“Мое уголовное дело имеет конъюнктурно-заказной характер”

Господин Иващенко продолжает настаивать на том, что его “заказали влиятельные негодяи”, хотя и допускает вероятность совершения технической ошибки, давшей суду возможность вынести ему приговор. При этом бывший руководитель оборонного ведомства уверен — его дело не является политическим. Об этом Валерий Иващенко рассказал в интервью корреспонденту “Коммерсанта-Украина” Валерию Калнышу.

  — На 14 августа назначено рассмотрение в Апелляционном суде Киева апелляционных жалоб, поданных вами и вашими адвокатами на приговор Печерского районного суда Киева, согласно которому вы осуждены на пять лет. Рассчитываете ли вы, что Апелляционный суд отменит приговор суда первой инстанции?

— Я рассчитываю на законное и справедливое решение суда. В апелляционных жалобах я и мои адвокаты достаточно аргументированно, мотивированно и конкретно обосновали не просто юридическую несостоятельность приговора, но и его незаконность. 

Значительная часть приговора практически дословно перепечатана из обвинительного заключения, подготовленного прокуратурой еще за год до вынесения приговора, причем с теми же фактическими ошибками и опечатками! Под видом результатов судебного расследования в приговоре изложены фрагменты материалов досудебного следствия. Принимая решение, Печерский суд основывался — вопреки требованиям закона — исключительно на досудебных материалах. 

Этому есть лишь одно объяснение: в ходе судебного расследования дела не подтвердилось ни одно из выдвинутых мне обвинений, не были доказаны ни мотив, ни умысел, ни мое участие в инкриминируемых мне преступлениях. Если коротко — не была доказана моя вина. 

Принимая во внимание все это, трудно представить, какое иное решение может — скажу даже больше: должна — вынести апелляционная инстанция в случае, если будет руководствоваться нормами законов, принципами верховенства права и справедливости. Единственное справедливое решение — отмена неправосудного приговора Печерского районного суда и закрытие незаконно возбужденного уголовного дела ввиду отсутствия в моих действиях состава преступления. 

— В ходе допроса в суде один из свидетелей — бывший руководитель юридического подразделения Минобороны — отрицал незаконность ваших действий, но при этом сказал, что вы допустили ошибку при согласовании плана санации Феодосийского судомеханического завода (ФСМЗ). В чем заключалась эта ошибка? 

— Действительно, тот факт, что мои действия не имели незаконного характера,— не только мое собственное убеждение, но и мнение грамотных, авторитетных юристов, знакомых как с сутью событий, предшествовавших возбуждению уголовного дела, так и с содержанием материалов самого дела. Повторюсь — в ходе судебного следствия никаких подтверждений незаконности моих действий найдено не было. 

Что касается той или иной допущенной “ошибки”, то я могу говорить лишь об одном упущении или “ошибке” — можете называть это как угодно — в ходе согласования упомянутого проекта плана санации. Поставив подпись на титульном листе проекта плана санации, я не указал там же, на титульном листе, что он согласован с учетом дополнения, изложенного на 58-й странице плана. Об этом, кстати, я говорил и следователям еще на начальной стадии досудебного следствия, что зафиксировано в протоколах допросов. Такая запись на титульном листе не является обязательной, поскольку ничем не предписывается. Однако сегодня, зная, каким образом план рассматривался комитетом кредиторов, утверждался Хозяйственным судом, реализовывался на товарной бирже, можно предположить, что если бы данное указание было отмечено, это не позволило бы управляющему санацией ФСМЗ обманным путем скрыть наличие дополнения на 58-й странице. Как выяснилось, во всех названных мной инстанциях он предъявлял лишь титульный лист плана, скрыв информацию о внесенных в содержание плана дополнениях. 

Хотя такое предположение имеет скорее “перестраховочный” смысл: ведь в соответствии с законодательством представители комитета кредиторов, Хозяйственного суда, товарной биржи обязаны изучить план в полном объеме, а не только его титульный лист, тем самым исключив вероятность “не заметить” какое-либо внесенное изменение или замечание. Особенно это касается Хозяйственного суда, поскольку именно он “ставит правовую точку”, утверждая проект плана, после чего он становится юридическим документом. До утверждения судом проект остается только проектом, не порождающим юридических последствий. 

— И все же немного подробнее, что это за дополнения на 58-й странице? 

— Это отсыл на п. 6 постановления правительства N803 от 6 июля 2007 года “Об утверждении порядка отчуждения объектов государственной собственности”. Этим документом предусмотрен порядок, в соответствии с которым лицо, осуществляющее реализацию государственного имущества,— в данном случае управляющий санацией ФСМЗ Сергей Михеев — обязан обращаться отдельно за дополнительным разрешением к Минобороны Украины на продажу каждого конкретного объекта имущества. 

В Минобороны могли дать такое дополнительное разрешение на продажу, скажем, причала — оформленное в установленном порядке и обязательно согласованное с Фондом госимущества Украины, или отказать в разрешении. То есть в Минобороны принимали бы отдельное решение по каждому конкретному объекту. Моим упущением является то, что на титульном листе, рядом со своей подписью в графе “Согласовано”, я не добавил “с учетом дополнений на 58-й странице”. Суд установил, что Михеев скрыл от комитета кредиторов и от суда дополнение на 58-й странице плана санации, а показывал только титульный лист. 

— Ваше дело всегда рассматривалось в связи с делами оппозиционных политиков — экс-премьера Юлии Тимошенко и бывшего главы МВД Юрия Луценко. Когда началась избирательная кампания, они оказались в списке оппозиции, а вы — нет. Действительно ли ваше дело можно считать политическим? 

— С самого начала пресс-служба Генеральной прокуратуры придала делу политический окрас. Еще в августе 2010 года, сразу после моего незаконного задержания и ареста, в СМИ была распространена информация о том, что за совершенное преступление арестован один из членов правительственной команды Юлии Тимошенко. Эта сообщение сопровождалось лживым утверждением, что Иващенко во всем признался и дает покаянные показания, в том числе — против своих бывших руководителей. 

“Политичность” делу придали “самый Печерский суд в мире” и председательствующий на процессе судья Сергей Вовк, который, грубо нарушая законы, Конституцию, Конвенцию о защите прав человека, организовал откровенный жестокий фарс и судилище — надругался над моими правами человека и гражданина, растоптал их. Суд лишил меня и моих защитников равных возможностей на защиту и справедливое правосудие. На это не могли не отреагировать многие как в Украине, так и за ее пределами — и международная общественность, и правозащитные организации, а также мои друзья и знакомые, знающие меня как честного и порядочного человека. 

Я не являюсь сегодня членом какой-либо политической партии, движения, общественной организации и никогда не был им в независимой Украине. Сфабрикованное в отношении меня уголовное дело имеет очевидный конъюнктурно-заказной характер. Это преследование — дело рук влиятельных негодяев, которые умело отомстили мне за то, что в 2009 году я добился их изгнания из Министерства обороны, тем самым лишив этих дельцов, наживавшихся на дерибане ресурсов вооруженных сил Украины, наиболее лакомой и прибыльной части их грязного бизнеса. Об этом я неоднократно заявлял публично, в том числе и в интервью вам, а также 9 апреля в моем последнем слове на заседании Печерского суда. 

— Вы обсуждали с семьей возможную перспективу того, что Апелляционный суд не удовлетворит ваши прошения, и ближайшие годы вы будете общаться с родными только в режиме свиданий? 

— Моя семья — самое главное и дорогое, что есть у меня в жизни. И это не мое сегодняшнее откровение в связи с вынужденной переоценкой жизненных ценностей и приоритетов. Так было всегда. Моя любимая жена Валентина Петровна, с которой мы вместе 30 лет и 9 месяцев,— человек, возглавивший борьбу за мое доброе имя, честь, здоровье и жизнь, к сожалению, была вынуждена уволиться, потому что не могла разрываться между необходимостью поддерживать меня и работой. Хотя ей очень нравился и коллектив, и место работы — Национальное космическое агентство, где она пользовалась заслуженным авторитетом и уважением. Ей, без сомнения, очень тяжело, но только она одна знает насколько, потому что не позволяет, чтобы по ней это было заметно. 

Любому человеку понятно, что нормальная, привычно сложившаяся жизнь нашей семьи разрушена. И это то, чего я никогда не смогу простить заказавшим и сфабриковавшим против меня это грязное дело! Целясь в меня, уничтожая меня как социальную, физическую личность, они одновременно сломали, испоганили жизнь еще нескольким людям, совершенно им не знакомым, не имеющим никакого отношения к тому, из-за чего эти негодяи объявили мне войну. 

Без меня в октябре 2011 года отметили, но не отпраздновали 30-летний юбилей нашей семьи. Без меня в 2011 году вышла замуж моя дочь Валерия. Я не смог проводить их с мужем в дальний длительный отъезд для завершения прерванной из-за того, что произошло со мной, работы над диссертацией в одном из университетов Китая. Без меня отметил свой 30-летний юбилей мой сын Сергей. Без меня провела юбилейный день рождения моя Валя. 

Но при этом сила любви друг к другу, уважение и взаимопомощь не дали разрушить нашу семью — она только укрепилась, сплотилась. В этот трудный час со мной рядом мой родной брат — Евгений Владимирович. Он тоже пожертвовал многими своими планами, делами, чтобы помогать, поддерживать, быть рядом. 

Это все — моя семья. Она сильная, крепкая, она — моя опора, источник моих духовных и физических сил. Несмотря на физическую изоляцию, я не чувствую себя оторванным, отрезанным от родных, потому что я их очень люблю и знаю, что и они любят меня, верят в меня. 

Валерий КАЛНЫШ