Отставка Шевченко. Стоит ли ждать от Пышного революции в НБУ

Бизнесовые и политические круги всколыхнуло заявление об отставке  действующего главы Национального банка Украины Кирилла Шевченко, работавшего на этом посту с июля 2020 г. Официально — по собственному желанию “в силу причин, связанных со здоровьем”. Не секрет, что он часто ездил на лечение за границу, а бремя ответственности и колоссальное напряжение военных месяцев действительно могли подорвать здоровье. Поскольку речь идет об управлении ключевым финансовым институтом и сложных отношениях Шевченко с Банковой и правительством, возникли и другие объяснения его поступка. Тем более что почти ни у кого не возникает сомнений в кандидатуре преемника — это Андрей Пышный, долгое время руководивший государственным “Ощадбанком” (в 2014-2020 гг.) и считающийся креатурой главы Офиса Президента Андрея Ермака (некоторые СМИ называют их кумовьями ). Обозреватели также указывают на рычаг влияния, будто бы примененный к Шевченко  — активизированное уголовное дело о якобы выводе миллионов гривен на подставных лиц из государственного “Укргазбанка”, которым он руководил до назначения в НБУ.

Эта история обрастает версиями, но, если отвлечься от персональных потерь и выгод, важнейшие вопросы таковы: следует ли ожидать значительных изменений в политике Нацбанка и каких именно? Они касаются преимущественно монетарной политики Национального банка. Поэтому остановимся на этой теме более подробно и заодно подсветим противоречия между Шевченко и представителями других властных структур.

Курс Шевченко

Действующий глава НБУ 19 июля 2020 г. сменил на должности Якова Смолия, который последовательно проводил консервативную политику по таргетированию инфляции  и имел поддержку финансовых кругов. Смена руководства НБУ произошла через 14 месяцев после вступления в должность президента Владимира Зеленского, который обещал высокие темпы экономического роста (помним планы правительства Алексея Гончарука об увеличении ВВП на 40% за 5 лет).

В то время информационно активизировался бизнес из реального сектора, который собирал конференции о необходимости смягчить монетарную политику — снизить учетную ставку, а значит и стоимость денег в экономике.

Проблема в том, что, согласно мейнстримной теории, оживление деловой активности в результате таких действий могло разогреть инфляцию, что противоречило приоритетной цели центробанка относительно ценовой стабильности. Смолий не хотел менять монетарную политику. А Шевченко… тоже не изменил курс. Фактически он также проводил достаточно независимую от Банковой и правительства политику в русле установок МВФ, который рекомендует соблюдать режим инфляционного таргетирования (правда, это не помогало даже договариваться о скорейшем получении траншей).

Разговоры о возможном отстранении Шевченко от должности велись еще задолго до 24 февраля 2022 г., однако после полномасштабного вторжения России отошли на второй план.

Рассмотрим подробнее ключевые действия руководства НБУ в период войны и их последствия.

НБУ начал финансировать дефицит государственного бюджета через прямой выкуп облигаций у правительства. Это то, что принято называть “печатанием” денег. Расходы на армию выросли в разы, налоговые поступления снизились, а международная помощь поступала в недостаточных объемах и неритмично. В этих условиях с марта по настоящее время Нацбанк выкупил облигаций внутреннего госзайма (ОВГЗ) в сумме более 300 млрд грн (а всего ценных бумаг правительства в его портфеле — на 620 млрд грн). В последнее время темп такой эмиссии притормозился — примерно до 30 млрд грн в месяц.

Нацбанк с начала вторжения также зафиксировал курс, перекрыл каналы оттока капитала и удерживал учетную ставку на стабильно высоком уровне в 10% в первые три военных месяца. Однако уже с 3 июня резко увеличил ее до 25%. Официальное объяснение — ради борьбы с инфляцией и девальвацией гривны. В теории это дало бы возможность Минфину поднять ставки по ОВГЗ до 28%, чтобы привлечь деньги с рынка (чего не произошло). На практике это позволило коммерческим банкам класть деньги на депозитные сертификаты в НБУ  под 23%.

В июле НБУ все равно пришлось девальвировать гривню, сменив официальный курс с 29,3 грн/$ на 36,6 грн/$ (попутно решая проблему множественных курсов и спекуляций на этой теме). Теперь на межбанке примерно так и есть, а в обменниках доллар давно вылетел за отметку в 40 грн.

С июля Шевченко выступает за прикручивание монетарных гаек. Тогда он заявил, что дальнейшая эмиссия может вызвать инфляцию и девальвацию (когда избыточная гривня будет попадать на валютный рынок), а значит, деньги в бюджет нужно привлекать через повышение налогов на потребление, импорт, активы, ренту, а также через внутренние заимствования путем повышения ставок по гривневым ОВГЗ “до рыночного уровня”.

Интересно, что “рыночный уровень” определил… сам Шевченко, точнее правление НБУ, когда в июне повышали учетную ставку до 25% (а затем сделали прогноз по удержанию ее на этом уровне до ІІ квартала 2024 г.) Минфин отказался так сильно поднимать процент по военным облигациям, которые периодически предлагает на рынке, заявив, что покупка их в этих условиях — “проявление патриотизма и благотворительности”. Сейчас в зависимости от срока размещения годовая ставка по ОВГЗ Минфина составляет от 12% до 16%. В таких условиях привлекать денег удается мало.

При этом НБУ не перестает подкалывать чиновников в своей новостной ленте следующими сообщениями: “Выплаты правительства по погашениям ОВГЗ с начала полномасштабной войны на 54,1 млрд грн превышают заимствования от продажи соответствующих ценных бумаг на аукционах”.

Более того, Нацбанк запланировал сам конкурировать с Минфином на рынке, то есть перепродавать правительственные облигации из своего портфеля, но уже с доходностью 25% годовых. По крайней мере, к такому выводу пришли члены Комитета по монетарной политике НБУ 19 сентября. Цель очевидна — заставить поднять в Украине ставки по гривневым активам, в частности, по ОВГЗ правительства. Таким образом, регулятор хочет стимулировать сбережения, а значит, собрать деньги с рынка, чтобы снизить риск девальвации и давление на золотовалютные резервы.

Выходит, НБУ всеми силами пытается уменьшить количество денег в экономике — через постепенное сворачивание программы эмиссионного финансирования бюджета и через изъятие гривни с помощью ценных бумаг.

Борьба капиталов

В сухом остатке у нас не просто борьба между НБУ, Минфином, ОП и разными персоналиями во власти. Это по сути классическое столкновение интересов финансового и промышленного капитала.

Как мы увидели выше, коммерческим банкам выгодны высокие ставки, ведь им лучше положить деньги на депозитные сертификаты НБУ или вложиться в ОВГЗ (особенно когда по ним поднимутся проценты) с гарантированным заработком, чем выдавать рисковые кредиты, особенно в кризисное время. Кроме того, финансовому сектору очень важна ценовая стабильность, ведь инфляция, помимо всего прочего, съедает доходность по финансовым инструментам.

В то же время реальному сектору, производителям важнее доступ к более дешевым деньгам и сохранение спроса на продукцию. Сильная инфляция наносит ущерб экономике и конкретным бизнесам, но производителям прежде всего нужны средства хотя бы на операционную деятельность и наличие платежеспособных покупателей. В ситуации, когда частные инвестиции сокращаются, только государство может поддержать внутренний спрос.

Во втором варианте необходима слаженная работа правительства и НБУ. Принципиальная позиция состоит в том, что нельзя табуировать эмиссионное финансирование госбюджета — другого пути удержать экономику с огромными военными потребностями просто нет. Но власти должны позаботиться о том, чтобы новые “напечатанные” деньги шли на производство, военные нужды, поддержку беднейших.

А вот как Шевченко сформулировал главный страх НБУ: “Эмиссионная” гривня попадает на валютный рынок и давит на обменный курс. Национальный банк частично сдерживает давление благодаря валютным интервенциям”. Конечно, если пропускать деньги на валютный рынок — так и будет. Но на то у нас и работают экономический блок правительства и НБУ, чтобы создать условия для направления гривни в правильные каналы — на производство необходимых товаров и услуг.

Кстати, бюджетные трансферты (пенсии и соцвыплаты) тоже нельзя считать неплодотворными и опасными расходами. К примеру, рядовой пенсионер за свои мизерные средства вряд ли скупит валюту, вероятно, он пойдет в ближайший продуктовый магазин и поддержит гривней национального производителя. На этом стоит передать привет правительству, не заложившему в бюджет-2023 повышение минимальной зарплаты и прожиточного минимума, что означает снижение многих выплат наименее состоятельным украинцам на 30% — уровень прогнозируемой инфляции. Конечно, повышенные цены бьют не только по финансистам, но и по всем, кто получает фиксированный доход, в том числе по самым бедным слоям. Но в последнем случае бюджетные выплаты следует индексировать на уровень инфляции, а не прикрываться пенсионерами, чтобы оправдать жесткую монетарную политику в кризис.

Триумф финансистов

Что же изменится с приходом Андрея Пышного на должность главы НБУ? У него будет поддержка в ОП, ему будет легче договариваться с Минфином и сгладить резкие движения, сделанные или анонсированные Шевченко. Вероятно, придется и в следующем году финансировать государственный бюджет за счет эмиссии — при продолжающейся войне это безальтернативное решение, которое бы принял и Шевченко. Но определяющий другой факт: Пышный, так же как его предшественники, — представитель финансового капитала. Поэтому и для него приоритетом будет сдерживание инфляции (насколько это возможно в современных условиях), а не интеллектуальная работа в связке с правительством, направленная на управление спросом и каналами эмиссии ради увеличения занятости и производства.

Кстати, у нас существует почти несгибаемая традиция назначать главами НБУ выходцев из коммерческих банков, кем были Кирилл Шевченко, Яков Смолий, Валерия Гонтарева, Степан Кубив и многие другие. Для сравнения, в США Федеральной резервной системой со времен Пола Волкера, ушедшего с должности в 1987 г., руководили преимущественно ученые — Алан Гринспен, Бен Бернарке, Джанет Йеллен. Это и неудивительно, потому что на Западе явление, когда люди из бизнеса идут руководить “своей” отраслью на государственный пост и наоборот, называют revolving door — эффект вращающейся двери. Это может вызвать конфликт интересов, а потому не приветствуется. У наших элит такого понимания нет.

А мистер Волкер, работавший на заре карьеры в Chase Manhattan Bank, прославился тем, что при его каденции утихомирилась инфляция начала 80-х (за это его любят финансисты), но ценой рецессии и безработицы.

Возможно, пан Пышный будет сильным руководителем НБУ. Но действительно ли Украине нужен свой Волкер?