Новая мода на геополитику

Экономический кризис 2008 года был вызван замещением базисных активов производными от них инструментами, деривативами. В результате финансовые операции утратили связь с реальным сектором экономики. Аналогичный процесс можно увидеть и в политике. Политика как система властных отношений между людьми сегодня замещается своей производной, геополитикой, в которой человеческие отношения исчезают.

Результаты распространения геополитических деривативов могут оказаться аналогичными тем, что наблюдались в 2008 году. Реальное и виртуальное измерения политики вновь сблизятся через кризис, который затронет как Запад, так и Россию.

Деривативы в экономике

Тенденция к расхождению реального сектора и производных от него инструментов в экономике не нова. Она имеет длительную историю, будучи обусловленной самими принципами капитализма.

Джон Коммонс, один из родоначальников институционализма в экономической теории, в своей книге 1924 года “Правовые основания капитализма” обсуждает эволюцию прав собственности при капитализме. Если изначально право собственности материализовалось во владении вещами, то постепенно оно стало распространяться и на действия людей по поводу вещей. Одно дело — владение физическим (реальным) активом, и совсем другое — возможность влиять на действия людей по поводу физических активов.

В гудвиле (goodwill) можно увидеть один из первых экономических деривативов. Обладание гудвилом позволяет ограничивать — после выплаты соответствующей компенсации — варианты использования собственником физического или иного актива. Например, собственник отказывается от конкуренции с лицом, которое приобрело гудвил. “Если я продаю гудвил в отношении своего дела, то я продаю часть своей свободы”, — пишет Коммонс. В итоге в балансовой стоимости физического актива отражена не только его рыночная цена, но и оценка действий (или бездействий) с ним.

Расхождение реальной стоимости актива и стоимости связанных с ним деривативов рано или поздно требует корректировки. Джон Кейнс критикует в этой связи перенесение внимания со сделок с реальными активами на предсказание возможных действий по их поводу. По мнению Кейнса, зацикливание на предсказании возможностей для участников рынка всегда заканчивается спекуляцией. “С развитием организованного рынка инвестиций в дело вступает новый важный фактор, который иногда способствует инвестициям, но иногда чрезвычайно увеличивает неустойчивость системы. Там, где нет рынка ценных бумаг, нет смысла переоценивать инвестиции, как мы это обычно делаем”, — замечает он.

Кризисы, вызванные периодической необходимостью переоценивать ценности, в такой ситуации неизбежны. И Великая депрессия, и кризис 2008 года тому подтверждение. Капиталистическое развитие циклично. Кризисов, в том числе крайне острых, при сохранении оснований капитализма не избежать.

Деривативы в политике

Сходную тенденцию к периодическому расхождению реальных и производных от них отношений можно наблюдать и в политике. Под политикой обычно понимается система властных отношений в государстве и иных социальных организациях. В основе этой системы лежит власть, или способность одних людей навязывать свою волю другим вопреки возможному сопротивлению последних. Если в реальном секторе экономики люди контролируют физические активы, то в реальном секторе политики начальство контролирует подчиненных.

Деривативы в политике возникают в результате удаления от тех форм власти, в которых начальство взаимодействует с подчиненными либо напрямую, либо посредством своих представителей, менеджеров. Политическим деривативом будет, к примеру, переход к такой технике власти, как безопасность. Согласно Мишелю Фуко, технологии власти эволюционировали от опоры на закон (наказание начальством отклонений подчиненных от предписываемого поведения) к использованию дисциплины (создание начальством стимулов для предотвращения отклонений подчиненных от предписываемого поведения) и, наконец, к безопасности (создание начальством таких правил игры, при которых подчиненным просто невыгодно действовать вопреки интересам начальства).

В случае осуществления власти через безопасность в командах со стороны начальства нет необходимости. Подчиненному никто не диктует, как поступить, чтобы начальство было довольно. К этому его подталкивает сама ситуация, в которой он оказался. Если не будешь послушным работником и гражданином, не сможешь потреблять. Если не сможешь потреблять, окажешься социальным изгоем. Поэтому в интересах подчиненного не нарушать установленный порядок — ради обеспечения комфортной и безопасной жизни.

Распространение деривативов в политике делает власть невидимой и лишает ее привязки к конкретным лицам. Протесты подчиненных тогда принимают форму критики не решений конкретных начальников, а системы в целом. Политические кризисы способствуют возвращению к исходной модели властных отношений, при которой вновь возможно критиковать конкретные решения конкретных начальников.

Геополитические игры на Западе и на Востоке

Еще один дериватив в политике возникает при ее превращении в геополитику. Если политика — это отношения между людьми, то геополитический дискурс все сводит к отношениям между государствами. Власть начальства прячется здесь за государственный интерес. Геополитика предполагает конкуренцию между государствами за территории и контроль над ценными ресурсами. Если население каким-то боком в ней участвует, то только в качестве пушечного мяса.

Геополитика приобрела особую популярность в период между Первой и Второй мировыми войнами и стала одним из идеологических источников нацизма. В мире геополитики государства (а не люди) имеют собственные интересы и защищают их всеми доступными средствами; международные нормы не обязательны к исполнению; другие государства делятся на друзей и врагов; в межгосударственных отношениях ставка делается на силу; международные организации, будь то Лига Наций или ООН, — не более чем фикция, а из всех наук главной становится география, ибо подсказывает направления возможной экспансии (а вовсе не потому, что изучает направления перелетов журавлей-стерхов).

Сегодня интерес к геополитике велик как на Западе, прежде всего в США, так и на Востоке — в России. Последняя президентская кампания в США прошла под знаком обсуждения геополитического вопроса “Как снова сделать Америку великой” и производных от него. К примеру, как “поставить на место” Китай и ограничить его экономическое и политическое влияние. Если судить по частоте упоминания слова “геополитика” в американской печати (см. график), то глубоко ошибались те, кто списал его со счетов в пользу другого дериватива, безопасности. Америка президента Трампа — это прежде всего геополитическая Америка.

Интерес к России со стороны Трампа во многом может быть вызван именно геополитическими соображениями. Новой американской властвующей элите нужен союзник в противостоянии с Китаем.

Российский интерес к геополитике проявился еще раньше, в 2008 году (вооруженный конфликт в Южной Осетии). Начиная с 2014 года (аннексия Крыма, вооруженные конфликты на востоке Украины и в Сирии) приоритет геополитики для российской властвующей элиты стал особенно явным.

А когда в политике Запада и Востока наблюдаются сходные тенденции, то, как подсказывает история (точнее, ее прочтение Мартином Малиа), в отношениях между ними происходит “оттепель”. Грядущая “оттепель” в российско-американских отношениях на почве общего интереса властвующих элит этих стран к геополитике имеет одну достаточно неприятную для самого начальства сторону, однако. Если предположение о наличии циклов в эволюции деривативов верно, то неизбежен этап “коррекции”, то есть проверки геополитики реальностью. Потребуется ли для этого пройти через новые глобальные или региональные вооруженные конфликты или население США (аналогичные действия российского населения не исключены, но маловероятны) сорвет маски с властей предержащих до их начала — вопрос остается открытым.

 Антон ОЛЕЙНИК, ведущий научный сотрудник ЦЭМИ РАН, профессор университета “Мемориал”, Канада