Марш Турецкого

У Медведева есть повод для ревности. Сначала Боно из U2 виделся с нашим президентом, а буквально через пару дней полтора часа разговаривал с премьером Турции Эрдоганом и даже написал для важной местной газеты “Хуриет” статью на тему: “Как я разговаривал с Эрдоганом”.

В статье Боно пишет, что он не мальчик и понимает: если он встречается с лидером партии и правительства накануне судьбоносного референдума, то это будет воспринято, как будто он его поддерживает; хотя это не то чтобы так, и в беседе он поднимал и неприятные вопросы, но что поделаешь, Эрдоган все равно классный, и его дочка тоже. А дочка-то в платке.

И задушевная беседа с Боно очень пригодилась Эрдогану, чтобы успокоить столичную молодежь и интеллигенцию: он — хоть и первый, по большому счету, исламский премьер в истории Турции, но европейский и современный. Эрдоган не обманывал Боно. В Турции “исламский”, “европейский”, “современный” и дочь в платке действительно уживаются в одной упаковке.

У Турции иная, чем у европейских стран, государственная физиология. В Европе демократия и светские ценности — неразлучная пара. В Турции они разошлись. Ревнители западных светских ценностей здесь — военные, которым безразлична демократия, потому что она позволяет прийти к власти политическому исламу. Ревнители демократии здесь исламисты, потому что только она позволяет им участвовать в политике и жить, и одеваться, как хочется.

Я видел мало внятных объяснений только что прошедшего турецкого референдума. А объяснение довольно простое. Всякое голосование в Турции все последние годы — именно об этом: дать стране больше демократии, но и больше свободы исламу, или не рисковать и сохранить стерильно секулярный характер республики, какой ее завещал потомкам великий Ататюрк, а если нужно — подрезать для этого кое-какие общепринятые свободы? Потому что ислам, придя к власти, весьма вероятно, подрежет свободы личные.

С Боно или без Боно, Эрдоган победил военных. На стороне армии были — тоже невозможное в современной Европе и России сочетание — либеральные журналисты, юристы, университетская профессура. Здравия желаю, ваше доцентское преподобие, студент Гюль на зачет явился. Не запылился.

Все вместе они призывали быть верными заветам основателя современной Турции — Мустафы Кемаля Ататюрка. Без него современной Турции не было бы, а если б и была, то размерами вдвое меньше нынешней. Чем он и заслужил мавзолей в основанной им столице, улицу и памятник в каждом городе, и даже поэмы “Уберите Ататюрка с денег” никто не осмелился написать: чем больше Ататюрка, тем лучше.

Против такого человечищи не попрешь, а человечище не любил всего родного, посконного, османского, исламского, тюрбанного, халатного: брил бороды, снимал фески и платки (формально они до сих пор запрещены в учебных заведениях), переводил язык на латиницу, чистил его от арабских слов, отделял мечеть от государства, не постился, любил выпить и не скрывал этого, и к тому же запретил политический ислам. Ибо ислам, по убеждению Кемаля Ататюрка, пробравшись в политику, непременно столкнет страну с пути прогресса и вернет в темное османское прошлое. 15 последних лет турецкий политический ислам доказывает, что умеренная исламская партия у власти в Турции — не страшнее, чем какие-нибудь христианские демократы (тоже ведь религиозная партия) у власти в Германии. А так оно или нет, станет ясно при жизни нашего поколения.

Церберами, которые должны были не пустить политический ислам назад из царства мертвых, Ататюрк поставил военных, которые превратились в турецкую шляхту, новую аристократию, наделенную всеми и всякими привилегиями. Армейская улица по городу идет.

Но спрос в народе на политический ислам был, он родил предложение, предложение разбудило Герцена, и тень казалось бы давно умершего политического ислама все чаще предпринимала попытки форсировать Стикс и Лету в обратном направлении. Сначала цербер рвал призрака на части, потом кусался зло, потом стал только огрызаться. Несколько раз, когда партии с исламскими идеями и лозунгами в программах побеждали на выборах, военные устраивали переворот — кого казнили, кого сажали, кого просто прогоняли (чем позже, тем перевороты проходили мягче и гуманнее) и ставили все на место. Это происходит примерно раз в 10 лет. Полноценные военные перевороты произошли в 1960, 1971, 1980 годах. А мы: “август, август”.

Каждый раз устраивать перевороты было хлопотно, поэтому большую часть церберских функций передали судьям — прежде всего, верховным. В Турции это такое же прозападное, прогрессистское и атеистическое сословие, как и военные. Турецкие судьи не раз и не два запрещали исламские партии, распускали правительства с их участием, запрещали на определенное количество лет недостаточно светским политикам участвовать в политике, отменяли законы и поправки, легализовали результаты переворотов, закрывали газеты и сажали писателей и журналистов. Все — во имя сохранения светских ценностей и прогрессивного курса с Востока на Запад. Пытались запретить и самого Эрдогана с его партией Справедливости и Развития — АК.

По части полномочий верховного суда Турция была до нынешней недели святее Папы (ну или Халифа): турецкий верховный суд был не подотчетен ни правительству, ни парламенту. В США с их образцово независимыми судами должность верховного судьи — да, пожизненная, но нового члена суда отбирает и предлагает президент и утверждает Конгресс. Верховный суд Турции построен по принципу академической корпорации: на замену выбывшему (обычно вперед ногами) судье его коллеги сами выбирали себе нового. Разве что тихонько советовались с военными. И таким вот образом, никого не боясь, кроме своих цепей и военных, они блюли республику Кемаля Ататюрка. Судейская улица по городу идет.

Еще полвека назад Запад их поддерживал. Но теперь уже не то: проведение референдума, урезающего тотальную независимость судей и право военных вмешиваться в политику, поддержал Евросоюз, Обама и сбежавший в Америку от угроз патриотов (не столько исламистов, сколько кемалистов) гений Орхан Памук. Ибо они, по мнению всех перечисленных, приближают Турцию к Европе. И Боно, судя по всему, тоже был за. Вот он, великий парадокс современной Турции: победа исламского правительства над светскими военными и судьями-западниками приближает Турцию к ЕС. Исламская улица в Европу нас ведет.

Эрдоган назначил референдум на правильную символическую дату. Это была 30-я годовщина того самого дня, 12 сентября 1980 г. , когда военные совершили переворот, чтобы в очередной раз подкорректировать политику, и написали ту самую конституцию, которую сейчас предлагается исправить. И, одновременно — конец Рамадана, Курбан Байрам, который отмечают даже светские турки, как у нас почти все как-то отмечают Пасху, — а уж для религиозных это основной повод для выражения и чувств, и мыслей. Военные же, напротив, имеют свою традицию демонстративно презирать Рамадан: в городах и поселках, где стоят воинские части, в первый день поста-Рамадана (вроде нашего чистого понедельника) товарищ командир является на центральную площадь и публично выпивает рюмку раки. Вот он, ваш Рамадан — накося выкуси! И немедленно выпил.

И вот, умиленные Рамаданом и подогретые воспоминанием о перевороте и вызывающей надменности военной шляхты, турки идут на избирательные участки — и с великолепной явкой в 73,71% голосуют за поправки и ограничения власти военных и судей над политикой убедительнейшими 58% за при 42% против. Получилось. Жребий брошен, Рубикон, то есть Стикс, перейден. Цербер западных ценностей посажен на цепь исламской партией под аплодисменты европейского партера. Результаты референдума приветствовали Европейская комиссия, Европарламент, множество европейских стран по отдельности, президент США Барак Обама и — министр иностранных дел Ирана. Референдум оказался тем самым долларом, который всем нравится, по крайней мере, за границей.

Эрдоган же создал вокруг референдума атмосферу российских 90-х: вопрос о юридических поправках вырос в судьбоносное голосование о правильности выбранного курса: “да, да, нет, да”. А все остальное — от лукавого.

Выбрали. Куда ж нам плыть? А уже плывем, и давно. Перед референдумом улицы были завешаны плакатами правящей партии о том, что голосование за поправки — это путь в Европу. В действительности же при партии АК и премьере Эрдогане Турция развернулась и плывет на Восток. Но об этом — в одном из ближайших постов. А то этот получится слишком длинным.

Александр БАУНОВ