Крымская топонимика: упражнения, злоупотребления, ошибки...

О том, что в крымской топонимике нужно навести порядок, говорят уже давно. Подтверждает актуальность этой проблемы и то, что напряду с другим, проблема восстановления исторических названий обсуждалась и на недавней встрече Президента Украины Виктора Януковича с представителями крымских татар в Симферополе. Более того, процесс переименований улиц и населенных пунктов продолжается, но стихийно и бессистемно. Например, депутаты Симферопольского горсовета, решившие навести порядок в наименованиях улиц, отважились перевести их на украинский язык, но запутались в проблеме еще больше, потому, что не потрудились привлечь к делу грамотных специалистов, филологов, градостроителей, владеющих не только русским, но и украинским, крымскотатарским, английским языками, и главное — владеющие методикой переименований, знакомых с основными закономерностями топонимики. Например, вместо улицы Ежевичной в городе появилась улица Ожинова. Чем это лучше? Почему этой ежевике столь высокая честь? Такой подход не понравился депутату горсовета от “Русского блока” Наталье Лантух. Она утверждает, что такими действиями в Симферополе нарушаются нормы международного права, по которым личные имена и топонимы не переводятся, а их фонетическое звучание передается буквами национального языка. Наталья Лантух отметила, что по отношению к крымскотатарскому языку нормы международного права соблюдаются, а по отношению к русскому языку, нет. Она привела пример, когда в этом же решении проезд Наратлы не переводился с крымскотатарского языка в Сосновый. “Улица Элем, в переводе Печальная, но ее не назвали Сумной!”, — возмущается Наталья Лантух. Она утверждает: “Перед вами факт языковой дискриминации, которая по Конституции Украины недопустима”. Как оказалось, рядом с улицей Клубничной, которую переименовали в Полунычну, находится и улица Земляничная, которая может стать Сунычной...

На последней сессии горсовета прозвучали названия большого количества новых улиц. Бросается в глаза, что депутаты так и не прервали бессмысленную, но “вкусную” “фруктово-ягодную” традицию — появились и Ежевичная, и Клубничная (это в дополнение к Абрикосовой и Виноградной. Юрий Антонов, оказывается, написал эту песню в Симферополе!) в микрорайоне с тоже “славным” именем Кирпичное. В Каменке появился переулок Сельский, начинающийся от улицы с таким же названием. Там же получил название переулок Наратлы и сразу три одноименных проезда, поименованные номерами — Наратлы-1, Наратлы-2, Наратлы-3. Появилась улица Аэроклубная, хотя в Симферополе уже есть Автотранспортная, Автомобильная, Авиационная, Тракторная, Трансформаторная, Трамвайная. Одна из улиц получила почему-то имя никогда не бывавшего в Крыму Рериха, хотя украинская громада тщетно добивается, чтобы в Симферополе была достойно увековечена память известного биолога, автора фундаментального труда “Крымское промышленное плодоводство” Льва Симиренко, неоднократно работавшего в Симферополе. Больше повезло знаменитому крымскому композитору Алемдару Караманову, именем которого названа бывшая улица Войкова.

Топонимика Крыма — это многогранная проблема, которая была порождена переименованием более 1200 названий городов и сел полуострова в основном с крымскотатарского языка (но также и немецких, армянских, болгарских и других топонимов) после депортации в послевоенный период. Таким способом советский режим стирал “память земли” о депортированных народах и надеялся на забытье своего преступления. Вместо Карасубазара появился Белогорск, вместо Партенита — Фрунзенское, вместо Ислам-Терек — Кировское, вместо Ички — Советское, вместо Сарабуз — Гвардейское, вместо Ак-Шейх — Раздольное, вместо Коктебеля — Планерское, и так далее, всего не перечесть. Даже Ялта несколько месяцев именовалась Красноармейском, но явная глупость не прижилась. А другие наименования прижились как бы в насмешку или в назидание: например Таврический университет несколько десятилетий носил имя Фрунзе, хотя именно по его приказу после взятия Крыма красными половина профессоров университета была расстреляна. До сих пор в городе есть улицы имени Землячки, Бела-Куна, хотя с ними связан кровопролитный “красный террор”, во время которого были расстреляны сотни тысяч ни в чем не повинных людей. До сих пор в Крыму сохраняются топонимы, связанные с именами авторов других преступлений, в том числе организаторов коммунистического голодомора, который поразил Крым на несколько лет раньше, чем в целом Украину. После войны появились и сохранились до сих пор много невзрачных, бесцветных и ни о чем не говорящих названий, никак не связанных ни с местностью, ни с историей — разные там Абрикосовки, Яблоневки, Грушевки, Новониколаевки, Владимировки, Окопные, Ближние, Дальние, Отважные и еще тысячи других. Много раз говорилось об этой несправедливости, но никто не решится начать и навести в этом хозяйстве нормальный порядок.

Естественно, что теперь в общем пакете требований крымскотатарского народа по восстановлению своих прав и прежнего состояния в Крыму, есть и пункт о возращении исторической национальной топонимики. С требованием восстановить историческую топонимику выступают и русские общины, и украинцы, поднимают проблему и другие общества. Например, русские уже второе десятилетие требуют восстановить старые названия улиц Симферополя, но так как горсовет ничего по этому поводу не делает, они начали процесс инициативно: рядом с официальными названиями улиц прибили такие же таблички с историческими. И теперь приезжие люди, которых летом больше, чем самих крымчан, пытаются разгадать эту загадку. На одном и том же доме висит табличка: “Улица Розы Люксембург”, а ниже — “Улица Александра Невского”. Так какая же на самом деле?

Надо сказать, что одни люди в этой области, чрезмерно осторожны, и предпочитают ничего не делать, другие — чрезмерно решительны, и готовы переименовать все подряд! Например, во время выборов Олег Тягнибок предлагал упразднить название Крым и назвать его Таврической областью, так как “Крым” — слово татарского происхождения, а “Таврия” есть и в украинском языке. Автор, видимо забыл, что корень “тавр” имеет греческое, совсем иностранное, а Крым — местное, коренное происхождение, которое также есть в украинском языке.

Впрочем, в мире топонимики примеров ошибочных названий немало. Можно вспомнить хотя бы историю возникновения имени города Монтевидео — это просто неграмотное прочтение записи “Monte VI de O.” на карте, хотя это означало просто “гора № 6 на востоке”. Чтобы не допустить волюнтаризма и безграмотности в области топонимики, лет десять назад в Крыму была создана специальная комиссия по возвращению исторической топонимики, но она, во-первых, сразу после создания объявила, что ей поручили сложное дело и проблему нужно изучить, а потому под видом научных исследований просто... прекратила работу, а потому, никаких научных наработок комиссией обнародовано не было. Во-вторых, в процессе кадровых перемен она как-то вообще потерялась, и сейчас только архивы помнят, кто в нее входил...

Тем не менее, старые и новые названия в Крыму живут параллельно, иногда уживаются, иногда конфликтуют. Например, все крымскотатарскире газеты, крымско-турецкое информационное агентство “QHA”, следуя потребностям своей аудитории — крымские татары в Крыму, в Турции, в Румынии, в Германии, в США — употребляют только исторические названия, например Акмесджит — вместо Симферополя, Акъ-Яр вместо Севастополя, Кефе — вместо Феодосия, Гезлев — вместо Евпатория и так далее. Конечно, старожилы понимают, о чем речь, но остальным крымчанам, а тем более гостям Крыма, приходится иногда решать сложные задачи, чтобы понять о каком населенном пункте говорится.

Самая большая отговорка, которую приводят чиновники, отказываясь от возвращения исторической топонимики, состоит в том, что “нет денег”. И действительно — переименование населенных пунктов очень дорогое дело. Изменение названия влечет за собой изменение почтового адреса, регистрации паспорта, регистрации автотранспорта и имущества в БТИ, изготовление новых табличек, новых регистрационных документов и так далее. Это большие деньги и длительное время. Наконец, топонимика и названия улиц — это проблема реестра избирателей, и путаница в нем, как это было видно на примере последних выборов, может привести к искажению итогов выборов, то есть к уголовному преступлению. Но ведь официальный перевод названий улиц на другой язык — кстати, с точки зрения топонимики действие совершенно бессмысленное, поскольку имена собственные не переводятся, как обычные слова, но транскрибируются в другой язык его графическими средствами, — требуют не меньше денег, времени, и могут привести к не меньшей путанице! Тем не менее, названия зачем-то переводят, тратят кучу денег, которые можно было потратить с большей пользой...

Но главное, как утверждают крымские аналитики, в топонимике Крыма делают совсем не то, что следовало бы. Одна проблема — это возвращение исторических имен городам и селам. Совсем иная — перевод топонимики на другие языки. Но есть еще одна проблема — существование неблагозвучных и просто глупых, часто повторяющихся и явно устаревших топонимов. Поэтому не следует, предлагают ученые, делать процесс переименования перманентным и бесконечным, тратить на него огромные деньги, лучше было бы сначала как следует продумать все, выработать систему переименований и провести все одним решением — возвратить исторические названия городам и селам там, где это будет признано необходимым, одновременно навести порядок в наименовании улиц, удалить устаревшие и избавиться от глупостей и неоправданных повторений. Например, горсовет Севастополя отказался от перевода названий улиц на украинский язык, аргументируя это тем, что, мол, не могут депутаты в городе с такими традициями именовать переулок Ланцюговым вместо Цепного, а Пивденномиську улицу вместо Южногородской, — говорит секретарь комиссии горсовета Виктория Крадышева. Ей, видимо, невдомек, что переулок Цепной и в украинском языке должен называться точно так же, а Южногородская улица так и будет даже на французском, на арабском и на любом другом языке. Не в этом проблема, она в другом: до каких пор горожане будут жить на переулках с такими неблагозвучными названиями, до каких пор в городе-герое будут доминировать безликие, ни о чем не говорящие названия улиц, площадей и переулков как “октябрьская”, “ноябрьская”, “мартовская”, “майская”, “красный”, “северный”, “советская”, “ореховая”, “охотская”, как и тот же переулок Цепной и другие? Это в честь какой цепи, извините? А до каких пор в Крыму будут существовать поселок Ленино и многие Ленинки, Кирово и несколько Кировок, названных в честь ныне явно не пользующихся авторитетом деятелей. И если переименовывать (переводить) Цепной переулок, так во что-то более пристойное, чем в Ланцюговый...

А если говорить в целом о крымской топонимике, то почему в ней десятилетиями вместо милозвучных, поэтических, в конце-концов, вместо исторических названий, карта заполнена разными “советскими”, а также такими названиями, давать которые не было традиций ни у одного из народов, ведь это даже не по-русски именовать села Косточковка, Лагерное, Лоховка, Битумное (поселок, улица и переулок в Симферополе)! Какой народ, какую историю могут украсить такие названия?

Крымское многоязычие вносит в названия новую путаницу. Например, в Симферополе есть улица Зеленая, но есть и улица Ешиль-Ада, что то же самое, хотя это две разных улицы. Давно существует переулок Круглый, но есть и круглый по-татарски — Тегерек? Есть улицы Солнечная, Сосновая, Новая, Родниковая, хотя этими же именами, но уже по-татарски, названы совсем другие улицы. И если их перевести — получится путаница. Но ведь это только подтверждает правило транскрипции, и никакой перевод применяться не должен, потому, что оригинальное имя дается объекту на одном языке, но транслитерируется на все остальные...

Николай СЕМЕНА