Мировой финансово-экономический кризис и международная безопасность: между Карлом Марксом и Адамом Смитом

Его “Капитал” в 2008 г. снова вошел в список бестселлеров в большинстве стран развитого капитализма. Причем в основном покупали книги бородатого классика молодые люди, издревле составляющие основной контингент “несогласных”. В частности, опросы, проводившиеся в 2008 г. в Германии, демонстрировали, что именно К.Маркс занял первое место в рейтинге влияния мыслителей на современность, опережая таких выдающихся социальных реформаторов, как Аденауэр и Мартин Лютер.

Что же случилось? Масштабы и последствия мирового финансово-экономического кризиса, коснувшиеся буквально каждого, не только заставили задуматься над экономической природой кризисных явлений и поиском путей их преодоления, но и побудили к размышлениям “о вечном” — переосмыслению приоритетов развития общества и существующих политических и экономических систем.

Этот кризис, как и глобальные потрясения минувших веков, проявил назревшие проблемы мирового развития не только в экономической, но и в геополитической плоскостях. Система межгосударственных взаимоотношений, которая на протяжении последних десятилетий обеспечивала развитие и предоставляла гарантии безопасности для большинства стран, уже не отвечает реалиям сегодняшнего дня. Это, в частности, показала революционная волна (вплоть до вооруженных конфликтов), которая разворачивается в мире. Арабская весна, и не только она, доказала несостоятельность международных институтов эффективно преодолевать текущие угрозы и гарантировать международную безопасность.

Нельзя сказать, что этого несоответствия не замечали раньше. Конечно, эксперты и аналитики писали, политики проектировали, а чиновники и дипломаты вместе со шпионами пытались изменить мир. Но все эти усилия не помогли: количество и масштабы глобальных угроз в последнее время не только не уменьшились, а наоборот, только возрастают. Меняется и их приоритетность. С началом мирового финансово-экономического кризиса в 2008 г. на первый план вышли вопросы экономической стабильности, возобновления экономического роста, ужесточения борьбы за ограниченные мировые ресурсы.

Изменилась ситуация — изменились и политические ориентиры. Лидеры мирового сообщества, а это как раз страны, имеющие наиболее гибкую политику, пересматривают стратегии внешнеполитической деятельности и безопасности.

На первых порах начались оживленные дискуссии. Причем на самом высоком уровне. В частности, самые острые вопросы обеспечения глобальной экономической безопасности и установления новых “правил игры” поднимались на последних саммитах стран “большой двадцатки” (G20), АТЭС, ОБСЕ, а также на прошедших в этом году 41-м Давосском форуме и Мюнхенской конференции по проблемам безопасности.

Результатом этих обсуждений стала принципиальная констатация: система международных экономических отношений, построенная на традиционных правилах и постулатах рыночной экономики (свободное движение товаров и капиталов, Ямайская валютная система и т.д.), показала в новых реалиях свое несовершенство. Так, на фоне “валютных войн” 2010 г. между Китаем и США произошло значительное усиление национальных эгоизмов, а следовательно, и протекционистских настроений в мире; возросла конкуренция за рынки сбыта; возник вопрос о необходимости мировой резервной валюты как альтернативы доллару США, а также целесообразности создания глобальной системы резервных ресурсов (энергетических, продовольственных и пр.).

Снова в повестке дня дискуссии относительно выбора между ценностями либеральной капиталистической системы и жестко регулированной рыночной экономикой. Оппонентам по сей день господствующей либеральной парадигмы выступать несложно — сравните успехи “социалистического” Китая (на самом деле авторитарной страны с низким уровнем социальных гарантий) и стран Запада (демократических государств с “обществом общего благополучия”). Но западные эксперты продолжают настаивать: США и ЕС должны придерживаться существующей системы ценностей, напоминая, что именно в ней лидеры стали лидерами.

Значительное расслоение населения по уровню жизни внутри стран и между разными странами, произошедшее под влиянием кризиса, усугубило в мировом сообществе расхождения во взглядах на вопрос справедливости. Напомним, что нарушение баланса в этой чувствительной сфере провоцирует общественное напряжение, способствует радикальным и экстремистским идеологиям и даже делает возможными проявления терроризма.

Самый наглядный пример — события Арабской весны. Несмотря на распространенные в некоторых странах, в частности и у нас, мифы об ужасном заговоре мирового “закулисья”, ведущую роль в формировании протестного потенциала в странах Ближнего Востока и Северной Африки сыграли как раз внутренние факторы: проблемы внутреннего социально-экономического развития, которые привели к слишком неравномерному общественному распределению доходов и критическому имущественному расслоению населения; безальтернативность исчерпавшего свою эффективность политического строя; закрытость социальных лифтов — одни и те же люди правили двадцать—тридцать лет; неограниченная коррупция и злоупотребления, особенно в полиции.

Также характерной особенностью этих стран является наличие значительной части молодого населения (в возрасте 15—29 лет), у которого нет необходимых возможностей для реализации своих социальных и экономических стремлений. А ведь давно известно, что неудовлетворенная молодежь — это как сухой хворост для социального костра.

Под влиянием мирового финансово-экономического кризиса, а также последующих трагических событий усилилась экономическая, конфликтная и экологическая (особенно после природной катастрофы в Японии) миграция, а также существенно возросла и стала более агрессивной конкуренция за ограниченные природные ресурсы — прежде всего энергетические, водные, продовольственные. Эти факторы уже представляют заметные риски для международной безопасности.

Таким образом, сегодня остро встал вопрос реформирования глобальных институтов, которые оказались неспособными эффективно повлиять на процессы обеспечения международной безопасности. Потенциал уже существующих организаций нельзя игнорировать, учитывая их опыт, правовую базу, кадровые и финансовые ресурсы и т.д. Однако такое реформирование должно учитывать реальный баланс сил в международных отношениях и соответствующим образом откорректировать формат представительства государств-участников и их участие в управлении деятельностью этих организаций.

Напомним, что подавляющее большинство существующих международных организаций создано странами — победительницами во Второй мировой войне и отражает именно тогдашний расклад на международной арене. Едва ли не самым ярким примером такого состояния является Совет безопасности ООН с его пятью постоянными членами. Менее наглядным, но еще более важным для современного мира является опыт МФВ, Всемирного банка, ЕБРР.

В феврале этого года Германия, Бразилия, Индия и Япония выступили с инициативой по реформированию Совета Безопасности ООН, которая будет представлена на очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре. Согласно инициативе предусматриваются некоторые изменения в составе СБ ООН. Нетрудно понять, что речь идет о предоставлении странам-инициаторам постоянного членства. Речь идет также о закреплении постоянного представительства от Африканского региона.

Одним из уже изученных уроков кризиса стала тенденция экономизации деятельности международных институтов.

Прежде всего стала наглядной влиятельность неформальных объединений наиболее экономически развитых стран, в частности G20. Именно в формате таких организаций принимаются ключевые решения глобального масштаба, реализуются наиболее актуальные сегодня тенденции глобального управления, а именно повышение роли и значения в системе международных отношений развивающихся стран, а также негосударственных субъектов (в частности неправительственных организаций, крупного бизнеса, религиозных организаций и т.д.).

Хотя консенсусный подход к принятию решений и политическая воля лидеров стран — участниц G20 способствовали оперативной реализации необходимых глобальных антикризисных мер, в будущем недостаточная легитимность этого и других неформальных международных объединений может создать определенные проблемы, связанные прежде всего с необязательностью выполнения принятых решений, отсутствием постоянно действующих органов координации и контроля, надежных связей с компетентными национальными органами. Но, как говорится, была бы добрая воля.

Тенденция к экономизации сказалась и на деятельности институтов евроатлантического пространства. Так, ЕС демонстрирует намерения по усилению экономической интеграции. На саммите ЕС в Брюсселе (4 февраля 2011 г.) рассматривался Пакт о повышении конкурентоспособности, предложенный Германией и Францией, предусматривающий гармонизацию корпоративных налогов стран — членов ЕС, внедрение единого пенсионного возраста, ликвидацию механизма индексации заработных плат, ужесточение ответственности стран — членов ЕС за невыполнение определенных бюджетных показателей.

Стремительными темпами продолжается формирование институтов ЕС, ориентированных на обеспечение финансовой стабильности, в частности Европейского совета анализа системных рисков (European System Risk Board) и Европейской системы финансовых контролеров (European System of Financial Supervisors).

Вместе с тем ОБСЕ — важная опора архитектуры европейской безопасности — демонстрирует низкую эффективность деятельности в новых условиях. Пока она ограничивается преимущественно вопросами функционирования демократических институтов и помощью в урегулировании кризисных ситуаций на территориях ее стран-членов. Однако эта организация пытается расширить сферу своего влияния за счет охвата вопросов обеспечения финансово-экономической безопасности и предотвращения других актуальных глобальных рисков и угроз. Другими словами, тоже определенной экономизации своей деятельности.

Стремление НАТО адаптироваться к новой среде безопасности отражено в новой Стратегической концепции НАТО, принятой на саммите в Лиссабоне в ноябре 2010 г. Имея крупнейший в мире военный потенциал и богатый опыт урегулирования кризисных ситуаций, НАТО стремится расширить сферу своих полномочий, охватив также вопрос энергетической безопасности. В частности, в Концепции очень важное место заняли вопросы защиты маршрутов поставки энергоносителей.

Еще более важным является то, что альянс развивает свои институционные возможности в этой сфере. В частности, в рамках создания сети центров НАТО по усовершенствованию мастерства 14 января этого года в Вильнюсе основан Центр энергетической безопасности при МИД Литвы, что стало одним из первых шагов НАТО по развитию потенциала в сфере обеспечения энергетической безопасности.

Переход к формированию межгосударственных отношений на принципе многополярности, который стал очевидным после финансово-экономического кризиса, обусловил значительное усиление тенденций регионализма.

Этому способствовала не только необходимость поиска взаимовыгодных экономических решений, но и культурная и историческая близость соседних государств. Обычно представители одного региона имеют больше общего во взглядах на вопрос государственного суверенитета, верховенства права (или его отсутствия), справедливости и ее конкретных воплощений (а диапазон этих воплощений практически не ограничен), что теоретически дает возможность скорее найти компромисс в разработке и реализации единой политики для достижения общих целей.

Для защиты национальных интересов от внешнего влияния, которое было особенно ощутимо во время финансово-экономического кризиса, страны, являющиеся новыми центрами роста, больше инвестируют в развитие региональных механизмов сотрудничества, не забывая при этом усиливать свое региональное лидерство.

На фоне слабости и неэффективности большинства глобальных институтов за последние годы значительно усилилось региональное сотрудничество на институционном уровне. Так, важную роль в Восточно-Азиатском регионе играет АСЕАН; значительные надежды возлагаются на Африканский Союз, Новое партнерство в интересах развития Африки, некоторые субрегиональные африканские организации; менее активными, но с высоким потенциалом, остаются объединения южноамериканских стран УНАСУР и МЕРКОСУР. Вместе с тем такой региональный институт, как Лига арабских государств, до сих пор не смог сыграть надлежащую роль в урегулировании Ливийского кризиса.

А между тем, кроме ЕС, сегодня отсутствуют другие примеры интегрального объединения стран, когда речь идет о делегировании части суверенитета. Большинство из существующих региональных объединений (союзов) провозглашают принцип невмешательства во внутренние дела участников, имеют несколько неформальный характер и относительно низкий уровень институциализации.

Усиление регионализма и сконцентрированность большинства стран на внутренних проблемах не способствуют решению актуальных вопросов глобального развития.

На фоне успешной деятельности региональных организаций по вопросам экономического сотрудничества, реализации общих инфраструктурных проектов, культурного обмена и т.д. существует ряд проблем, для решения которых необходима консолидация усилий на глобальном уровне. Это прежде всего касается преодоления угроз, связанных с изменением климата, усилением дефицита энергетических, водных и продовольственных ресурсов, ростом уровня нестабильности в мире, распространением опасных болезней, терроризма и организованной преступности, киберугроз и т.д.

Отношение большинства стран к решению глобальных проблем несколько изменилось после мирового финансово-экономического кризиса. Ряд стран (прежде всего Восточной Азии) получили определенные конкурентные преимущества, которыми пытаются воспользоваться для усиления позиций регионального или мирового лидерства и которые не желают уступать ради достижения глобальных целей. Взамен большинство стран Европы и США до сих пор не преодолели сложные проблемы внутреннего социально-экономического развития, требующих значительного внимания со стороны руководства государств и финансовых ресурсов.

В частности, в условиях жесткой бюджетной экономии и приоритетности решения проблем внутреннего становления ряд развитых стран и международных организаций вынуждены пересмотреть свои планы по финансированию программ помощи странам с низкими доходами.

Хотя ведущие доноры иностранной помощи — США, Германия, Великобритания — имеют весьма амбициозные планы по наращиванию объемов такой помощи, однако они не имеют достаточной поддержки общественности, что ставит под сомнение возможность их реализации в полном объеме.

Так, по данным Организации экономического сотрудничества и развития, в 2009 г. США выделили иностранной помощи в объеме 28,8 млрд. долл. (0,21% ВВП), что на 6,1% больше, чем в предыдущем году, Германия — 12,1 млрд. долл. (0,35% ВВП), что на 11,3% больше, чем в предыдущем году, Великобритания — 11,5 млрд. дол. (0,52% ВВП), что на 14,5% больше, чем в предыдущем году.

Такая ситуация не устраивает многих. В частности, и население стран-доноров — 45% американцев (Pew Research, февраль 2011 г.) — считают необходимым снизить затраты на иностранную помощь странам с низкими доходами (против 34% в 2009 г.), а 47% британцев выступали за сокращение объемов иностранной поддержки (YouGov.com, октябрь 2010 г.).

С целью повышения эффективности распределения иностранной помощи и повышения привлекательности соответствующих программ для стран-доноров, эксперты, в частности из Европейского центра по исследованию безопасности им.Дж.К.Маршалла, рекомендуют объединить соответствующие американские и европейские программы помощи и больше увязывать их реализацию с необходимостью приобретения странами-реципиентами необходимых товаров и услуг в странах-донорах.

С другой стороны, произошедшее в ходе кризиса ужесточение борьбы за ограниченные природные ресурсы способствовало развитию и активному внедрению инновационных ресурсосберегающих технологий, поиску альтернативных источников энергоресурсов, что делает использование ограниченных для значительной части стран финансовых ресурсов более эффективным и рациональным.

Хотя под влиянием мирового финансово-экономического кризиса угроза вооруженных конфликтов в перечне глобальных угроз уступила место более актуальным вызовам в сфере экономической безопасности и глобального управления, было бы крайне безрассудно недооценивать соответствующий фактор в системе обеспечения международной безопасности.

На фоне обострения разногласий между странами в экономической сфере, усиления конкуренции за мировое и региональное лидерство, а также постепенного перераспределения потенциала в военной сфере в пользу новых центров роста (прежде всего в Азии), учитывая проведение такими странами или группами стран боле агрессивной внешней политики, возрастает угроза развертывания новой “гонки вооружений” в мире. При этом следует учесть, что активное использование новейших технологий в военном деле существенно увеличивает риски в этой сфере.

За последние годы произошел значительный рост военного потенциала стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Активные меры по усилению обороноспособности и военного строительства принимают, в частности, Китай, Индия, Северная Корея и Республика Корея.

Оборонный бюджет Китая за последние четыре года возрос в два раза (по официальным данным). Государственным бюджетом КНР на 2011 г. предусмотрены затраты на оборону на уровне 91,5 млрд. долл., что на 12,7% больше, чем в предыдущем году (2010 г. — 78,3 млрд. долл., 2007 г. — 45 млрд. долл.). При этом следует учитывать, что, по оценкам американских экспертов, Китай занижает данные о собственных затратах на оборону.

Вместе с тем, по информации генерального секретаря НАТО Андерса Фог Расмуссена, на протяжении 2009—2010 гг. суммарный военный бюджет стран — членов НАТО снизился на 45 млрд. долл.

Введенные странами ЕС и США антикризисные меры жесткой бюджетной экономии заставили их поставить вопрос о сокращении своих оборонных бюджетов. В частности, администрация США недавно объявила о своих планах уменьшить на протяжении следующих пяти лет затраты на оборону на 78 млрд. долл. Но такое сокращение в целом отвечает среднему уровню инфляции и дает возможность выделять, как и ранее, примерно 720 млрд. долл. США на потребности Пентагона. Представляя в конгрессе проект государственного бюджета США на 2011—
2012 гг., президент США Б.Обама предложил “заморозить” на пять лет некоторые бюджетные программы, напрямую не связанные с обеспечением национальной безопасности, и немного сократить затраты на военные операции в Афганистане и Ираке. При этом проектом предусмотрен объем военного бюджета на уровне 728,4 млрд. долл., что на 28 млрд. долл. больше, чем в текущем году. В целом, даже если речь не идет о значительном сокращении военного бюджета, темпы его роста снижаются.

Премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон заявил о снижении затрат на оборону на протяжении следующих четырех лет на 7,5%. При этом можно ожидать сокращения численности сухопутных войск, ВВС и ВМС.

Канцлер Германии Ангела Меркель объявила о планах сократить годовой оборонный бюджет на протяжении следующих трех лет на 8,4 млрд. евро и количество вооруженных сил с 250 тыс. до 185?тыс. с одновременным прекращением набора в армию.

В то же время, согласно исследованиям центра Pew Research, проведенным в феврале 2011 г., менее чем 30% американцев поддерживают сокращение военных затрат, тогда как 31% американцев — за их увеличение. Опрос, проведенный организацией YouGov.com в Великобритании в октябре 2010 года, показал, что значительное большинство (59%) опрошенных считает сокращение затрат на оборону неприемлемым, а 48% опрошенных оценивает запланированное сокращение как слишком большое.

Также в последнее время внутри НАТО наблюдается тенденция к приоритетности национальных интересов над общими в вопросах, касающихся размещения военных заказов. Такая ситуация не способствует повышению уровня взаимопонимания между основными членами НАТО и сохранению его ведущей роли в мире в вопросах обеспечения международной безопасности.

В частности, недавно Пентагон избрал для выполнения контракта по изготовлению военных самолетов на сумму 35 млрд. долл. именно национальную компанию Boeing, а не ее конкурента — европейскую компанию EADS.

Осознавая необходимость жесткой экономии бюджетных ресурсов, военные эксперты призывают руководителей ведущих стран — членов НАТО задуматься над тем, чтобы последствия этой экономии не стали угрожающими для безопасности Европы и Североатлантического региона и не привели к конфронтации внутри НАТО.

На состоявшемся в Брюсселе в марте с.г. совещании министров обороны стран НАТО генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен предложил перейти к применению принципов Smart обороны, что предусматривает не увеличение затрат на военные потребности, а более разумное их использование. Он также призвал продолжить реформы и инвестирование в критические компоненты оборонного потенциала, важные для будущего.

Изменения, происходящие в международной среде безопасности под влиянием мирового финансово-экономического кризиса, не могут не касаться и Украины. Но, несмотря на то что экономика Украины в значительной степени интегрирована в мировое хозяйство, влияние нашей страны на принятие решений в системе межгосударственных отношений и международной безопасности является, к сожалению, незначительным. Кроме решения сложных внутренних проблем социально-экономического развития, перед Украиной стоит нелегкая задача обеспечения собственной безопасности в условиях растущих новейших вызовов и угроз, которые носят трансграничный асимметрический характер. Для Украины как внеблокового государства, существенно ослабленного финансово-экономическим кризисом, решить такую задачу самостоятельно будет крайне сложно. Учитывая это, все более актуальным становится вопрос получения для страны дополнительных внешних гарантий национальной безопасности.

Достижению этой цели будет способствовать активная позиция Украины в обсуждении путей реформирования глобальных институтов безопасности, в частности ООН, ОБСЕ и НАТО, формата создания единого евроатлантического и евразийского пространства безопасности. В частности, наше государство могло бы предложить новые механизмы обеспечения региональной и глобальной безопасности по вопросам разоружения, обеспечение ядерной безопасности и т.д. Речь идет, среди прочего, о создании в Европе зоны, свободной от ядерного оружия. Украина последовательно выступает за юридическое закрепление гарантий безопасности для внеблоковых государств, а также тех, которые добровольно отказались от ядерных арсеналов.

Внеблоковый статус, провозглашенный Украиной, не исключает ее сотрудничества с военно-политическими союзами и отдельными странами. Важным положительным фактором европейской безопасности стало возобновление стратегического диалога между нашим государством и Россией, улучшение двусторонних отношений, что полностью отвечает тенденциям перезагрузки отношений между Вашингтоном и Брюсселем с одной стороны и Москвой — с другой. Сейчас главная задача в этой сфере — закрепить такую атмосферу, обеспечив приоритетность национальных интересов обеих сторон и взаимный компромисс как основу настоящего стратегического партнерства.

Положительным сигналом для Украины в контексте увеличения ее безопасностного потенциала является заключение, зафиксированное в Декларации Лиссабонского саммита НАТО, о том, что “стабильная, демократическая и экономически преуспевающая Украина является важным фактором евроатлантической безопасности”, а также намерения Североатлантического альянса “продолжать развитие партнерства с Украиной и Грузией в рамках Комиссии Украина—НАТО и Комиссии Грузия—НАТО...”.

Кроме того, Андерс Фог Расмуссен в ходе визита в Украину в феврале этого года отметил, что не исключает возможности привлечения Украины к процессу создания стратегической системы ПРО НАТО в Европе.

Для укрепления позиций Украины в системе международной безопасности должны быть максимально эффективно использованы шансы, предоставляемые предстоящим председательством Украины в ОБСЕ в 2013 г., а также председательством Польши в ЕС во втором полугодии 2011 г.

Последнее имеет особое значение для Украины в контексте реализации ее евроинтеграционных планов, учитывая снижение интереса к проекту “Восточного партнерства” со стороны ведущих стран ЕС — Германии и Франции, которые аргументируют это сворачиванием демократических преобразований в странах Восточной Европы. Тем не менее активизация деятельности Веймарского треугольника (В3), который в ходе саммита, состоявшегося в Варшаве 7 февраля этого года, определил одним из приоритетов своей деятельности расширение сотрудничества со странами Восточной Европы (включая Россию), дает Украине шанс для углубления взаимоотношений с ЕС. В частности, на указанном саммите В3 была поддержана позиция Польши в отношении целесообразности приглашения руководителей восточноевропейских стран для переговоров в формате В3 как наблюдателей, а также подчеркнута необходимость поддержки Украины в проведении политических и социально-экономических реформ.

Тем не менее, кроме обеспечения благоприятной внешней безопасностной среды, Украина должна привести собственный сектор безопасности и обороны в соответствие с требованиями времени. Реформирование этого сектора должно быть системным и комплексным, предусматривая, в частности, создание эффективной нормативно-правовой базы, эффективное использование ресурсов и средств исключительно по целевому назначению, акцентированное использование ресурсов на подготовку войск и сил и т.д. Не стоит забывать и о смелости и политической воле к настоящим, а не косметическим преобразованиям. Решению этой сложной задачи будет способствовать как можно более быстрое принятие и начало реализации таких важных программных документов, как Стратегия национальной безопасности и Военная доктрина.
Подытоживая изложенное, отметим, что после мирового финансово-экономического кризиса существенно изменились подходы к формированию системы международных отношений. Многополярность и необходимость адаптации к новой среде безопасности, актуальным вызовам и угрозам требуют не только нового мирового экономического порядка, но и нового формата международного сотрудничества, который пока только формируется. Только принимая активное участие в этих процессах, Украина сможет воспользоваться шансом, который дает история, для того, чтобы наконец занять достойное место в мире.

Ольга РЕЗНИКОВА, Андрей ЕРМОЛАЕВ