Неприкосновенность. Избранное

Сначала спикер подсчитывал масштабы ущерба, потом за “фигурантов” взялась Генпрокуратура. Но диапазон интереса правоохранителей узок — пока их внимание привлекли только оппозиционеры.

Непривычно жестокая битва за ратификацию надолго обеспечила прессу ярким материалом, иллюстрирующим давние традиции отечественного парламентаризма. К тому, что народные избранники привыкли не выполнять свои обязанности с огоньком, украинские избиратели уже давно привыкли. А вот с ответственностью за этот “огонек” обычно не складывалось. Вот только новые политические реалии намекают — теперь все может быть по-другому. Власть, как ей и полагается, посчитала, что закон должен быть суров и справедлив, — и Генпрокуратура взялась претворять этот тезис в жизнь. “Перед законом все равны” — пришли к выводу правоохранители и попросили парламентариев лишить неприкосновенности двоих своих коллег от “НУ-НС”. Честь и хвала были бы подобной принципиальности, если бы развитие ситуации не стало напоминать широкоизвестное уточнение британского классика: “…но некоторые все-таки равнее”.

Сами масштабы происходившего в стенах сессионного зала 27 апреля позволяли предположить, что кануть в лету событиям того дня не удастся. Хотя допустить подобный сценарий можно было бы. Во всяком случае, с оценкой “Ничего особенно не произошло” убежденность представителей коалиции в том, что сама процедура голосования прошла совершенно законно, сочеталась бы намного лучше, чем с осуждением беспрецедентного вандализма со стороны оппозиции. Но недолго поколебавшись в оценках, “большевики” быстро определили генеральную линию: они голосовали как должно, а сопровождающие события — на совести несогласных. Причем одной только угрызениями “меньшевикам”, похоже, не отделаться.

С одной стороны, увлеченно подсчитав материальные потери (как и следовало ожидать, далеко от миллионных прикидок итоговая цифра не ушла), спикер решил взыскивать ущерб из зарплат членов фракций БЮТ и НУ-НС, если те не предложат другого варианта. С другой стороны, не отвлекаясь о расследования “общего” дела от хулиганстве, Генпрокуратура решила поделиться персональными претензиями к двум народным избранникам — Юрию Грымчаку и Андрею Парубию. Депутатам, которые сходу решили обжаловать претензии в суде, инкриминируют сговор с целью вмешательства в деятельность государственных деятелей. Сами “фигуранты” к такой постановке вопроса относятся со скепсисом. “…Покажите мне того человека, которому я “помешал” осуществить свои служебные полномочия. Кому и что я помешал? Литвину или “Регионам”, которые рвали и метали, говорили на трибуне, что хотели, и сдавали с потрохами Украину?!”, — задавался в интервью для УНИАН во многом риторическими вопросами Андрей Парубий. Но Генпрокуратура непреклонна, и парламенту предстоит рассмотреть запрос о лишении двух избранников народа неприкосновенности.

Вопреки изначально высказываемым намерениям “региональной” и коммунистической части коалиционеров, молниеносно решить проблему уже не удастся. Если судить по ряду высказываний, к тяге рубить сплеча сразу же настороженно отнесся спикер, которому, вероятно, не хотелось бы выносить “сор из избы” в таких масштабах. А затем свою лепту в процесс притормаживания внесли и в ПР. Как это часто случается, в помощь вдруг оказался регламент. “Скорее всего, сегодня (19 мая , — “Подробности”) на комитете не будет рассмотрения данного вопроса, потому что существует регламентная норма, которая говорит о том, что нардепы, на которых подано соответствующее заявление, имеют 5 дней срока для того, чтобы соответствующим образом с этим заявлением поработать. Учитывая то, что заявление от Генеральной прокуратуры Украины (ГПУ) было подано в понедельник, естественно, пятисуточный срок еще не вышел и поэтому, рассматривать на регламентном комитете это было бы преждевременным”, — пришел к выводу Александр Ефремов. В итоге оказалось, что принимать решение комитет будет 2 июня, а до этого его члены хотели бы ознакомиться с объяснительными “фигурантов”. Тем временем, положение дел дополнительно оживило возбуждение уголовного дела по подозрению во взяточничестве против сестры Андрея Парубия. Оппозицией такое развитие ситуации было сразу же определено как “начало широкомасштабных политических репрессий”. Власть же пока ведет себя странно: с одной стороны уверяет, что дело действительно заведено; с другой — клянется, что никакие меры пресечения к подозреваемой не применяются, хотя в оппозиции говорят об обратном; с третьей — ситуацию окончательно запутала Анна Герман, высказавшаяся в стиле “Это очень хорошие люди!”.

Подозрительность, с которой оппозиционеры реагируют на своевременность “стечения обстоятельств” (как назвал синхронность возбуждения дел против Андрея и Елены Парубий лидер фракции ПР), не вызывает удивления. Скорее привлекает внимание отсутствие общего знаменателя в действиях и власти, и правоохранителей. Но главные претензии, которые возникают в такой ситуации, касаются подчеркнутой узости взглядов Генеральной прокуратуры. Кадры с места парламентских боев подтверждают: в событиях 27 апреля принимал участие далеко не один десяток народных избранников. Тем не менее, вопросы у “силовиков” появились только к двум “нунсовцам”. Противоположная сторона такой популярностью у правоохранителей похвастаться не может. Дела против ее представителей не заводятся (хотя “эпизоды изучаются” — заверяет заместитель генпрокурора Татьяна Корнякова), “самооборонцу” Олесю Донию, который, по словам очевидцев, пострадал сильнее всех, собираются назначить судмедэкспертизу, и даже “внепарламентскими” обвинениями в адрес “регионала” Андрея Пинчука, к удивлению спикера, правоохранители интересуются куда менее плотно.

Представителями правящей коалиции подобная одновекторность воспринимается как должное. Главная вина оппозиционеров, судя по всему, состоит в том, что именно их подозревают в использовании дымовых шашек. Ноу-хау парламентских блокад, похоже, расценивается чуть ли не как теракт (и некоторыми коалициантами к нему и приравнивается). Безусловно, практика парламентских блокад, когда законодательный орган мог месяцами не работать, давно требует корректировки — в том числе, и через призвание к юридической ответственности. Но теоретическая необходимость наказывать депутатов за деяния, которые уже давно многими избирателями расцениваются как хулиганство, не снимает вопроса о том, почему вдруг правоохранители и парламент решили наказывать столь избирательно?

Именно промедление с возбуждением дел против “бойцов” противоположной стороны заставляют серьезно отнестись к точке зрения оппозиционеров. Если в конечном итоге своих мандатов лишатся только представители НУ-НС (или если к ним вынужденно присоединится кто-нибудь из БЮТ) в распоряжении антипатиков правления Виктора Януковича появятся не только основания для предметного обсуждения темы репрессий, но и имена жертв режима, которые окажутся на знаменах. Впрочем, возобновление интереса Генпрокуратуры к прошлому Юлии Тимошенко показывает, что делать “иконы” из противников, по крайней мере, часть представителей власти не боится — вероятно, гипотетическая эффективность оправдывает…

Преследование по фракционному принципу однозначно вредит репутации власти (если ее, конечно, оная заботит). Но одновременно можно предположить, что собираясь лишить неприкосновенности двух депутатов (в своей готовности так поступить уже расписались “регионалы” и коммунисты), парламентарии могут в конечном итоге заметно подпилить сук, на котором они же сами и сидят. Образцово-показательное лишение мандата в тех случаях, когда народный избранник подозревается в совершении тяжких преступлений (как это было с Виктором Лозинским), — это одно. А выдача правоохранителям коллег, обвиняемых в действиях, которые многие нардепы и сами совершали неоднократно (к слову, Андрей Парубий готов обратиться в Генпрокуратуру с требованием расследовать факт препятствования выполнению его служебных полномочий) — это все-таки несколько другое. И осторожный спикер, предлагающий не спешить и переговорить, определенно это понимает. Единожды решившись на такой шаг, законодатели могут открыть ящик Пандоры, крышка которого потом их же и прихлопнет. “Положительное решение о снятии неприкосновенности с Парубия и Грымчака — это плохо для депутатов, поскольку таким образом формируется институт прикосновенности и издевательство над депутатами самим депутатским корпусом. Завтра это может быть кто-то из депутатов коалиции”, — допускает политолог Виктор Небоженко. И в самом деле, подобным образом может быть создан опасный прецедент, последствия появления которого могут отразиться не только на оппозиционерах, но и на членах большинства в том случае, если лояльность этого большинства они утратят. По большому счету, подобная проблема имеет достаточно простое решение — полный отказ от депутатской неприкосновенности, который будет сопровождаться готовностью депутатского корпуса отвечать за все свои действия. Но такой подход обычно энтузиазма у власть имущих не вызывает. Вот и приходится рассматривать варианты обходных маневров, надеясь на “авось”. Фигурально выражаясь, густая дымовая завеса в таких случаях всегда будет в помощь. Но пока неприкосновенность двух “депутатов отпущения” окутана вполне реальной дымкой ратификационного скандала.

Ксения СОКУЛЬСКАЯ