Отрицательный отбор русского человека

Присоединять Донецкую область или не присоединять — вопрос для президента России Владимира Путина, который только один и может принять решение, теперь не столько внешнеполитический, сколько внутриполитический.

Неприятная дилемма встает перед Владимиром Путиным. То ли получить от Европы, и в том числе от максимально лояльной в сложившихся обстоятельствах Германии, санкции, которые будут затрагивать не только кооператив “Озеро” и наверняка ухудшат и без того не блестящую ситуацию в российской экономике; то ли разочаровать воодушевившихся россиян, которые, получив в подарок Крым, готовы к новым подаркам. На мой взгляд, второе в картине ценностей российского лидера в его нынешней политической форме существенно хуже.

Надеюсь ошибиться — но не могу не предположить последствий решения присоединить Донецкую область (народную республику). Не буду об инвестиционном климате, оттоке капитала и курсе рубля; лучше — об одной гипотезе, которой придерживается и думающая часть электората, и кое-кто в Кремле.

Гипотеза такова: санкции — благо для России; как только мы лишимся кооперации с Западом, как только нам, русским, придется самим, без чужих мозгов и технологий обустраивать страну, мы тут же начнем шевелиться и использовать природную смекалку. Известно же, что русскому человеку трудности будто в радость, что в благополучной обстановке он жиреет да куксится, зато в напряжении, в крайностях — равных ему нет: он и инициативен, и величествен, и самоотвержен, такова его цивилизационная миссия.

С цивилизационной миссией я согласен — но, стесняюсь сказать, не уверен в том, что тот русский человек еще существует в сколько-нибудь серьезных количествах. Потому что крупнейшей геополитической, а заодно и человеческой катастрофой надо, по-моему, считать не развал Советского Союза, а, наоборот, его существование. Российские времена сперва было вернули в повестку дня важность инициативы, да затем быстро свели на нет, и снова, как в советские годы, успеха стали чаще добиваться люди лояльные и компромиссные, бездеятельные и хваткие — а не инициативные и самоотверженные. Отрицательный отбор, навредивший России при безбожной власти, продолжился, население люмпенизировано и привержено патернализму. И теперь, если вдруг будет сделан новый территориальный подарок электорату, а Европа не проглотит этого, — как опираться на такие собственные силы?

Хотя есть и другая гипотеза, которой я не разделяю: что русским человеком управлять невозможно, он всегда сам по себе и просто обладает выдающейся приспособляемостью. Нисколько не хочу в этом убеждаться — буду тихо надеяться, что ни Донецкая, ни какая иная украинская область России не понадобится.

Кирилл ХАРАТЬЯН