Опасные связи с глубоким проникновением. Как Россия разлагает международные организации

Собственно говоря, и на историю с де-факто поглощением ICDO/МОГО российским Министерством чрезвычайных ситуаций (МЧС) тоже никто не обратил бы внимания, если бы в декабре 2019 года к журналистам общественного телевидения Швейцарии (RTS) не обратилась бывшая сотрудница МОГО, заявившая, что организацию захватили российские спецслужбы.

С аналогичным заявлением, о захвате МОГО российскими спецслужбами, экс-сотрудница обратилась также в местную полицию, прокуратуру, в несколько швейцарских банков, а также в швейцарскую и американскую миссии при ООН.

Что такое МОГО

В 1932 году в Париже французский генерал медицинской службы Жорж Сент-Поль создал Ассоциацию Женевских зон (АЖЗ). Под “Женевскими зонами” понимались нейтральные зоны или открытые города, где в период войны могло найти убежище гражданское население. В 1935 году по инициативе АЖЗ французский парламент принял резолюцию, в которой предложил Лиге Наций “изучить возможности создания в каждой стране посредством соглашений, ратифицирующихся в Лиге Наций, мест, районов или зон, которые были бы свободны от какой-либо военной активности или становились бы таковыми в период военных конфликтов”. Лига Наций идею поддержала, и в 1937 году организация, ставшая международной, переехала в Женеву.

Деятельность АЖЗ в Испании и в Китае в 1936-37 годах позволила создать небольшие нейтральные зоны в городской черте Мадрида, Бильбао, Шанхая и Нанкина, хотя их результативность и оказалась довольно спорной. Во время Второй мировой войны организация прекратила свою деятельность, затем, в несколько этапов, была восстановлена, а в 1958 году преобразована в International Civil Defence Organisation (ICDO), что в русской аббревиатуре звучит как Международная организация гражданской обороны (МОГО), и перенацелена на взаимодействие с национальными организациями гражданской обороны. С 1 марта 1972 года МОГО получила статус международной межправительственной организации.

Россия присоединилась к МОГО в 1993 году. Среди других ее участников значатся государства из Африки, Латинской Америки, Азии и СНГ, но нет ни одной крупной западной страны. Проекты МОГО зачастую не получают широкой известности, оставаясь в информационной тени.

Что удалось выяснить расследователям

Показания сотрудницы сами по себе мало что давали, но предоставленные ей документы послужили отправной точкой для успешного сбора информации. В итоге, общими усилиями RTS и OCCRP было выяснено, что под крышей “международной организации” уже много лет работает российская отмывочная контора. Только с 2012 по 2018 год через нее было пропущено $140 миллионов, поступивших из России и направленных, уже как “международная помощь”, на финансирование российских геополитических партнеров. При этом, МОГО всегда была только передаточным звеном: все запросы о помощи поступали напрямую в российское МЧС и обрабатывались агентстве Emercom, созданном в структуре МЧС специально для международных операций. В процессе подготовки плана действий определялись направления финансирования, перечень товаров, цены на них и список российских поставщиков. Затем Минфин РФ делал целевой взнос в МОГО, которая, действуя в строгом соответствии с разработанным в МЧС планом, закупала товары и доставляла их на место, но уже от своего имени, под видом международной помощи. Именно так Россия поставляла пожарные машины на Кубу, в Никарагуа и КНДР, моторные лодки в Армению, дома из быстровозводимых конструкций в Таджикистан и многое другое.

Особого внимания в перечне проектов МОГО заслуживает сравнительно недавнее, в 2017 году, возведение ”гуманитарного центра” в сербском городе Ниш, на который было затрачено более $ 40 млн. и который,  по мнению американских специалистов по безопасности, станет важнейшим российским шпионским центром на Балканах. 

При этом секрета из сотрудничества между МОГО и российским МЧС никто и никогда не делал: МЧС имела статус “стратегического партнера” этой международной организации.

Что же достигалось таким образом?

Во-первых, непрозрачность определения цен и поставщиков давала возможность заработать чиновникам, составлявшим списки поставок — и, естественно, поставщикам.

Во-вторых, международный статус поставок снимал большую часть вопросов о возможном двойном назначении товаров, равно как и о том, что в действительности поставляется под видом международной помощи, поскольку доставка товаров, закупленных в России, у российских поставщиков, осуществлялась, естественно, силами и бортами МЧС, которые привлекала МОГО, расплачиваясь деньгами, полученными из России, но уже имеющими статус “международных финансовых поступлений”. Для создания “международного” имиджа МОГО российские деньги разбавлялись взносами других государств, но эти взносы были совершенно незначительны.

Как видно, схема весьма прямолинейна и незатейлива. В ней нет никаких особо хитрых ходов. Но эта схема безотказно проработала многие годы.

Особо надо сказать об агентстве Emercom, которое управляет всеми российскими гуманитарными программами за рубежом по линии МЧС. Emercom был одной из нескольких российских компаний, которые закупали нефть режима у Саддама Хусейна, в то время как Ирак находился под международными санкциями. В 2005 году Пол Волкер, глава независимой комиссии по расследованию злоупотреблений при реализации программы “Нефть в обмен на продовольствие” во время действия санкций, вскрыл, среди прочего, факт выплаты Emercom $8,9 млн. в виде доплаты иракским чиновникам в посольстве Ирака в Москве. “Комитет получил имена некоторых лиц, которые приносили деньги от имени определенных компаний, включая Emercom… Подлинность квитанций посольства, полученных Комитетом… была подтверждена бывшими и нынешними должностными лицами посольства Ирака в Москве”, — сообщалось в докладе.

Но Emercom отрицал какие-либо нарушения, а на фоне других злоупотреблений, вскрытых Волкером, этот эпизод выглядел малозначимым. В итоге он ушел в тень и был забыт.

Международные бюрократы все отлично знали

На сайте платформы ООН UN-SPIDER, созданной для обеспечения доступа всех стран к получаемой со спутников информации, которая может быть полезна для борьбы со стихийными бедствиями, еще в феврале 2015 года появилась информация о том, что МЧС России — региональный представитель UN-SPIDER в РФ, подписало с МОГО меморандум о взаимопонимании и договорилось о расширении сотрудничества. Информация, разумеется, носила самый позитивный характер, рассматривая подписание меморандума МЧС-МОГО как несомненный успех, и даже сопровождалась совместным фото тогдашних главы МЧС Владимира Пучкова и Генерального секретаря МОГО Владимира Кувшинова.

А в ноябре 2015-го на сайте OСCRP вышла статья “Ex-Spy Turned Humanitarian Helps Himself”, о многолетнем, с 2001 по 2012 годы, главе Emercom Олеге Белавенцеве, российском шпионе под дипломатическим прикрытием, разоблаченном и высланном из Лондона в 1985 году, и об отмывочной деятельности Emercom (впрочем, не только Emercom), осуществлявшейся через принадлежавшие Белавенцеву, его жене и сыну фирмы. Статья — настоящая сказка о сбывшейся Русской Мечте, и ее невозможно пересказать кратко. Если же изложить ее суть совсем уже кратко, то Белавенцев оказывается одним из важнейших внутрироссийских и международных кошельков российских спецслужб, действующих из-под крыши МЧС, а Кувшинов был выращен до генсека МОГО именно под его, Белавенцева, руководством.

Повлияла ли статья ноября 2015 на сотрудничество UN-SPIDER через МЧС РФ с МОГО, о котором сообщалось в феврале 2015-го на сайте этой организации? И, вообще, вызвала ли она подозрения органов, называемых компетентными, в том, что ICDO/МОГО по руководством Кувшинова является не тем, чем себя позиционирует, а не чем-то совсем иным? То есть, подозрения она, возможно, и вызвала — но вызвали ли эти подозрения какие-то действия?

Разумеется, нет. А должны была вызвать? Вот это уже сложный вопрос — и мы к нему вернемся чуть ниже.

В 2018 МОГО и Кувшинов вновь оказались в центре внимания СМИ, в связи с непомерно высокими суммами зарплат, установленных в организации. Так, сам Кувшинов получал зарплату в полтора раза большую, чем Генсек ООН — 2,3 млн рублей в месяц. В столь необычно высоких зарплатах был заподозрен теневой фонд для коррупционных операций. Но все снова заглохло. Кувшинова благополучно переизбрали на должность генсека МОГО. Однако после того, как в мае 2018 года на вместо Владимира Пучкова во главе МЧС был поставлен Евгений Зиничев, Кувшинов, после некоторой борьбы, подал в отставку, по официальной версии — “чтобы не развивать конфликт” возникший из-за подозрений к его очень уж повышенной зарплате, и был заменен в апреле 2019 алжирцем Белкасемом Элькетрусси, первоначально назначенным врио сроком на год. Заместителем Элькетрусси, а, по факту, руководителем МОГО, стал еще один выходец из МЧС Андрей Кудинов, отвечающий за гуманитарные проекты до 2025 года. Зарплата Элькетрусси, все еще остающегося в роли врио, хотя год уже прошел, составляет около 1,7 миллиона рублей в месяц, что меньше, чем получал Кувшинов, но, по-прежнему, существенно больше, чем зарплата генсека ООН. Сейчас в МОГО идет напряженная борьба: Элькетрусси не теряет надежды закрепиться на должности генсека уже на постоянной основе. Выборы нового генерального секретаря организации должны пройти в этом году.

Таковы результаты журналистского расследования. А как отреагировали на обращения экс-сотрудницы другие организации?

Прокуратура не стала открывать расследование по ее жалобе. Все остальные тоже отмолчались. Разве что швейцарский банк UBS отказал МОГО в услугах и закрыл ее счета.

Однако мышиная возня вокруг трона генсека МОГО совершенно вытеснила в тень суть проблемы: тот факт, что под крышей международной организации работает нечто, более всего напоминающее резидентуру СВР, заточенную на проведение активных мероприятий по вербовке агентов влияния. С использованием стандартных коррупционных схем — на деньги, отмываемые за счет непрозрачной деятельности организации.

И вот тут самое время вернуться к вопросу о том, должна ли была деятельность МОГО вызвать подозрения и подробное расследование со стороны западных структур, наделенных такими полномочиями?

Очевидно, что если бы в этих структурах ставили целью последовательное противодействие просачиванию на Запад и в ряды международных организаций агентов российских спецслужб, то да, должна была бы. Но в этом случае западным контрразведчикам пришлось бы проверять всех подряд российских функционеров, действующих из-под крыши международных организаций, и всю их деятельность, сплошняком. И 99% этой деятельности оказалось бы не тем, за что ее пытались выдать россияне. Это неминуемо повлекло бы за собой качественное изменение и отношения к России, и отношений с Россией, а ни в 2015, ни в 2018 году Запад не был готов к таким шагам. Он и сейчас к таким шагам не готов, там лишь раздумывают, хотя, кажется, уже начинают подозревать, что необходимость в них до крайности назрела. Точнее, что пришла пора выбирать: либо окончательно и навсегда смиряться с глобальным влиянием российских спецслужб, массово коррумпирующих западные элиты, либо начинать с этим явлением последовательную и жесткую борьбу. И Запад пока колеблется, решения на уровне его ведущих стран все еще не приняты. Тому много причин: и то, что пророссийское лобби уже набрало большую силу, и то, что сотрудничество с Москвой — пусть даже и ценой частичной капитуляции перед ней, таит в себе множество сладких соблазнов.