Кто тут против Навального?

На прошлой неделе премьер Владимир Путин снова поговорил о Михаиле Ходорковском. По просьбам широких народных масс, так сказать. С ним это последнее время часто случается. Так приелось, что солидные издания уже и не комментируют или пишут что-то вроде “Путин снова выразил свою позицию по делу “Юкоса”. Читайте страницу “Камасутры” номер 30”.

Но учитывая, что расширенный комментарий был дан ВВП буквально за несколько дней до приговора Ходорковскому, терпение либерально-адвокатской общественности лопнуло. “Все, дочирикался, птенчик! — было сказано публично. — Судить тебя будем справедливым Страсбургским судом!” На удивление, премьер не затрясся от испуга — какая-то девальвация уважения к Европейскому суду. Что удивительно — мало у кого возникло желание выяснить, что же действительно Европейский суд думает о подобного рода высказываниях национальных и приравненных к ним лидеров. А он, на удивление, по этой теме уже высказывался.

Для простоты разобьем высказывание уважаемого премьер-министра на три смысловые составляющие. Во-первых, краткая характеристика самого МБХ как “вора” со ссылкой на первый процесс. “В соответствии с решением суда Ходорковскому вменяется в вину хищение, достаточно солидное. Речь идет о неуплате налогов и мошенничестве и счет идет там на миллиарды рублей”, — сказал премьер в ходе прямой линии с народными массами. Ну и упоминание универсального российского правоприменительного принципа имени Жеглова-Высоцкого. Тут же незатейливо приклеен Мэдофф. ВВП ему уже сильно должен, поскольку он в своей тюрьме от путинских упоминаний точно объикался. Надо поставить двойку тем, кто Путину речи готовят: про свежий приговор по “Пармалату” забыли.

Во-вторых, высказывание о “втором деле”, по которому приговор ожидается вот-вот. “Однако то обвинение, которое предъявлено ему сейчас, счет идет уже на сотни миллиардов рублей”.

В-третьих, стандартное упоминание об убийствах: “Я не говорю про него лично. Напомню, что руководитель службы безопасности “Юкоса” сидит в тюрьме за убийство. Не понравился им мэр Нефтеюганска Петухов — убили. Женщина здесь в Москве не отдала им свое маленькое помещение, которое они хотели забрать, — убили. Киллера, которого наняли, убили, мозги только одни нашли в гараже. Что? Руководитель службы безопасности сам что ли, по собственной инициативе все эти преступления совершил?”. Плохо, конечно, об этом говорить, но иногда кажется, что Владимир Владимирович этим убийствам как-то по своему радуется: не устает их поминать.

Теперь о последнем, что у Ходорковского осталось. Презумпция невиновности, о которой так любят говорить адвокаты, явление абсолютно святое. Статья 6 (2) Европейской конвенции гласит: “Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком”. Официальные комментарии указывают на обязанность официальных лиц воздерживаться от предвзятых комментариев.

И все было бы хорошо и однозначно, не будь в Конвенции статьи 10, гарантирующей свободу слова. Соответственно, во соблюдение баланса между презумпцией невиновности и свободой слова в одном из своих известных решений по делу Allenet de Ribemont vs France Европейский суд дал следующее пояснение: статья 6 пункта 2 не может препятствовать властям информировать общественность о ведущихся уголовных расследованиях, но она требует, чтобы власти делали это сдержанно и деликатно, как того требует уважение презумпции невиновности.

В том же решении суд ткнул уважаемую Францию носом в заявление, сделанное высокопоставленным полицейским на пресс-конференции о том, что будущий жалобщик в Страсбург — подстрекатель к убийству. Суд указал, что “здесь явно налицо заявление о виновности, которое, с одной стороны, побуждало общественность поверить в нее, а с другой — предваряло оценку фактов дела компетентными судьями”. Казалось бы загнали мы главного дуумвира в угол. Но в деле Daktaras v. Lithuania ЕСПЧ хотя и подчеркнул важность выбора формулировок официальными лицами, но оговорился, что вопрос о том, является ли заявление официального лица нарушением презумпции невиновности, должен разрешаться в контексте конкретных обстоятельств заявления.

Другие решения Евросуда (Butkeviius v. Lithuania, Adolf v. Austria) указывают на обстоятельства, которые влияют на оценку судом высказывания: а) было ли лицо, высказавшее мнение, так или иначе связанно с судом и отправлением правосудия (например, генеральный прокурор); б) высказывалось ли мнение на самых ранних стадиях уголовного преследования, фактически предвосхищая его ход (например, в самом начале расследования); в) каковы обстоятельства высказывания мнения: официальные (заседание сейма) или не связанные с самим производством по уголовному делу (пресс-конференция). Словом суд, сказав где-то некое “а”, тут же добавил несколько маленьких и невразумительных “б”, позволяющих достигать затейливых толкований “по ситуации”.

И главное, о чем многие забывают, это то, что в долгой, как дорога в дюнах, евпропейскосудебной истории Ходорковского и “Юкоса” уже был момент, когда суд просили оценить высказывания “говорящей головы” Генеральной прокуратуры госпожи Вешняковой (Lebedev v. Russia N 2 (App. no. 13772/05). Уважаемая “голова” прокомментировала и похвалила вынесенный, но не вступивший в силу приговор суда и рассказала о новом расследовании против Ходорковского. Адвокатам это не понравилось. Побежали, маша крыльями и бумажками в суд. И что? Уважаемые и ученые судьи, которых крайне трудно заподозрить в симпатиях к Генеральной прокуратуре и ее главе, высказались приблизительно так: да были у нее достаточные основания, несмотря на не вступивший в силу приговор информировать общественность о том, что МБХ признан виновным. И уж конечно, в силу своей должности были основания говорить о новом расследовании. Она же не кричала, назло правозащитникам, что “вот сейчас мы Ходора уж точно навсегда посадим”.

Таким образом, народно любимый премьер-министр в своих “антиходорковских” речах, в общем и целом, удовлетворял изложенным выше критериям, благословленным ЕСПЧ: во-первых, говорил об уже давно вступившем в силу приговоре по первому делу; во-вторых, говорил, что суд о многомиллиардных хищениях идет, но не сказал, что теперь точно крантец Борисычу; в-третьих, развивая любимую “кровавую” тему, оговорился, что “не говорит про Ходорковского лично”, но приговоры-то есть; в-четвертых, Путин еще пока не судья, говорил это уже фактически после окончания суда (правда перед приговором) и на пресс-конференции; в-пятых, все высказывания о Мэдоффе, жегловские афоризмы и известное каждой собаке “о справедливом судье” к делу не пришьешь.

Так что заставить замолчать ВВП — ох, как непросто! И хочется сказать тем, кто любит покозырять Евросудом направо и налево, как будто он дела “Юкоса” каждый день штампует: “Не хвалитесь едучи….”. Ой, только не говорите мне, что я снова написал “за Путина”. Не “за Путина”, а исключительно против дураков и любителей недорогого жареного пиара.

Но наисвежайшая история борьбы с “Юкосами” и Ходорковскими на словах, увы, на удивление, не кончилась. Да и вообще, бог с ним, с Владимир Владимировичем: у него должность такая плюс жесткая аллергия при слове “Ходорковский”. Чешется у него этот гондурас. Но намедни случилась неприятность гораздо серьезнее: всем интернетом избранный мэр и Ассанж российской сборки Алексей Навальный заметил, что есть на Марсе жизнь, а у “Юкоса” были “финансовые махинации”, которые уважаемые “Прайсы” проглядели, а потом опомнились и сразу все отозвали. Вот тут бы выйти желающим подавать без конца в Страсбург на Путина, Сечина и режим вперед и сказать: “Не правы вы, товарищ, ох, не правы! Все в “Юкосе” было хорошо и замечательно, и сам ВВ его с днем рождения поздравлял! Сейчас мы на вас телегу в Страсбург напишем — кровавыми слезами умоетесь!” Но, конечно, с Навальным связываться себе же дороже, можно много нового и увлекательного о себе узнать.

Все просто (да простит меня господин Навальный): на каждый хорошо отыгранный прием вроде подачи исков в Европейский суд рано или поздно появляется асимметричный ответ. В данном случае — это наш русский WikiLeaks. Непонятно только, кого только Конгресс с Сенатом слушать теперь будут: Навального или защитников МБХ. Ведь Навальный — всероссийский эксперт по коррупции и финансовым махинациям, к которому там прислушиваются. Итого: сейчас поставят нагреватель в холодильник и посмотрят: кто кого?

Дмитрий ГОЛОЛОБОВ