Михаил Гончар: Россия готовит Украине новую ловушку — нефтяную

О новой нефтяной интриге России мы попросили рассказать директора энергетических программ центра “НОМОС”, экс-заместителя председателя правления ОАО “Укртранснефть” Михаила Гончара.

Михаил Михайлович, в чем суть нового нефтяного проекта?

Это не проект, это — мысли вслух. Генеральный замысел заключается в том, чтобы северная ветка “Дружбы”, которая идет через Беларусь и Польшу в Восточную Германию, была соединена с южной веткой, которая проходит через Украину и Словакию в Чехию. Напомню, что обе ветки “Дружбы” является частью трансконтинентальной нефтетранспортной системы, которая существует еще с 60-х годов. Замысел россиян — построить интерконектор по территории Германии и Чехии.

Есть ли на обоих концах нефтяных труб НПЗ, что загружаются российской нефтью?

Да. На конце северной ветки “Дружбы” находятся 2 восточнонемецких НПЗ в Шведте и Шпергау. На конце южной — чешский НПЗ в Литвинове. Эти НПЗ традиционно с коммунистических времен работают на российской экспортной смеси.

Чем объясняют необходимость проекта и чем он опасен для Украины?

Российская сторона недовольна намерениями Украины и Азербайджана использовать нефтепроводы “Одесса — Броды” и “Дружба” для прокачки азербайджанской нефти на НПЗ стран Центральной Европы, и в частности, в Чехию. Это будто бы может привести к сбоям в работе южной ветки “Дружбы”, поскольку через нее российская нефть поставляется в Венгрию, Словакию и Чехию. Поэтому, по версии топ-менеджера “Транснефти”, чтобы не допустить сбоев с поставками нефти на НПЗ стран Центральной Европы, компания хочет построить интерконектор, чтобы определенные объемы нефти могли быть поданные на эти НПЗ по северной ветке. То есть, реализация подобного проекта угрожает уменьшениям объемов транзита через Украину и Словакию.

Разве Транснефть потянет такое строительство? Это же не Газпром...

“Транснефть” давно соревнуется с “Газпромом” в части строительства “откатопроводов”. Достаточно вспомнить дальневосточные проекты ВСТО. Но в Европе у нее не было случая реализовать какой-то более-менее масштабный проект. Проталкиваемый с 1992 года Бургас —Александруполис в прошлом году претерпел окончательный крах. Потому возникает необходимость какой-то новой идеи для Европы. Вот она и была артикулирована. Однако, в действительности, выглядит пока еще призрачной и на самом деле ни что иное как блеф. Сама по себе “Транснефть” не сможет реализовать подобный проект без согласия Германии и Чехии. Это же не Балтийская трубопроводная система, где строительство осуществляется исключительно на территории России. БТС-1 и БТС-2 были официально определены в качестве приоритетов.

В этом плане следует принять во внимание, что 31 января 2011 года в “Транснефти” была рассмотрена Программа стратегического развития компании на период до 2020 года. Там достаточно четко определены приоритеты, в том числе, в реализации тех или других трубопроводных проектов. Ни одного упоминания о том, что “Транснефть” относит к числу своих приоритетов строительство каких-то трубопроводов в Центральной и Западной Европе, там и близко нет. Заявления о подобном проекте — это создание психологического давления, как на украинскую сторону, так и на чешскую. Идея строительства интерконектора между Чехией и Германией (Литвинов — Шпергау) не нова. Она принадлежит чешской нефтетранспортной компании МЕРО. Впрочем, у чехов было совсем другое виденье этого проекта. Это был проект, направленный на ограждение Чехии от политики закручивания “нефтяного крана” Россией. Стоит вспомнить, что в июле 2008 года произошел прецедент ограничения поставок нефти из РФ в Чехию после принятия решения Прагой в интересах развертывания американской системы ПРО в Европе. Также Чехия не оставила вне поля зрения и строительство “Транснефтью” БТС-2, которая в дальнейшем может служить механизмом перераспределения не только нефтяных потоков, но и нефтеперерабатывающих активов в Центральной Европе. В соответствии с вызовами, интерконектор Литвинов — Шпергау должен был бы стать продолжениям маршрута Триест — Ингольштадт — Кралупи — Литвинов и обеспечить поставки нефти из альтернативных источников.

То есть, чешская компания планировала строительство эдакого короткого внутреннего европейского нефтепровода, но ни в коем случае не планировала привлекать Россию, правильно я понимаю?

Да. Например, в случае недоразумений России с Беларусью, или во время российско-украинских споров, Чехия смогла бы обеспечить необходимые поставки, как для НПЗ в Литвинове, так и, частично, на расположенный неподалеку НПЗ “Лейна” в Шпергау, используя маршрут Триест — Ингольштадт — Кралупи — Литвинов — Шпергау. При этом со Средиземного моря могли бы поставляться любые сорта нефти, включая и российскую экспортную смесь. То, что сейчас озвучил топ-менеджер “Транснефти”, абсолютно не вписывается в предложенную чешской стороной модель. Однако это отвечает интересам другой российской государственной компании — “Роснефть”, ведущей нефтедобывающей компании России, которая в этой истории пока — темная лошадка. В прошлом году она приобрела права собственности в четырех НПЗ на территории Германии, выкупив пакеты акций, которые принадлежали венесуэльской “Petroleos de Venezuela”. Банкротство одного из крупнейших европейских нефтеперерабатывающих холдингов швейцарского “Petroplus Holdings AG” открывает перед “Роснефтью” возможность приобретения НПЗ в Ингольштадте мощностью 5 млн. тонн на юге Германии неподалеку от чешской границы. Этот НПЗ очень удобно расположен относительно существующих трубопроводных магистралей. С учетом этого можно понять скрытое намерение Роснефти обеспечить поставки собственной нефти непосредственно на этот баварский НПЗ через существующую южную ветку “Дружбы” и нефтепровод Ингольштадт — Кралупи — Литвинов (ИКЛ), реверсировав его на участке от Кралуп до Ингольштадта. Вот это и может стать генеральным замыслом россиян в случае, если “Роснефть” решит приобрести НПЗ. Не призрачный трубопровод Шпергау — Литвинов, а реверс чешского нефтепровода ИКЛ, который обеспечит “Роснефти” прямой маршрут поставок ее нефти на НПЗ не только в Ингольштадте, но и в соседнем Фогбурге, где она уже является совладельцем НПЗ, который принадлежал раньше Petroleos de Venezuela. Это даст возможность “Роснефти” вытеснить казахскую и азербайджанскую нефть.

Михаил Михайлович, а вам не кажется, что россияне — молодцы? Купили нефтепереработку в Европе и хотят поставлять туда свою нефть? Какой тут негатив для Украины?

Да, их можно поздравить с успешными приобретениями в Европе, но при этом следует учитывать некоторые нюансы. Появление россиян в качестве владельцев в Ингольштадте способно изменить устоявшиеся нефтяные потоки. НПЗ в Ингольштадте никогда не обеспечивался нефтью из “Дружбы”, он получал через Триест и Трансальпийский нефтепровод (ТАЛ) со Средиземного моря. Россияне неоднократно, еще со времен ЮКОСа, предлагали чехам реверсировать нефтепровод ИКЛ, чтобы поставлять на оба НПЗ (и в Кралупах, и в Ингольштадте) российскую нефть через южную ветвь “Дружбы”, то есть через Украину и Словакию. Но чехи отказывали россиянам в этом, бесспорно, коммерчески выгодному для МЕРО проекте, акцентируя внимание, что ИКЛ является диверсификационным проектом, а следовательно и проектом энергетической безопасности Чешской республики. И такой статус ИКЛ не подлежит пересмотру. Однако, сейчас ситуация может измениться. Если Роснефть приобретет НПЗ в Ингольштадте, она будет заинтересована в том, чтобы перевести его на поставки собственной нефти через южную Дружбу и реверс ИКЛ. Такие поставки в условиях низкой маржи нефтепереработки в Западной Европе наиболее выгодны и дешевле, чем комбинированное танкерно-трубопроводное через Триест и ТАЛ.

И тут возникает конфликт интересов с Азербайджаном, Словакией, Украиной, а также и Таллом. Интерес отмеченной тройки стран заключается в том, чтобы обеспечить поставки азербайджанской нефти транзитом через Украину и Словакию в Чехию, а в дальнейшем, не исключено, также что и на НПЗ в ингольштадте, если бы его владельцем, например, стала Государственная нефтяная компания Азербайджанской Республики (ДНКАР). На протяжении последних лет она занимается “охотой” на нефтеперерабатывающие активы в Европе. И активы “Petroplus” также попали в поле внимания ДНКАР.

То есть, если в систему нефтепровода Чехии и нефтепереработку Германии войдут россияне, то мы не сможем прокачивать туда азербайджанскую нефть?

Российская сторона считает азербайджано-украинское сотрудничество угрозой своим интересам. И потому озвучивание идеи интерконектора Шпергау — Литвинов — это попытка создать определенное психологическое давление на украинскую сторону, чтобы сорвать предварительные договоренности между ДНКАР и ее партнерами в Европе, в частности, с украинскими, словацкими, польскими и чешскими компаниями. Не исключено, что россияне будут предлагать увеличение объемов прокачки российской нефти в направлении Центральной Европы транзитом через южную “Дружбу” в южную Германию. Такое предложение, на первый взгляд, кажется выгодным. Потому что это означает увеличение объемов поставок через недогруженную южную “Дружбу”. Однако за этой коммерческой привлекательностью может скрываться ловушка дальнейшего перераспределения собственности в нефтепереработке стран Центральной Европы в интересах россиян. Кроме заводов в Германии, в этом регионе есть и другие НПЗ, куда поставляется российская нефть, но владеют которыми не российские владельцы. Можно предвидеть, что следующими объектами экспансии станут активы польского нефтеперерабатывающего холдинга “Орлен” на территории Чехии. А это три НПЗ в Кралупах, Литвинове да еще один небольшой в Пардубице.

Россияне через “Транснефть” могут разыграть нехитрую комбинацию: или согласие Украины, Словакии и Чехии на расширенное использование южной “Дружбы” для транзита российской нефти на юг Германии, которая влечет отказ от использования южной “Дружбы” и “Одесса — Броды” для азербайджанского сырья, или в случае отклонения такого предложения будет рассматриваться проект строительства интерконектора Шпергау — Литвинов для снабжения через северную ветвь “Дружбы”. При таком подходе в накладе может остаться чешская сторона. Потому что ей придется реверсировать нефтепровод ИКЛ, как в свое время Украина реверсировала “Одесса — Броды”, что фактически, будет означать лишение возможности получать нефть из независимых от России источников.

Российская сторона будет пытаться переформатировать нефтяные потоки, по мере того, как “Роснефть” получает в собственность НПЗ на территории стран Западной Европы. Неслучайно даже некоторые российские эксперты указывают на то, что за этими коммерческими приобретениями стоят “геополитические рассуждения”.

Возвращаясь к нефтепроводу, который якобы может “обойти” Украину с ее транзитным мощностями. Чего же он так дорого стоит — 3 миллиарда евро? Какие последствия все это будет иметь для Украины?

Есть основания считать, что российская “Транснефть” рассматривает, в отличие от “Роснефти”, более масштабный проект, который пока еще является только замыслом. Она хочет на базе существующих участков нефтетранспортной инфраструктуры по территории восточной части Германии создать новый маршрут для поставок российской нефти в Центральную Европу и южную Германию аж с Балтийского моря. С использованием возможностей вновь созданной системы БТС-2 у РФ и терминала в порту Росток и трубопровода “Росток — Шведт” в восточной Германии, которые немцы модернизировали и расширили. С учетом этого цифра в 3 миллиарда евро выглядит чрезмерной как для 120-километрового интерконектора “Шпергау-Литвинов” (25 миллионов евро за один километр трассы — это “откатопровод”, который и не снился Газпрому). Но с учетом того, что топ-менеджер “Транснефти” говорил о 300-км нефтепроводе, то представляется, что он имел в виду отрезок Шведт — Шпергау — Литвинов длиной около 360 км. в трассе существующего трубопровода. Такой вариант может стать реальным, если Беларусь приватизирует в интересах “Транснефти” свои нефтепроводы, о возможности чего уже заговорили в Минске (Бацка после газовой капитуляции сейчас весьма сговорчив).

Однако, невзирая на амбициозные замыслы эти варианты являются малореальными с точки зрения согласия Германии на строительство новых нефтепроводов. Нефтепровод в отличие от газопровода — объект с высшим уровнем экологической опасности. Учитывая, что Германия — страна с едва ли не самыми высокими в Европе экологическими требованиями, то шансы, что “мысли вслух” топ-менеджера “Транснефти” станут проектом российско-немецкого нефтяного партнерства, — незначительные. Разве что, со временем, найдут “нефтяного Шредера”, который подобно “газовому” пролоббирует проект в коридорах власти в Берлине и столицах немецких земель.

А вот прессинг, с которым придется сталкиваться Азербайджану, Украине, Словакии и Чехии в случае приобретения “Роснефтью” НПЗ в Ингольштадте, выглядит реальным. Также, несладко придется и польскому концерну “Орлен”, который является мажоритарным владельцем чешской нефтепереработки. Россияне будут давить на поляков с тем, чтобы получить их согласие на продажу пакета акций в руки “Роснефти”. Следовательно, коммерческая сделка относительно НПЗ в Ингольштадте может повлеки своеобразный “эффект домино” в Европе, которая откроет “зеленый коридор” для российских государственных компаний “Роснефть” и “Транснефть” и включит “красный свет” для ДНКАР, взорвет позиции австрийской OMV в регионе. Как следствие — украинско-азербайджанское сотрудничество в нефтяной сфере будет локализовано лишь украинским рынком с мизерными объемами поставок, а транзит каспийской нефти в ЕС через Украину и Словакию может быть заблокирован. ДНКАР, учитывая присущую ей пугливость, скорее всего, остережется конкурировать за наследство “Petroplus” в Германии и ограничится швейцарским НПЗ в Крессье. Не факт, что и Чехия, которая решительно отбрасывала предложения россиян на протяжении прошлого десятилетия, сможет устоять под двойным прессингом со стороны России и Германии. Европейская Комиссия скорее всего умоет руки в этой ситуации, сославшись на то, что это выходит за пределы ее мандата.

Лана САМОХВАЛОВА