Миф двуязычия

Авторы статьи “Один язык или два: тезисы и контртезисы” (в дальнейшем — “материал”) представили аргументы в пользу введения в Украине двуязычной украинско-русской модели государственных языков. Обсуждение сложных проблем необходимо начинать с установления исходных понятий. Как в математике, в частности в геометрии, сформулируем их в виде постулатов. Их выбор в некоторой степени произволен. Эвклид выбрал пять и получил геометрию, которую мы изучаем в школе. Лобачевский, Риман и Клейн создали геометрии на других основах. Тем не менее о чем-то нужно условиться, иначе обсуждение теряет предметность. Поэтому постулируем следующее:

1. Украинский язык является единственным государственным.

2. Насильственная украинизация не лучше насильственной русификации.

Для дальнейшего сформулируем вспомогательные положения, своего рода леммы:

1. Русский, украинский и белорусский языки являются совершенно самостоятельными, а не диалектами или испорченным русским.

2. Не существует славянского, восточнославянского, южнославянского и прочего братства. Как не существует германского, угро-финского, семитского, в частном случае, арабского, романского и т. д. Общность происхождения, этническая близость народов ничего не доказывает и не опровергает. Отношения народов и стран — явление историческое и меняется под влиянием разных факторов и носит переходящий характер.

Доказательства этих положений достаточно очевидны. Сербская и хорватская этническая близость, практически один язык, хоть и разная графика, не привела к хорошим отношениям между народами и государствами. Давняя и новейшая история их полна кровавыми эпизодами взаимной конфронтации. Тем не менее после окончания Первой мировой войны три югославянских народа создали единое государство, как и чехи со словаками. История отвела им относительно короткое время существования. В конце прошлого века они распались. Где мирно, где не очень. И ни о каком братстве речь не шла. Совсем недавно точно также разошлись Сербия и Черногория. А ведь между двумя народами веками существовали добрососедские и братские отношения. Черногорский язык представляет собой иекавско-штокавский диалект сербского. К тому же литературный стандарт для черногорского пока не установлен. По переписи 2003 г. 63,49% населения Черногории назвали своим родным языком сербский, 21,96% — черногорский. И тем не менее статья 13 конституции Черногории устанавливает, что государственным (официальным) языком является черногорский язык. Кириллическая (вуковица или сербская кириллица) и латинская (гаевица или хорватская латиница) орфографии признаются равноправными. В стране используются сербский, боснийский, албанский и хорватский языки.

После установления основных понятий перейдем к доказательству или опровержению некоторых теорем, которые приведены в материале. Для удобства сохраняем его нумерацию.

1. Почему-то авторы считают, что наша Конституция не легитимна, так как принималась не на референдуме. Способ принятия Основного закона в международном праве не установлен. Во многих странах он принимался либо парламентом, либо специально собираемым конституционным или законодательным собранием. И никто на этом основании не считает американскую, мексиканскую и другие конституции нелегитимными. Вопрос ее обсуждения перед принятием является дискуссионным. У нас многие законодательные акты принимались без надлежащего обсуждения, примеры можно найти в самом недавнем прошлом, но это аргумент не юридический, а политический и общественный. Это проблема, но к принятию Конституции она не имеет прямого отношения. Возникает впечатление, что нелегитимность нашей Конституции для авторов материала связана с утверждением украинского языка в качестве единственного государственного. Если бы была другая формулировка, вполне очевидно, какая, то вопрос легитимности Конституции так остро бы не стоял.

2. 11—13. Сам по себе язык не может объединять либо разъединять страну. Для этого существуют более важные причины, хотя язык может их усиливать или ослаблять. К сожалению, часто он используется в политических целях, гипертрофируется и выставляется в качестве единственной причины конфронтации. На самом деле это не так. Пример соседней Молдовы — тому подтверждение. Сепаратизм Приднестровья связан не с государственным языком, а с интересами элиты в Тирасполе, не нашедшей консенсуса по экономическим и финансовым вопросам с Кишиневом. Наличие одного языка для большинства населения не гарантирует государственного единства. В Италии более 90% населения говорит на итальянском языке, и для них он родной, но это нисколько не уменьшает сепаратизм северных регионов.

К этому примыкают часто приводимые примеры стран с двумя и более государственными языками. Любимыми примерами таких защитников дву- и полиязычия являются Швейцария и Финляндия. При этом как-то в тени недоговоренности и манипулирования остаются важные причины такого положения в этих и других странах. Стран с несколькими государственными языками гораздо меньше, чем одноязычных (на государственном уровне). Почему-то категорически не желают рассматривать в качестве примера именно последние.

Возьмем такую многонациональную страну, как США. При этом доля испаноязычного населения весьма велика и имеет тенденцию к дальнейшему увеличению. В некоторых южных штатах численность испаноязычного населения приближается к 80%. Тем не менее вопрос о государственном языке не рассматривается. Более того, некоторое время назад Верховный суд США, одновременно выполняющий и функции конституционного, принял специальное постановление, согласно которому вопрос введения второго государственного языка носит антиконституционный характер и поэтому рассматриваться не может. И что же с государственным единством Америки? Да ничего. Стояла весьма устойчиво и в обозримом будущем стоять будет. Или тигр Юго-Восточной Азии Малайзия. Население 18 млн. человек, из них малайцев и других носителей малайского языка только 6,7 млн. Государственный язык — малайский. И ничего, развивается страна весьма успешно. И никакого раскола.

А вот проблемы полиязычных стран часто замалчиваются или упоминаются вскользь. Вот Бельгия. В стране три государственных языка, но страна значительную часть своей истории балансирует на грани развала. Во Фландрии и Брабанте принципиально говорят на нидерландском, игнорируя французский, в Валлонии — наоборот, а на востоке предпочитают немецкий. Автор был свидетелем такой языковой ситуации. В Брюгге и Антверпене не спрашивайте по-французски, а в Льеже — по-голландски или по-немецки, как пройти. Не скажут. Желаете узнать дорогу — переходите на английский. Если его знают, вам ответят.

А в Индии государственных языков ни много ни мало, как 14 (!). И это хоть как-то уменьшило межнациональное напряжение, в некоторых штатах переходящее в сепаратизм. Ничуть. Проблемы не столько в языке, сколько в экономических, аграрных, религиозных и других проблемах Индии. И множество государственных языков решения их не приближает и остроты не снижает.

И наконец, о столь любимой нашими защитниками двух государственных языков Швейцарии. Да, в этой стране четыре государственных языка. Но это фактор в основном исторический. Ретороманский (романшский) язык, несмотря на свой высокий статус, вымирает, число его носителей постоянно уменьшается. Ныне их всего 39 тысяч. Фактически общефедеральными являются только немецкий, французский и итальянский. Последний имеет меньшее распространение, чем два первых. И в этом образце языковой толерантности проблем с языками хватает, хотя государство достаточно прочное. И его существенными проблемами являются не языки, а совсем другие факторы.

5. Представляется, что в этом пункте материала авторы смешивают разные понятия, для доказательства необходимости повышения статуса русского языка. Не будем спорить с общим местом, что даже для полиглотов один язык является родным. Но дальше согласиться трудно. Для начала выделим такое понятие, как билигвизм. Это когда человек достаточно хорошо владеет двумя языками. Иногда настолько, что не фиксирует свое внимание на употребляемом языке, свободно, в зависимости от потребности, переходя с одного на другой и обратно. Такая ситуация характерна для очень многих в нашей стране. И дело не в родном языке, а в свободном владении еще одним. Ситуация билингвизма в Украине — наше национальное богатство. А если у нас будет, к тому же, много полиглотов, владеющих тремя и более языками, то оно увеличится многократно. И к этому нужно стремиться и создавать для этого все условия. Приведем мнение Льва Щербы, русского, советского языковеда, академика, внесшего большой вклад в развитие психолингвистики, лексикографии и фонологии. Между прочим, билингвизм изучается в рамках психолингвистики. “Сравнивая детально разные языки, мы разрушаем ту иллюзию, к которой нас приучает знание лишь одного языка, — иллюзию, будто существуют незыблемые понятия, которые одинаковы для всех времен и для всех народов. В результате получается освобождение мысли из плена слова, из плена языка и придание ей истинной диалектической научности. Таково... колоссальное образовательное значение двуязычия, и можно, мне кажется, лишь завидовать тем народам, которые силою вещей осуждены на двуязычие”.

Утверждение авторов, что в Украине очень мало двуязычных людей, не просто спорно, оно не соответствует действительности. Даже на столь нелюбимом некоторыми западе нашей страны подавляющее большинство знает и свободно общается на русском. Обратная теорема в отношении востока и юга, вообще говоря, неправильна. И эта ситуация имеет принципиальное значение. В ней корень проблемы — органическое неприятие необходимости знать хотя бы пассивно украинский язык. А все остальное — не более, чем камуфляж, поиск причин, а зачастую, следует признать, зарубежных веяний и пения под чужую дудку. Ничего общего с истинной защитой русского языка это не имеет.

Ничем иным, как языковым шовинизмом, можно объяснить пассажи о бесписьменных диалектах украинского языка. Такое впечатление, что авторы верят в то, что на настоящем украинском языке в Украине никто не разговаривает и не пишет. Одни диалекты, и только в селах и маленьких городках. Если диалект приобретает письменность и она кодифицирована, то это уже не диалект, а язык. Пример — черногорский язык. В английском языке в Британии более 20 диалектов. Вспомните профессора Хиггинса из “Пигмалиона” Бернарда Шоу и его борьбу с ними. И все они не имеют письменности, а у многих из них очень малый ареал распространения. Именно поэтому они и диалекты. Или авторы не знают, что есть стандартный украинский литературный язык, давно кодифицированный на основе киевско-полтавского диалекта. Или сознательно замалчивают этот факт. Стоит съездить в Полтаву или Черкассы, чтобы убедиться в обратном. И это не суржик. Послушайте некоторых депутатов от так называемых русскоязычных регионов и по совместительству защитников государственного статуса русского языка, так лучше бы они молчали. Уши вянут. Ничего общего их речь с настоящим русским языком не имеет. Подучили бы родной язык, иначе от таких защитников ему только хуже. Кстати, многие защитники украинского языка не лучше. Президент Ющенко так и не удосужился выучить, что украинское на протязі означает на сквозняке, а никак не на протяжении (укр. протягом).

9, 10. Определенный прогресс налицо. Признано, что украинский язык подвергался гонениям в царское и советское время. Естественно, что язык не мог полноценно развиваться в таких условиях. Отсюда вполне закономерный вывод о том, что украинский язык нуждается в поддержке.

Столь тяжелое прошлое послужило причиной ситуации, когда русский язык во многих случаях считался так называемым “высоким H-языком”, а украинский — “низким L-языком”. Естественно, что так быть не должно. Необходимо, как минимум, выравнивание ареала и функциональных качеств украинского языка. Ничего общего с гонением русского это не имеет.

Взаимное обогащение языков должно всячески приветствоваться, но только при условии полной свободы этого процесса. При этом налицо конкуренция языков. Это взаимопротиворечивый, но естественный процесс. Доминирующее положение русского языка во многих случаях вредит украинскому. Приведенный авторами пример с шотландским языком по разным причинам не вполне уместен. Очень похоже на ситуацию с ирландским и соседним белорусским. В обеих странах законодательно закреплено государственное двуязычие. И оно едва не привело к гибели этих языков. Ирландский еще в колониальную эпоху был фактически изгнан из городов, школ и университетов, отброшен на сельскую периферию. Число его носителей уменьшилось до критического уровня. И только буквально драматические действия по его спасению, административное внедрение в делопроизводство и продуманные действия по поднятию статуса и привлекательности гэльского языка обеспечили возможность его спасти. И никто в Европе не поднимает шум и не льет крокодиловы слезы о судьбе английского языка в Ирландии. На каком языке писал ирландец Бернард Шоу? А ирландский поэт Томас Мур — помните “Вечерний звон” в переводе Козловского, который многие считают русской народной песней, тоже вынужден был писать по-английски. Литературное наследие ирландской литературы оказалось забытым, и о нем знали только специалисты-литературоведы и лингвисты.

В соседней Беларуси схватились за голову несколько лет назад. Высокопоставленный чиновник в Минске сокрушался в беседе с нами, что русский вытеснил первый государственный даже на западе в Гродно, последнем бастионе белорусского языка. И там серьезно начали заниматься этой проблемой, чтобы остановить этот разрушительный процесс. Вот результаты не только колониального прошлого, но и ложно понятой лингвистической демократии. Почему бы нам не проанализировать печальный опыт соседей в языковой сфере по европейскому дому, ближних и дальних, и не допустить столь негативных явлений?

12. Мы не считаем, что языковая проблема как таковая представляет какую-либо угрозу независимости Украины. Ирландия остается независимой страной, несмотря на языковые проблемы. Только ирландцев такая независимость, как оказалось, не устраивает. Язык и культура, созданная на его основе, имеют фундаментальное значение и никакими экономическими достижениями не вытесняются. В этом с авторами материала можно согласиться. Выражением этого и является государственный статус украинского языка.

Гораздо опаснее, что под флагом государственного двуязычия из соседней страны проталкиваются идеи, о которых шла речь в леммах. Славянское братство, причем трактуемое исключительно под политический момент, украинский как искаженный польским языком русский и т. д. отравляют сознание, навязывают и внедряют великодержавные идеи верховенства русских и статус младших братьев украинцев и белорусов. Странно, но почему-то славянское братство и родство языков в Москве и ее приверженцами здесь в последнее время не распространяется на болгар, от которых мы получили графику наших языков, сербов, черногорцев и прочие славянские народы. О поляках, чехах, словаках, словенцах, македонцах, лужичанах предпочитают не вспоминать, вроде бы и не славяне вообще. Откуда такая избирательность? Все из-за той же политической целесообразности. Болгария, Чехия, Словакия, Польша вступили в НАТО, значит, они уже не наши братья. Когда состояли в Варшавском договоре, тогда и были таковыми. Катынь, Медное, Старобельск — не в счет. О них в приливе братских чувств предпочитали не упоминать.

И в заключение — два замечания. Авторы материала считают беспрецедентным в истории, когда меньшинство навязывало собственный язык большинству. Напрасно они думают, что в истории так не бывало и не бывает. Черногория является таким примером в современности. Австро-Венгрия — в прошлом. В той империи немецкоязычное население было всегда в меньшинстве, но государственным языком был немецкий. И только со второй половины XIX в. в Венгрии — венгерский. При этом в Чехии он совершенно вытеснил чешский. Прага была сплошь германоязычным городом. Пришлось обществу “Матица”, у нас подобную роль играла “Просвіта”, возрождать родной язык. За дело взялись так рьяно, что слова-интернационализмы, например театр, заменили старославянским дывадло, а музыку — словом гудьба. Тем не менее, несмотря на все отклонения и перегибы, язык был сохранен. А ведь сколько было шума вокруг того, что на языке деревенщины невозможно приобщаться к мировой культуре и без немецкого никак не обойтись. Ничего, приобщаются свободно, нам бы такие проблемы. И пример наших близких родственников вполне заслуживает того, чтобы им воспользоваться. Кстати, в украинском одинаковое количество совпадений слов с чешским, словацким и русским языками — 61%. По этому параметру не ясно, к кому мы ближе. Уж к белорусам — точно, с их языком совпадений около 80%.

Русский язык в Украине, как и любой другой язык народов, живущих в нашей стране, нуждается в поддержке. Только не в административной и бюрократической, а в настоящей. Почему книгопечатание у нас не имеет таких льгот, как в соседних странах? Издать украинскую книгу на любом языке — проблема, и коммерчески невыгодно. Нам нужна своя русская литература, а не только привезенная из соседней страны. Нет, речь не идет о ее великих образцах от Пушкина, Лермонтова, Тургенева до Льва Толстого и Достоевского. Их должен читать каждый культурный человек хоть в оригинале, хоть в переводе. Но ведь у нас в период “Розстріляного відродження” начала формироваться своя украинская русская, немецкая и на других языках литература. Наши украинские писатели писали на этих и других языках, пока не попали в подвалы НКВД.

И тогда мы сделаем шаг к гармоничному функционированию языков народов Украины, к достижению европейских ценностей. Без кавычек.

Юрий РАЙХЕЛЬ