное. 

Мало того, на роль “хорошего американца” сгодится более или менее любой человек с американским паспортом, готовый высказаться в выгодном Кремлю ключе. Например, политолог Дмитрий Саймс — любимый эксперт Russia Today и ведущий Первого канала, из чьих уст пункты кремлевской “методички” звучат как будто более солидно. Российское телевидение охотно дает слово “жуликам, городским сумасшедшим или практически открытым нацистам” (формулировка создателя проекта “Лапшеснималочная”, ныне редактора “Медузы” Алексея Ковалева) — лишь бы это слово было антиамериканским. По зову сердца или за гонорар будет сказано это слово — не принципиально.

Короче говоря, за российским официальным антиамериканизмом нет не только никакой идеологии — за ней вообще нет ничего, кроме стратегии “черного пиара”: собрать как можно больше гадостей, не заботясь ни о достоверности, ни о последовательности, — и можно быть уверенным, что хоть что-нибудь да прилипнет. 

Российский историк-американист Иван Курилла подчеркивает, что США для России — это “значимый Другой”, сравнение с которым помогает что-то понять про самих себя. То же верно в отношении многих других “антиамериканских” стран. Стереотипная “Америка” — те самые “пиндосы” — это проекция всего, что вызывает “нашу” злость и досаду, чему “мы” хотим себя противопоставить.

Кремль даже не старается делать вид, что его заботит судьба угнетенных классов в США, на что в свое время так напирала советская власть. Нам уже как-то доводилось цитировать формулу: “Зло — это когда сосед украл у меня корову, а добро — это когда я украл у соседа корову”. Эта формула, кажется, исчерпывающе описывает российскую внешнюю политику — и ее антиамериканизм в том числе.

НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ, КОТОРОЕ МЫ СДЕЛАЛИ, ПОКА ГОТОВИЛИ ЭТО ПИСЬМО

В английской Википедии есть статья “Антиамериканизм”. А в ней — традиционный раздел “Читайте также”. А в нем — отдельный раздел “Франция”. То есть имеется список литературы об антиамериканизме вообще — и отдельно об антиамериканизме во Франции. Весьма, надо сказать, объемный список. Не до конца понятно, в том ли дело, что французы самые ярые антиамериканисты, или в том, что их антиамериканизм как-то особенно изыскан.