Обменный курс

Результатом этой встречи стало то, что северокорейское руководство согласилось ввести мораторий на ядерные испытания, запуск ракет большой дальности и деятельность по обогащению урана на предприятии в Йонбене, а также допустить МАГАТЭ для контроля над мораторием на обогащение, пока будет продолжаться “продуктивный диалог” между Северной Кореей и Соединенными Штатами.

На это решение Пхеньян согласился в обмен на 240 тыс. тонн продовольственной помощи от США. Соединенные Штаты, по информации южнокорейской газеты “Корея Геральд”, также заявили, что ядерные объекты КНДР должны находиться под контролем МАГАТЭ и, наконец, быть выведенными из рабочего режима. В ответ северокорейская сторона заявила, что очень трудно остановить программу из соображений безопасности и высоких затрат на восстановление деятельности объектов, и предложила “другой вариант”.

После этого шага появляется шанс на выход из ситуации застоя в северокорейском вопросе и вывод руководства Северной Кореи на новый этап шестисторонних переговоров. Ведь Пхеньян согласился на два из трех основных начальных условия: отказ от разработки ядерного оружия, уважение к правам человека и разрешение на возвращение в страну инспекторов МАГАТЭ. Однако продолжение поисков возможности разрядки на Корейском полуострове не следует откладывать.

Если такая перезагрузка действительно имеет шансы, то начать полноценно ее реализовывать можно будет только после апреля 2012 года, когда закончатся празднования столетия со дня рождения основателя КНДР Ким Ир Сена, — до тех пор все руководство Северной Кореи будет занято подготовкой к этой дате и самим празднованием.

Тем временем Соединенные Штаты не могут единолично реализовать программу денуклеаризации на Корейском полуострове, а это означает, что путь к согласию лежит через создание региональных механизмов безопасности и экономической интеграции. А вопрос отказа Пхеньяна от ядерной программы невозможно решить в процессе нескольких этапов разговоров между США и КНДР.

Важную роль здесь играет Пекин. Позиция Китая относительно Северной Кореи базируется на нескольких очень важных моментах. Во-первых, в случае дестабилизации в КНДР в Китай сразу же хлынут миллионы северокорейских беженцев, а это вызовет огромную нагрузку на китайские инфраструктуры.

Во-вторых, китайское руководство не заинтересовано в появлении на Корейском полуострове воссоединенного корейского государства, поскольку это коренным образом изменило бы геополитическую ситуацию в регионе. Сейчас у Китая на его границе нищее, слабо предсказуемое, но коммунистическое государство, зависимое политически и экономически от Пекина. А с появлением демократической и капиталистической единой Кореи, ориентированной на Соединенные Штаты, Китай явно проиграет.

Конечно, гипотетически КНР могла бы рассматривать и вариант свержения нынешнего северокорейского режима с установлением марионеточной власти, которая будет наиболее лояльной к интересам Пекина. Можно даже сделать предположение, что Южная Корея и Соединенные Штаты могли бы одобрить такие действия. Единственной проблемой останется то, что по этому сценарию Китаю придется взять на себя функции страны, которая будет оказывать долгосрочную поддержку Северной Корее.

Экономика же КНДР настолько запущена, что роль патрона Пхеньяна потребует от Пекина много времени и ресурсов. Китай на постоянной основе должен будет кормить, одевать и обеспечивать топливом и строительными ресурсами население КНДР. Очевидно, что китайцы вполне способны “потянуть” северокорейцев в начале процесса восстановления, но постоянное финансирование такого проекта может оказаться неподъемным и для них.

Северная Корея сейчас входит в очень сложный политический период. С одной стороны, смена лидера страны дает шансы на преобразование, а с другой — династия Кимов продолжает разрушать КНДР, выделяя значительные суммы на военные и партийные элиты, тогда как большинство граждан по всей стране голодают.

В первые месяцы прихода Ким Чен Ына к власти можно размышлять, какими будут внешнеполитические шаги нового лидера государства и будет ли корректироваться внутренняя политика в самой Северной Корее. Но вряд ли следует ожидать от Ким Чен Ына каких-то неожиданных решений. Соблюдение чистоты идеологии и необходимость снискать доверие и поддержку не только армии, но и других политических группировок элит, будут удерживать его от резких шагов.

Если Ким ІІІ даже не станет со временем сильным лидером, то все равно он должен быть способным предотвратить конфликты среди мощных группировок, которые держат власть в стране, и не дать разгореться междоусобной войне между властными кланами. Но если позиции Ким Чен Ына окажутся не такими сильными, как у его отца или деда, то это означает, что Южной Корее, Китаю и даже Западу будет проще совершать на него давление в продвижении реформ в КНДР или отмене ядерной программы.

Хотя вряд ли следует сегодня испытывать большую эйфорию от северокорейских уступок. Последние два десятилетия свидетельствуют, что ни изоляция Северной Кореи, ни переговоры с Пхеньяном не дали какой-либо реальной пользы. США и их западные союзники не смогли ни остановить ядерную программу КНДР, ни способствовать формальному завершению корейской войны (военный конфликт 1950—1953 годов, закончившийся подписанием соглашения о перемирии), ни подорвать или либерализовать северокорейский режим, ни интегрировать Северную Корею в мировую экономику, ни добиться примирения Пхеньяна и Сеула. Ни одно из этих заданий так и не было выполнено.

Однако общим контекстом, в пределах которого нужно рассматривать передачу власти Ким Чен Ыну, бесспорно, является фатальная обреченность Северной Кореи на изменения в ближайшем будущем. Что эти изменения будут не менее весомыми для Дальневосточного региона, чем падение Берлинской стены для Европы, понятно уже сегодня. И то, что в процессе указанных изменений будет отработана дальнейшая расстановка сил в этом непростом регионе, наверное, и есть самой большой стратегической заинтересованностью всех главных игроков в этом геополитическом театре действий. Включительно с Соединенными Штатами, Китаем, Россией, Японией и Южной Кореей.

Собственно, требуется решение, которое бы и легло в дальнейшем в основу развязывания корейской проблемы. А также должно поступить предложение масштабной программы и гарантии точного ее выполнения, а конкретно — предложение и гарантии перехода Северной Кореи на модель китайского типа при ресурсном и инфраструктурном содействии США. Чего, очевидно, ожидают и северокорейские лидеры.

С этой точки зрения, переход власти к Ким Чен Ыну нужен Северной Корее для объединения северокорейского общества перед возможным объявлением начала “перестройки” китайского образца в этой стране. Чтобы общество с подъемом перешло к новой “версии” чучхе, которую, можно не сомневаться, в КНДР будут позиционировать как путь к мирному присоединению Южной Кореи. И не только для того, чтобы обмануться, но и потому, что иначе позиционирование в действительно глубоко зомбированном обществе может вызвать значительные волнения и навредить решению внутренних, а значит, и внешних проблем.

Но “перестройка” может иметь и свои специфические последствия. Потому что наибольшим достижением династии Кимов является то, что, несмотря на жестокое правление, оба предыдущих лидера все-таки умерли своей смертью, и их даже оплакали подданные.

Для Кима ІІІ сегодня критически важно, будет ли он способен, и насколько, контролировать ситуацию в КНДР или сам попадет под контроль военных и политических элит. Это очень сложная дилемма для Ким Чен Ына. Поскольку, с точки зрения политического выживания, новому руководителю Северной Кореи лучше пока что вообще ничего не менять, а просто идти курсом, начатым его отцом Ким Чен Иром…

Виктор КАСПРУК