“Мы будем наказывать за коррупцию и российские компании”

Британия вскоре сможет штрафовать за взятки и российские компании — об этом законодательном нововведении Slon.ru рассказал директор британского государственного управления по борьбе с серьезными экономическими преступлениями Ричард Олдерман, посетивший сегодня Москву. Когда Anti-Bribery Act вступит в силу, в сферу компетенции управления попадут и сделки между российскими компаниями, если хотя бы одна из них имеет бизнес в Британии.

— Ричард, почему этому новому закону, известному как Anti-Bribery Act, уделяется столько внимания, что в нем особенного?

— Это довольно важный документ. Он готовился обеими палатами британского парламента в ходе довольно острых дебатов. Достаточно лишь сказать, например, что окончательно этот закон был принят в последний день работы последней сессии нашего предыдущего правительства. Основная идея закона — поставить компании в равные условия, чтобы те честные британские компании, которые уже перешли на современные стандарты работы на основе открытых и прозрачных процедур, не оказывались в ущемленном положении по сравнению с компаниями, использующими взятки.

— И как конкретно этого можно добиться?

— Наше законодательство в области борьбы с коррупцией не менялось уже около 100 лет и сильно отстало от современных реалий. Британскую общественность сильно настораживает то, что страна опустилась за год с 17-го на 20-е место в рейтинге Transparency International и рискует выпасть из двадцатки. Мы планируем изменить законодательство в соответствии с Антикоррупционной конвенцией ОЭСР, в которой, на мой взгляд, содержится множество очень правильных положений. В частности, раньше британское законодательство позволяло осудить компанию только в том случае, если удавалось доказать причастность ее топ-менеджеров к коррупционной сделке (что, как вы понимаете, очень непросто), а сейчас сам факт такой сделки уже будет достаточным основанием.

— Наказать можно будет только английскую компанию?

— Отличие нового законодательства в том, что оно касается всех компаний, у которых есть бизнес в Великобритании. Даже если речь идет об коррупционных отношениях между двумя российскими компаниями, одна из которых представлена в Великобритании, это будет попадать в зону нашего внимания.

— Не слишком ли велики аппетиты у вашего управления по борьбе с экономическими преступлениями?

— Наше управление невелико, в нем работает около 300 сотрудников, но нам удается работать достаточно активно: в прошлом году в зоне нашего внимания было около 100 дел, половина из которых — это коррупционные сделки, в том числе и с участием крупных корпораций. Нам удалось посредством штрафов вернуть за год около £60 млн, что, на мой взгляд, неплохой результат.

— Но российский рынок коррупции, даже если брать только те компании, которые как-то представлены в Великобритании, намного больше, чем £60 млн, и примерно сопоставим с британским бюджетом. Вы всерьез полагаете, что 300 чиновников способны решить эту проблему?

— Конечно же, мы понимаем всю трудность задачи, которая перед нами стоит. И наши приоритеты будут выстроены таким образом, что в первую очередь мы будем рассматривать сделки, которые так или иначе затрагивают интересы британских компаний. Так как это, как я уже говорил, нарушает принцип справедливой конкуренции. Мы были бы, конечно, счастливы, если бы британское правительство расширило нам штат и финансирование, чем больше денег — тем лучше. Но пока нас что-то только сокращают. Мы все же надеемся, что Россия поймет: присоединиться к конвенции ОЭСР по коррупции означает не просто приятное соседство с развитыми странами, но и определенные обязательства, которые надо выполнять.

— Что именно является для Отдела по борьбе с мошенничеством достаточным доказательством коррупционности сделки?

— Виновность устанавливает суд, так что достаточным основанием является все то, что способно убедить 12 независимых присяжных в наличии состава преступления. Аргументы тут могут быть самые разные. Никто и не говорит, что это просто, поэтому-то мы и призываем к сотрудничеству как некоммерческие организации (с которыми весьма активно уже сотрудничаем), так и частные компании, страдающие от недобросовестной конкуренции. Разумеется, мы будем рады и помощи иностранных государств и готовы сообщать им все информацию о коррупции, происходящей в их юрисдикции.

— Какие конкретно санкции будут применяться в отношении иностранных компаний, замешанных в коррупционных сделках?

— Мы уполномочены налагать штрафы в неограниченных размерах.

— Но должен же быть регламент, определяющий размер штрафа и куда будут направленны вырученные средства. Размер будет зависеть от упущенной прибыли британской компании?

— Вот эти как раз вопросы и разрабатываются сейчас в деталях, поэтому закон до сих пор не вступил в силу. Вокруг этой темы ломается много копий, так что дело немного затянулось, как видите.

— Так когда же ждать появление регламента? Через месяц, год?

— Скоро. Это будет скоро.

Роман ДОБРОХОТОВ