Петр Порошенко: “Киев стоит мессы”

Если бы мы были знакомы раньше, то, вероятно, было бы легче отдать дань опыту и возможностям Петра Алексеевича. Но это было бы совсем другое интервью. Однако наше незнакомство абсолютно неожиданно дало возможность определить его сегодняшнее место в публичной, а не кулуарной политике. Кто он? Министр?  Спикер? Глава комитета? Мэр Киева? Президент? Список амбиций Порошенко можно продолжить. С кем он? С властью? С оппозицией? В какую игру играет? Каковы вообще его цели? 

Эти, по сути, простые вопросы, позволяющие читателю определить место любого политика в системе координат, ставили Петра Порошенко в тупик. И раздражали. Что, в свою очередь, возмущало меня. Проговорив, целясь друг в друга из окопов чуть больше получаса, мы прервались: у Порошенко была назначена встреча с послом. Переступив через эмоции, я осталась ждать, абсолютно четко ощущая, что и он разговор продолжать не хочет. 

Однако мы продолжили. И ответы нашлись. Местами достаточно честные. После чего впервые в своей журналисткой практике я решила отказаться от какого-либо структурирования текста интервью — смыслового, логического, стилистического. 

Часть первая: 40 минут за шахматной доской 

— Петр Алексеевич, ваша политическая история достаточно богата. Если попробовать подвести некую промежуточную черту — какие ее моменты считаете самыми значимыми для формирования вашего мировоззрения, понимания того, что такое политика?

— Безусловно, за 15 лет в политике некоторые наивность и романтизм, присутствовавшие в самом начале, подверглись серьезным атакам со стороны реальности. Первый момент — 1998 г. В стране бушевал экономический кризис, но все решения казались мне простыми и ясными. В 2000 г. появилась надежда применить свои знания на практике. Я был заряжен достаточно серьезным потенциалом и ощущением, что твои законопроекты превращаются в конкретные результаты. Это важно для меня, потому что категорически не умею работать на корзину. Я всегда должен понимать, что у меня есть все возможности выйти на предполагаемый результат. 

Второй момент — 2004—2005 гг. И снова четкая убежденность, что от твоих личных действий зависит успех общего дела. Целый ряд процессов, которые происходили в то время, начиная от рождения независимого телевидения и заканчивая попыткой создания совершенно новых журналистских стандартов, были новаторскими. Мы впервые пошли на публичное соглашение об основах редакционной политики и создали канал честных новостей. При ударах с обоих сторон — и власти, и оппозиции. 

Целый ряд шагов по организации избирательной кампании Виктора Ющенко и защите ее результатов также позволили реально убедиться в эффективности действий. 

Все, что было после победы, я бы разделил на два аспекта — политический и экономический. В первом случае действительно остался большой осадок и тотальное разочарование. Но именно в это время формируется настоящее доверие людей к судам, милиции, налоговой. Поэтому экономические результаты впечатляют! Минимальная пенсия в 2004 г. — 75 грн., а в 2005-м — 332 (!) грн. Размер доходной части бюджета только за счет перекрытия коррупционных схем в номинальном выражении был увеличен за пару лет в три (!) раза. Украина получает статус страны с рыночной экономикой. Появляется реальный средний класс. Размер иностранных инвестиций за три года (2004—2006) намного больше, чем за все предыдущие годы! 

И главный личностный урок: из исключительно экономического эксперта и профессионала я перешел в разряд людей, для которых проблемы морали, демократии, безопасности стали не менее важной составляющей, чем экономика. 

Третий момент 2009 г. — непростая ситуация, в которой я оказался на должности министра иностранных дел. Разгар мирового экономического кризиса. Для всех развитых стран на первый план выходят собственные интересы, и думать об Украине никто не собирался. У нас не было визитов в Россию, в Европу. Заморожен диалог с США. А перед тобой задачи: начало демаркации приднестровского участка границы; решение комплексных проблем с Россией по ЧФ и переход к реальному торговому и экономическому диалогу и пр. Мы многое сделали и многое могли еще сделать…

Но в итоге за 15 лет пребывания в политике мне удалось сохранить чувство, что, используя свои знания, способности и возможности, ты реально изменяешь ситуацию в стране. И это на самом деле уникальная на сегодня позиция. 

— Однако не настолько, чтобы исключить достаточно прямые вопросы, которые звучат в ваш адрес. Петр Алексеевич, так будут ли все-таки вами предприняты какие-то четкие шаги по собственному позиционированию на политической шахматной доске? Вот белые — вот черные. А где вы? С кем? Ваша фигура не опознана. Более того, подобная неопределенность сильно мешает побороть тот шлейф, который тянется за вами со времен Ющенко и раскола его команды, когда было четко понятно, где вы и с кем. 

— Да побойтесь Бога! С тех времен прошло девять лет, и вся моя политическая и общественная деятельность является убедительным ответом на технологию шлейфа, которую тогда пытались навязать обществу. Миф о ключевой роли Порошенко в конфликте Ющенко и Тимошенко был развеян всем последующим развитием событий. И мое осознанное решение подать заявление об отставке, которое было единственным, — тому подтверждение. А что еще могло более убедительно доказать, что я не держался за должность? Да все последующее развитие событий не дает повода объективному эксперту говорить о шлейфе!

Более того, моя деятельность на посту министра иностранных дел в правительстве Тимошенко, так же как, я надеюсь, и на посту министра экономики в правительстве Азарова, являются доказательством тезиса: для того чтобы эффективно работать, не обязательно ограничиваться исключительно митинговой или лозунговой терминологией. Так, будучи в последнем правительстве, я чаще других министров голосовал против отдельных решений. Начиная от бюджета и заканчивая целым рядом программ по непрозрачному распределению денег. То есть каждый раз на своем месте я старался действовать максимально эффективно. И это уже не мое дело — определять свой статус. Я нахожусь в оппозиции к коррупции, к воровству, антиукраинству… К схемам, которые пытается использовать любая власть. И я в союзе, уж извините за пафос, с Украиной, ее народом, с ценностями, на которых воспитан и вырос. И поверьте, это не красивый уход от вашего вопроса. Потому что иной мотивации заниматься политикой у меня просто не существует. И если вы уж решили применить аналогию с шахматами, то я — игрок, а не фигура на доске. 

— Красиво. Но все-таки позвольте уточнить, какими вы играете — белыми или черными?

— Игрок иногда ходит белыми, а иногда черными. Все зависит от партии.

— Потому, наверное, и складывается впечатление, что вы выстраиваете свою политическую историю через постоянные договоренности то с той, то с другой стороной. Вы не создаете свою, а на время примыкаете к какой-то команде. 

— Почему вы считаете, что у меня нет собственной команды?

— Ну можно конечно, предположить, что за мажоритарщиком Порошенко — армия…

— Если будет нужно, будет и армия. Потому что я исповедую принципы, которые позволяют мне жить в ладу со своей совестью и не идти на компромиссы с какими-то политическими силами, на которые вынуждены идти большинство политиков. И когда я приезжаю к себе на округ, то чувствую, что мою позицию разделяет большинство людей. А тот факт, что, будучи самовыдвиженцем, получил самое большое количество голосов в стране, вам не о чем не говорит? То, что мои коллеги и партнеры получили такую же поддержку в регионах, дает мне основания предполагать, что принципы, которые я исповедую, разделяются целым рядом моих единомышленников. 

Действительно, это не исключает возможности моего взаимодействия с какими бы то ни было политическими силами. Но я убежден, что в условиях жесточайшего экономического кризиса и тех рисков, которые существуют, страна остро нуждается в расширении политической платформы правительства, для того чтобы действовать эффективно. С такими же принципами построения правительства, какими сегодня пользуется власть, страна обречена. 

— То есть ваш поход в министры экономики — не компромисс, а взаимодействие? И сегодняшние переговоры с оппозицией по поводу мэрства — тоже? 

— Вы подаете это так, будто я хожу, условно говоря, к президенту и прошу позицию министра. Или хожу к оппозиции и тоже чего-то там прошу. Но ситуация с точностью до наоборот. Это мне предложили войти в состав правительства. А я, со своей стороны, оговаривал условия, которые обеспечат эффективность моей работы на этом посту. И именно тогда были оговорены условия — об интеграции в ЕС, об отношении к избирательному правосудию, о стандартах и ценностях, которые должно продемонстрировать украинское правительство для того, чтобы обеспечить результат поставленных передо мной задач. Другой вопрос, что они не были выполнены. Аналогичная ситуация и по Киеву. Нет самоцели. Просто в числе кандидатов, которых рассматривает оппозиция, есть и фамилия Порошенко. Откажется ли Порошенко от этой позиции, если это будет единый кандидат от оппозиции, если оппозиция будет эффективно действовать для обеспечения победы? Нет, не откажется. 

— То есть это вам было сделано предложение со стороны оппозиции? Кем? Это важно в контексте заявлений того же Анатолия Гриценко, что открытого обсуждения кандидатов не было. 

— Поскольку сейчас идет процесс согласования, то считаю некорректным называть фамилии и политические силы. Есть предложения. Я ни к кому не набивался. Оппозиция вольна сама определиться, кто будет оптимальным кандидатом от команды. Если Виталий Кличко будет единым кандидатом от оппозиции, я его, безусловно, поддержу. То есть существует две позиции: “я прошу поддержать” и “я даю ответ”. Так вот: я даю ответ. 

— На чей вопрос? Яценюка? Турчинова? Кличко? 

— Нет ответа на этот вопрос. Есть процесс переговоров по обоюдной инициативе. Но — позитивное решение обеспечит не просто согласование единого кандидата, а победу в Киеве. А также эффективные действия после победы, которые позволят поднять статус, рейтинг и уважение к оппозиции. 

— Ого! Ну, это как минимум заявление военачальника, который одним махом может вернуть и рейтинг, и уважение к своей армии, а не “одной из рассматриваемых кандидатур”. Петр Алексеевич, а у вас нет мысли таки ее набрать — собственную армию? Ведь у вас был опыт создания “Солидарности”, да и Партии регионов наконец… 

— Нет. Потому что принцип “два украинца — три гетьмана” в процессе действий оппозиционных сил преобладает. Добавлять туда еще одну партию на этом этапе пока неправильно. 

— То есть вы все-таки в оппозиции?

— Я не с властью. И я без партии, потому что еще не потерял надежду на эффективность действий оппозиции. И это должны быть не только лозунги и блокирование парламента, а конкретные предложения альтернативы развития страны. В том числе в парламенте. И если это входит в ваше понимание оппозиции, то я в оппозиции. Но это не означает, что какой-то партийный или политический проект исключен. 

— А пока у группы Порошенко в ВР из пяти депутатов действительно есть что предложить в качестве альтернативы? 

— Нет группы Порошенко. Есть ряд народных депутатов, которые координируют свои действия и готовят важные для страны законы. И их существенно больше, чем пять. Потому что есть депутаты-самовыдвиженцы и отдельные депутаты во фракциях, в основном оппозиционных, которые нас поддерживают. 

— То есть возможную потерю штыка — Александра Домбровского — вы переживете? Ну а если серьезно, то история-то с двойным дном. С одной стороны, беспрецедентное решение админсуда. С другой — не менее интригующая история прохождения вашего соратника в ВР через голову г-жи Солейко. С помощью того же суда. За все надо платить, Петр Алексеевич. И за невыполнение обещаний в том числе. Особенно когда даешь их власти, формирующей большинство.

— Что касается обещаний, то Домбровский уже сделал все заявления — никаких договоренностей не было. Более того, суд рассматривал доказательную базу обоих кандидатов — и Солейко, и Домбровского, слушал свидетелей и вынес решение пересчитать голоса. Но я не являюсь участником тех процессов, поэтому вряд ли должен их комментировать. 

В отношении последнего решения. Суд нанес жесточайший удар по парламентаризму и всей системе суда. Нарушены все процедуры и Конституция. Я думаю, что судьи не до конца понимают ту роль, которая им уготована. Дело в том, что это сигнал народным депутатам с попыткой: а) преследовать за политическую позицию, б) запугать оставшихся. То есть оказалось, что у нас сегодня суд решает, в какой фракции быть депутату и как ему голосовать… 

Часть вторая: час десять для мессы

— Знаете, Инна, мне кажется, что у вас создается впечатление, будто мы ходим вокруг да около. Вы почему-то убеждены, что сегодня ключевая проблема Украины — это взаимоотношения власти и оппозиции. И вы там ищете решение. Но ведь проблема не в этом. Проблема — в рисках и угрозах, стоящих перед страной. Хватит, доигрались уже! И в экономике плохо, и с безопасностью проблемы. Все — период развития исчерпан. Уже набрано столько долгов, убита экономика. Совместным популизмом уничтожены возможности и тот потенциал, которым Украина обладала пять или десять лет назад. А мы все суетимся вокруг раздела власти… А в этой ситуации необходимы только профессиональные и четко выверенные позиции и подходы. Я не хочу быть кликушей и сгущать краски, но у меня есть ощущение, что положение, в котором мы оказались, стратегически опасно. И любая власть, какая бы не пришла, не способна решить это в одиночку. 

— Вы говорите о правительстве технократов? 

— Возможно.

— Но это ли не вопрос отношений власти и оппозиции? Вынужденного консенсуса элит?

— Называйте это, как хотите. Но о полезности такой технологии говорит опыт целого ряда европейских стран. В нынешней ситуации власть обязана была бы предложить оппозиции программу выхода из кризиса путем создания правительства национального единства. Это был единственный возможный вариант эффективных действий после парламентских выборов. Принципы формирования правительства должны были быть другими. Но эта возможность властью была упущена. 

Все это я говорю для того, чтобы донести до вас и всех тех, кто требует от меня каких-то категоричных ответов и позиций, что я абсолютно не нахожусь в парадигме черное—белое, власть—оппозиция. Я считаю, что ключ лежит не там. И у меня есть надежда, что это очевидно уже не только для меня. 

— Что дает вам такие основания для оптимизма?

— Возможность в этом году кардинально изменить ситуацию, подписав соглашение об ассоциации с ЕС. Ни в коем случае нельзя его недооценивать. Жесткая реализация условий ассоциации гарантировано приведет к смягчению существующей экономической ситуации. Нельзя сидеть между стульями, имея врагов со всех сторон. Мы якобы даем надежду ТС, что найдем какой-то формат. Но он у нас есть —  это зона свободной торговли! Для ЕС тоже должны быть четко сформулированы наши конкурентные преимущества — технологические, структурные, энергетические. Господа, вот куда мы инвестируем деньги и где собираемся наращивать экспорт… Но ничего подобного не делается и не формулируется в рамках работы над соглашением. Только ли властью? Нет. Никем. Беспокоит ли меня это? Очевидно. И не только это. И политика по отношению к судам, и бюджетная политика и пр. 

— Петр Алексеевич, интересно, кому вы сейчас все это говорите? Про ассоциацию, правительство технократов и эффективность? Есть Янукович, который ассоциируется не с Европой, а с делом Тимошенко. Есть оппозиция, заявившая еще до выборов, что никакой ответственности за ситуацию в стране разделять с властью не будет. Да и сейчас Яценюк “готов к досрочным выборам”. И есть Порошенко, который сидит и пишет маслом какие-то сюрреалистические картины. 

— Но вы же сами хотели понять, где я. Я вам откровенно об этом и рассказываю. Почему вы считаете, что я должен завоевывать доверие Яценюка или Януковича? Да это даже в самом страшном сне не может быть смыслом моей жизни! Я состоявшийся человек. Во всех смыслах. Я создал лучшую компанию в Украине. Самую технологичную. Которая сегодня, к сожалению, вынуждена большую часть своих усилий сосредотачивать на внешних рынках. И я ответственен только перед своими избирателями. 

— Вы уже подобрали слова, чтобы объяснить своим избирателям, почему не можете повлиять на ситуацию и выполнить свои обещания?

— Кто вам сказал, что я не могу повлиять? А кто тогда влияет? Оппозиция? Или власть сегодня может что-то провести через парламент? 

Да если бы результатом моего пребывания на посту главы МИД было только спасение 150 жизней, то уже не зря. Уже повлиял! Если бы на посту министра экономики единственным результатом был только доступ наших производителей на внешние рынки или внедрение системы электронных торгов, то уже не стыдно. Все, что от меня зависит, я делал. И влиял, где мог. “Но Господи, дай мне силы изменить, то, что я могу изменить, душевное спокойствие принять то, что не могу изменить, и разум отличить первое от второго”. И я считаю, что это честнее, чем оперировать лозунгами и лежать на печке, ожидая, пока придет твое время. 

— Тимошенко — из разряда того, что вы изменить не в силах? 

— Свою позицию я озвучил на второй день пребывания в должности министра. Тимошенко была лишена права на справедливое правосудие. Речь о системе избирательного правосудия. Выход? Должны быть голоса в правительстве, которые имеют смелость требовать решения этого вопроса на высшем государственном уровне и на переговорах в ЕС. Как делал это я. 

— Юлия Владимировна своим-то нужна исключительно, как символ, флаг, реющий где-то там — высоко. В тюрьме. Что уж говорить о членах правительства…

— Тимошенко нужна стране. А не оппозиции или Порошенко. 

— В качестве президента?

— В качестве президента она нужна стране, если за нее проголосует народ. А не так, как будете считать вы или я. Так же, как и любой другой политик в результате честных выборов получит полномочия для реализации своей программы.

— А Янукович нужен стране? 

— Есть существенные различия между целями, которые декларируются властью и ее реальными действиями. Но сказать, что это особенность только Януковича — нет.

— Это основная проблема провала реформ? 

— Да они вообще не делаются! Плюс подходы, к примеру, “поднятия” экономики. Давать деньги какой-то отрасли — это, что ли, поднятие? Да ситуация должна быть с точностью до наоборот. Потому что каждое подобное действие убивает конкуренцию. Независимо на что получил — на энергосбережение или льготы при уплате налогов. Налоговая политика должна быть направлена на то, чтобы выигрывал конкурентную борьбу тот, у кого ниже издержки, лучше менеджмент и эффективнее управление. А у нас выигрывает тот, кто ближе к власти. К чему это приведет? К монополизации. В каждой конкретной отрасли. А монополия выжигает всю предпринимательскую среду и блокирует развитие экономики на годы. А что происходит в местном самоуправлении? Львиная доля полномочий изъята. Все решает дядя-коррупционер в Киеве. Та же монополия. 

— В ВР — масса законопроектов, касающихся изменения системы управления в Киеве. Оппозиция предлагает снова объединить должности мэра и главы администрации. 

— Это конституционное требование. 

— Но это тоже монопольное правление четырехглавого мэра-председателя совета-исполкома-главы администрации! Вы вообще знакомы с проектами Ганущака? На самом деле, с Киева можно начать реформу государственного управления. По-вашему же принципу: сначала — правила игры, потом — кандидат.

— Абсолютно с вами согласен. И лет двенадцать знаком с Ганущаком. Он предлагает главу администрации с функциями префекта — представителя президента. А мэр руководит исполнительной властью и подотчетен совету? Нормально! Если мы к этому придем, то действительно принесем пользу для столицы. У меня есть собственное видение системы муниципального управления в стране, и в Киеве в частности. И она будет презентована. 

— После того, как вы станете мэром — английской королевой на полтора года? 

— За это время действительно нельзя сделать счастливым каждого, но дать почувствовать, что жить стало легче — можно. Я не собираюсь строить систему под себя. И предметно готов обсуждать все законопроекты и возможные варианты правил игры все-таки после того, как оппозиция примет решение. 

— Даже, если выдвинет в мэры Кличко? Владимира. 

— Мне не известно об этом. Но я отнесусь нормально к любой объединенной кандидатуре. Хотя с моей точки зрения, Владимир Кличко является украинской спортивной звездой, которая еще не реализовала весь свой потенциал в боксе. 

— А вы не боитесь растратить свой потенциал в мелочах, став мэром? Или это “аэродром подскока”?

— У меня опыт работы в 60-тысячном коллективе, где огромное количество мелочей. 

— Но здесь вы диктуете правила игры. А мэру правила игры определит парламент. Точнее, провластное большинство, которое вы не контролируете.

— Ну почему я должен контролировать парламент? У меня с ним диалог. Наличие же политического опыта и авторитета предполагает, что я найду аргументы, которые защитят киевлян. Речь же не идет о личном интересе Порошенко, а о 10 процентах населения страны. Кто позволит игнорировать их интересы? 

— Да их уже столько лет успешно игнорируют! И все-таки Киев — это площадка? В 2006-м вы заявили, что еще не достаточно компетентны для президента. А сейчас?

— Я учусь. Киев же сам по себе настолько амбициозный и серьезный проект, что если к нему относиться с уважением, то он, как и Париж, стоит мессы*. 

— Тогда позвольте еще одну параллель с королем, хоть и не с Генрихом Наваррским: вас не так давно зачислили вторым номером в рейтинг самых богатых народных депутатов. Как вообще живется украинским олигархам сегодня? Некоторые эксперты убеждены, что ваша уникальная политическая позиция — простое следствие осторожности бизнесмена, старающегося сохранить активы. 

— Это рейтинг не богатства, а уплаты налогов. В парламенте есть люди существенно богаче меня. И их много. Но они налогов платят меньше. И я горжусь тем, что являюсь лидером. Посмотрите мою декларацию. Я прозрачен и занимаю ответственную государственную позицию. А значит имею моральное право требовать того же от других. 

Ну, а если про то, как живется олигархам, то, как я уже сказал, — лучше за рубежом.

— Сколько вам не вернули НДС? ИСД пять миллионов задолжали. 

— Я это не комментирую. 

— А налог на прибыль в пользу борющегося с кризисом правительства? За сколько месяцев вперед ваши компании заплатили?

— Не комментирую. Я передал права управления соответствующему фонду. Есть “Рошен”, и это его ответственность. А так получаются двойные стандарты. Я публично утверждаю, что я дистанцирован от компании и не работаю в ее интересах, а если и принимаю какие-то решения, то касающиеся стратегии развития, и тут же рассказываю про суды, задолженности и переплаты. Я могу это знать и знаю. Но не комментирую. 

— Знаете и не комментируете. А вот Сергей Левочкин теперь тоже и знает, и не комментирует тот факт, что глава администрации президента владеет крупнейшим телеканалом страны. Разделить бизнес и власть не получилось. 

— Ну, у меня получилось. В феврале 2005 года я первым создал фонд, открыл всю финансовую отчетность и отошел от бизнеса. И это моя политическая позиция. И я ли виноват в том, что государство за эти годы не создало реальный механизм, который бы обязал всех остальных поступить так же? Просто у меня есть определенные правила. Я каждое утро молюсь. В воскресенье стараюсь посещать церковь. Знаете, это огромная роскошь — говорить своим детям то, во что ты веришь. И жить так, как ты говоришь. В конечном итоге, ну, что мне надо?  Я — человек, который входит в мировой Форбс, имеет компанию, которая показывает внятные темпы роста. Ну, казалось бы, занимайся собой… 

— И..?

— Просто уверен, что без меня не получится. Все от тебя зависит. Такая моя позиция. Мои родители простые люди. В 90-е из-под пуль я вывозил их из Бендер. Бандитам никогда не платил… Вот в 99-м, говорят, что Порошенко был в СДПУ(о). Да никогда я в этой партии не был! Я реально был первым человеком, который вывел людей и создал фракцию, разрушив монополию СДПУ(о). Под угрозой для собственной жизни. Вы себе слабо представляете, что мы испытали в 2003 году, когда были арестованы родственники жены, в тюрьме сидел 70-летний (!) директор завода. Как с этим жить? Как спать? Вот тогда и появилась мотивация. 

— Зачем вам отец и сын в политике?

— Отца уговорил сняться. “Батя, Христом Богом молю… ты мне нужен здоровым, живи сто лет…”. А сын, да, баллотируется в облсовет. Это его шаг. Этот парень сам строит свою жизнь. Да поймите же вы, если бы я хотел создать политическую династию, то он давно был бы в парламенте. Но я бы испортил сына или потерял. А так он сам использует свой шанс. 

— Кто использует свой шанс на президентских выборах?

— Я убежден, что нельзя считать себя лучше других. Это можно только доказывать. И если у тебя не получается, то дай возможность попробовать другим. Страна ведь не может ждать. Мир за 20 лет прошел такую дистанцию, что с ума сойти можно от нашей отсталости! 

— Это вы адресуете Януковичу и Тимошенко? 

— В первую очередь, Порошенко. А если это адресуется ко мне, то и ко всем остальным тоже. Но я никого не лишаю права реализации собственной политической стратегии. 

— Единый кандидат от оппозиции возможен? 

— Сомневаюсь. Но, в любом случае, во втором туре любой из выбывших, должен публично призвать голосовать за представителя оппозиции. Если будет эффективная работа в этом направлении, то уже не так и важно, пойдут вдвоем, втроем или вчетвером. Ведь каждый совершенно искренне убежден, что он победит. 

— А Тягнибок во втором туре? 

— Если Украина сочтет это возможным, то почему нет? 

— А если власть сочтет нужным? 

— Это уже технология. Но народ мудрее. 

— Так вы можете оказаться в числе троих или четверых?

— Если я поверю, что кто-то сможет стать хорошим руководителем, то поддержу его. На самом деле все прошли хорошую дистанцию и “Батьківщина”, и УДАР, и “Свобода”. 

— Ну, а в парламенте сегодня что? Или так устали будущие хорошие руководители на выборах, что ориентацию потеряли? 

— В парламенте пока плохо, потому и внутренние конфликты. Я не разделяю многие шаги оппозиции, они неэффективны. Говорю об этом прямо. А мне в ответ снова, мол, все же знают, куда ты ходишь и зачем. Но, ребята, если речь о защите бизнеса, то опять бьете не туда… Тем не менее, интересную дистанцию проходит Кличко. Логичный ход с персональным голосованием. Хотя я и не считаю, что блокирование ВР — самый эффективный способ поиска совместных решений, но в этом случае он оправдан. Вводятся новые парламентские традиции персонального голосования. Это то, что в перспективе лишит власть возможности ломать парламент через колено.

Очередным же ближайшим тестом на эффективность будет то, как оппозиция сработает по Киеву. Дата выборов, система управления, единый кандидат.  

* “Париж стоит мессы” — по преданию, эти слова произнес вождь гугенотов и король Генрих Наваррский (1553—1610) когда ему, чтобы получить французский престол, пришлось перейти из протестантства в католичество. Цитируется как шутливое оправдание сделки или компромисса ради личной выгоды…