Кредитование госпредприятий

С одной стороны, благодаря этому обстоятельству кредитование госсектора и экономика в целом уже получили ощутимый стимулирующий импульс. Но с другой — значительно возросла угроза скрытой приватизации госпредприятий.

Пока что государственные предприятия (ГП) не получают от банковского сектора надлежащую кредитную подпитку. Хотя они и обеспечивают, по разным оценкам, около трети ВВП, их доля в кредитном портфеле нефинансовых корпораций по итогам первого квартала составила лишь 9,6%. “Согласно предварительному анализу, в 2011 году кредитная нагрузка на предприятие составляла в среднем 12,8%”, — сообщили ZN.UA в Минэкономразвития. Очевидно, этот показатель ниже, чем в целом в частном секторе.

По словам представителей регулятора и участников рынка, такой статус-кво обусловлен прежде всего Законом “О введении моратория на принудительную реализацию имущества”, запрещающим отчуждать недвижимость, основные средства, акции госпредприятий и хозобществ, госдоля в которых составляет от 25%. В свое время (в 2001 году) мораторий ввели, чтобы обезопасить ГП от скрытой приватизации. “С одной стороны, государство защищает госпредприятия, с другой — не допускает к кредитам, ведь они лишены права отдавать в залог свое имущество”, — констатирует директор юрдепартамента НБУ Виктор Новиков.

Участники рынка приспособились к существующим условиям. Тем более что небольшое поле для маневра у них все же есть. “Действие моратория не распространяется на отчуждение движимого и иного имущества предприятий. Кроме того, возможна продажа объектов недвижимого имущества и других средств производства, не обеспечивающих производственную деятельность должника, в процедуре санации ГП”, — рассказывает юрист юридической фирмы “Василий Кисиль и партнеры” Дмитрий Бойко.

“Обеспечением по кредитам для государственных компаний обычно выступает ипотека государственных объектов недвижимости социально-культурного назначения, залог готовой продукции, другого движимого имущества непроизводственного назначения, имущественных прав госпредприятий, не имеющих законодательных ограничений относительно их передачи в обеспечение кредитов банков, гарантии Кабинета министров Украины”, — конкретизирует перечень председатель правления банка “Хрещатик” Дмитрий Гриджук. “Залог имеет скорее вторичное значение — мы оцениваем прежде всего бизнес, особенно если речь идет о монополистах, имеющих сумасшедшие обороты и высокие гарантии”, — заверяет первый заместитель председателя правления Укргазбанка Станислав Шлапак. Однако сложности возникают при реализации инвестиционных программ и проектов с длительным производственным циклом. “Это связано с отсутствием достаточного объема товаров в обороте и имущественных прав для покрытия рисков”, — объясняет директор департамента корпоративного кредитования “Альфа-Банка” Ирина Скороходова. “Найти адекватный залог при реализации проектов на десятки или сотни миллионов госструктурам непросто. Особенно если они находятся в деликатном финансовом положении. Поэтому наши кредиты обычно гарантированы государством или муниципалитетами”, — добавляет ведущий советник ЕБРР в Украине Антон Усов.

Очевидно, что система кредитования госпредприятий нуждается в усовершенствовании. Но каким образом? Дмитрий Гриджук считает, что оптимизировать регламенты возможно и в рамках действующего законодательства, “прописав механизмы оперативной и корректной передачи госимущества в залог профильными министерствами или уполномоченными государством структурами”. Но власть имущие уже пытались действовать более прямолинейно — отменив мораторий. Это положение содержалось в законе об урегулировании отношений между кредиторами и потребителями финуслуг, принятом парламентом в прошлом году. Но президент ветировал документ, апеллируя к риску “потери контроля государства над принудительной реализацией имущества (государственных предприятий)”. В конце концов, этот закон был переголосован ВР и подписан В.Януковичем, но уже без указанного положения.

На этом “мораторийная санта-барбара” не закончилась. Через несколько месяцев нардепы приняли Закон “О внесении изменений в Закон Украины „О восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом“ (вступит в действие 18 января 2013 года). Он отменяет мораторий на реализацию имущества госкомпаний в процессе производства дела о банкротстве. “Это может дать возможность продавать имущество ГП заинтересованным лицам. В свое время это был самый распространенный путь присвоения госимущества, — убежден старший партнер адвокатской компании “Кравец, Новак и партнеры” Ростислав Кравец. — На мой взгляд, у депутатов должно хватить ума до вступления в силу этой нормы отменить ее, иначе мы станем свидетелями массового вывода госимущества в частную собственность”.

Этот закон уже вызвал оживление на кредитном рынке. Сразу после его принятия темпы роста объема кредитного портфеля ГП стали превышать динамику увеличения портфеля частного сектора в полтора-два раза, хотя до этого ситуация была противоположной — активнее (в процентном выражении) кредитовались именно частные структуры (апогей кризиса во внимание не принимаем, потому что тогда госбанки вынужденно кредитовали госкомпании)…

Кто и кого?

Кредитные ресурсы между государственными предприятиями распределяются неравномерно. Львиную их долю оттягивают мощные структуры с многомиллиардными оборотами (“Нафтогаз”, “Энергоатом”, “Укрзалізниця” и т.п.). “Ставки для госмонополистов, как правило, несколько ниже, чем для других компаний”, — отмечает Станислав Шлапак. “По сравнению с 2011 годом стоимость краткосрочных кредитных ресурсов выросла и сейчас составляет от 18—21% годовых в гривне, — сообщили ZN.UA в “Укрзалізниці”. — Долгосрочные кредиты банки предоставляют в среднем на три года по эффективной ставке 15,1—16,75%”.

Насколько рынок кредитования госпредприятий конкурентный? Мнения финансистов по этому поводу расходятся. “Он — слабоконкурентный”, — считает глава правления “Правэкс-банка” Сергей Наумов. “Рынка как такого нет, большинство комбанков выдают займы ГП неохотно”, — более категоричен в оценках Антон Усов из ЕБРР.

Однако существует и противоположная точка зрения. “Есть банки, которые готовы кредитовать. Следовательно, рынок — конкурентный”, — констатирует первый заместитель председателя правления Проминвестбанка Вячеслав Юткин. “Рынок — высококонкурентный. Сейчас наблюдается тенденция к формированию постоянных участников прежде всего среди банков, входящих в ТОП-10”, — убежден заместитель председателя правления ПУМБ Артур Загородников.

Традиционно высокую активность на этом рынке демонстрируют госбанки, для которых кредитование госструктур как минимум — вопрос чести, как максимум — обязаловка. Причем это касается как “старожилов” (Ощадбанка и Укрэксимбанка), так и рекапитализированных “неофитов”. “Кредитуя госкомпании, мы соблюдаем принцип диверсификации рисков, — уверяет С.Шлапак из Укргазбанка. — Именно поэтому в нашем портфеле их доля составляет всего 30—40%”.

Но если посмотреть на результаты “кредитных” тендеров украинских госпредприятий, то дочерние структуры российских банков (тоже государственных) побеждают на них едва ли не чаще, чем отечественные госбанки. Одним из ключевых преимуществ росбанков А.Загородников называет доступ к недорогим ресурсам. “В объеме выданных с начала года кредитов доля ГП превышает 50%. Кредитуем в основном энергетические и транспортные предприятия”, — отмечает В.Юткин. “Финансируем и госкомпании оборонного комплекса”, — расширяет этот перечень вице-президент “ВТБ Банка” Максим Стахурский.

“Небольшое количество качественных заемщиков с прозрачным финсостоянием, высокая зарегулированность работы предприятий, высокие политические риски почти автоматически вычеркивают из перечня участников западные банки”, — отмечает Сергей Наумов из “Правэкс-банка”. “Мы принимаем участие во всех больших тендерах, но, к сожалению, не можем конкурировать с россиянами, — рассказывают уже на условиях анонимности в одном из крупнейших банков с западным капиталом. — Они готовы предоставлять в разы более высокие лимиты (300—500 млн. евро, даже до 1 млрд.). Для европейского банка выдать такой кредит, конечно, возможно, но степень надежности и обеспечение должны быть ну просто фантастическими. Для российских же банков, большинство из которых государственные, это часто не только экономические, но и политические решения”.

Действительно, среди победителей “кредитных” тендеров банки с западными корнями появляются не очень часто. Но они все же есть. “Только за последние два-три года мы профинансировали предприятия государственной формы собственности почти на 2 млрд. грн., — рассказывает заместитель председателя правления “Райффайзен Банка Аваль” Виктор Горбачев. — Среди отраслей, к которым принадлежат клиенты госсектора, — транспортная отрасль, связь, энергетический комплекс, машиностроение, АПК”. “Мы активно сотрудничаем с предприятиями государственной формы собственности. Наибольший интерес представляют такие отрасли, как промышленность, энергетика, ЖКХ”, — отмечает и директор департамента корпоративного бизнеса “Эрсте Банка” Андрей Толочко.

Что касается банков с отечественным капиталом, то бросается в глаза закономерность, что часто они кредитуют те сектора экономики и те предприятия, в которых заинтересованы прежде всего их владельцы. Особенно это актуально, если госпредприятия находятся под их же неформальным контролем, и существуют перспективы концессии или приватизации.

В этом контексте довольно интересными представляются победы в тендерах небольших финучреждений, часто связанных с разными бизнес-группами во властной команде, которые умудряются “положить на лопатки” своими предложениями более мощных конкурентов. Их “возможности” (и, в конце концов, не только их) расширились после вступления в силу прошлогодних изменений в закон о госзакупках. Этими изменениями определено, что под действие закона подпадают не все ГП, а только те, которые пользуются налоговыми льготами, освобождены от бюджетных обязательств или получают бюджетную поддержку.

Кредитные тендеры — кристально чистые, как и остальные?

Симптомом того, что в кредитных “матчах” неединичными являются “договорняки”, может быть значительный удельный вес тендеров, проводимых по процедуре закупки у одного участника (согласно данным веб-портала “Государственные закупки” таких — почти каждый десятый). “В большинстве случаев основанием для применения процедуры закупки у одного участника отмечалось появление острой необходимости в проведении закупки в связи с возникновением особых экономических или социальных обстоятельств”, — сообщил ZN.UA заместитель директора департамента госзакупок и госзаказа Минэкономразвития Александр Власов. Что здесь можно добавить? Кто бы сомневался?! “Особые экономические и социальные обстоятельства” — и только так.

Еще больше настораживают случаи, когда победителями тендера становятся банки, предлагающие более дорогие кредиты (с более высокой процентной ставкой). Четко объяснить этот феномен в Минэкономразвития нам не смогли. Зато напомнили, что закупки проводятся на принципах экономии, эффективности, прозрачности, недискриминации участников и т.д.

К слову, о недискриминации. Самое интересное, что упомянутые выше факты не побуждают побежденных добиваться справедливости. Как сообщили нам в Антимонопольном комитете, “с момента возложения на АМКУ функций органа обжалования и по сегодняшний день жалобы от субъектов обжалования (банков) на принятые решения, действия или бездеятельность заказчиков в ходе проведения закупок услуг по выдаче кредитов за госсредства в орган обжалования не поступали”. Вот так вот.

О подыгрывании конкретных предприятий конкретным финучреждениям банкиры говорят неохотно. По понятным причинам. Если что-то и озвучивают, то акцент делают на несовершенстве процедур. “Доработка тендерного законодательства необходима в направлении большей прозрачности и одинаковых подходов ко всем участникам тендера. Но мы поддерживаем требования/ограничения, регламентирующие, например, разветвленность сети или основные финансовые показатели типа достаточности капитала”, —отмечает Виктор Горбачев. А вот Максим Стахурский говорит о существовании случаев, когда потенциальные заемщики-госпредприятия не раскрывают всей финансовой информации до проведения тендера (или же раскрывают ее не для всех? — В.П.), чем тоже отсеивают часть кредиторов. “Ряд банков в соответствии с внутренними процедурами не могут принимать участие в тендере до утверждения лимита на данного заемщика своими коллегиальными органами, что невозможно сделать без всестороннего изучения клиента”, — поясняет он.

В том числе подобные факты обусловливают недобор участников тендеров. Вследствие этого тендеры считаются несостоявшимися. “Отсутствие ограничения по количеству участников тендера на предоставление финуслуг в случае, если такой тендер организован в соответствии со всеми требованиями законодательства, способствовало бы более широкому доступу предприятий к рынку заемного капитала”, — считает Андрей Толочко. Предложение для частных случаев, возможно, и уместно, но в целом все же рискованное.

На что банкиры ропщут в один голос, так это на забюрократизированность и затягивание тендерных процедур, необходимость согласования привлечения займов в курирующих органах власти и Минфине (в случае долгосрочных займов). Ирина Скороходова отмечает, что этот алгоритм “не отличается от решений собственников (например собрания акционеров) частных предприятий”, но из-за длительности “снижает привлекательность кредитования госпредприятий по сравнению с частными заемщиками”. “Учитывая существующие правовые условия, в которых функционируют государственные и коммунальные предприятия, такое кредитование для коммерческих банков сегодня высокорискованное. Поскольку какие-либо изменения в действующих кредитных договорах должны проходить через тендерные процедуры, что обычно делает невозможным их внесение, многие риски невозможно закрыть”, — говорит Дмитрий Гриджук. Станислав Шлапак уточняет, что согласование может длиться 60, а то и 90 дней, хотя законодательство требует заключения договора о закупке в течение 30 дней с даты акцепта. “За это время финансовый рынок может измениться в разы. У нас была такая ситуация, когда мы вынуждены были подписать кредитное соглашение, заботясь о репутации банка. Но само соглашение для банка было уже финансово неприбыльным, потому что со времени проведения тендера рынок изменился до неузнаваемости”, — вспоминает финансист.

“Были случаи, когда банки, выигравшие конкурсные торги, отказывались выдавать кредиты, поскольку их фактическая стоимость изменилась за время согласования и отличалась от тендерного предложения”, — рассказывают в пресс-службе “Укрзалізниці”.

Что дальше?

На самом ли деле госпредприятия со следующего года будут массово уходить с молотка, зависит не только и не столько от банков, сколько от власти. Как подчеркивает старший партнер адвокатского объединения Arzinger Сергей Шкляр, обновленная редакция Закона Украины “О восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом” определяет такие особенности банкротства ГП и хозобществ, госдоля в “уставнике” которых превышает 50%, что действующая процедура может “значительно затянуть процесс удовлетворения требований кредиторов”. При этом органы исполнительной власти должны, в частности, принять решение о целесообразности предоставления господдержки неплатежеспособным предприятиям, о выборе оптимальных путей реструктуризации, погашения долговых обязательств и т.п. Что это может означать на практике? Окончательное решение о фактической приватизации будет за чиновником. Захочет — госактив перейдет в частные руки, не захочет — не перейдет. Для банков польза от закона будет в том случае, если их интересы совпадут с чиновничьими.

Вместе с тем старший юрист Astapovlawyers Юлия Яшенкова призывает не преувеличивать риски скрытой приватизации госпредприятий. “Во-первых, защищающим положением закона является примат санации предприятий за счет средств госбюджета и госпредприятий, обязанность согласования плана санации, мирового соглашения с управляющим госимуществом, представитель которого должен входить в состав ликвидационной комиссии предприятия. Во-вторых, закон в новой редакции четко определяет, что госимущество из перечня объектов госсобственности, которые не подлежат приватизации и находятся на балансе предприятия, не включается в состав ликвидационной массы и не может быть отчуждено”, — отмечает правовед.

Следовательно, рассматривать кредитование ГП только в парадигме “банки могут заграбастать госимущество” было бы слишком упрощенным подходом. Объективно потребность в оптимизации кредитных отношений существует. Вопрос: как сделать, чтобы не было чрезмерных перекосов? А фактом является то, что часто ГП свои обязательства перед кредиторами не выполняют, причем, судя по известному “химическому” примеру на Сумщине, цена вопроса может достигать сотен миллионов гривен. При этом обновление “банкротного” закона не сможет от этого в полной мере обезопасить. “Остается проблема обращения взыскания на имущество ГП (в том числе и на имущество, являющееся предметом залога) без возбуждения дела о банкротстве”, — подчеркивают в УКБС.

В этом же контексте следует учитывать и то, что даже в нынешних жестких рамках и госпредприятиям, и банкам удается маневрировать, фактически игнорируя мораторий на отчуждение имущества. “Такие механизмы обычно существуют. Самым распространенным из них является внесение имущества госпредприятия в качестве уставного фонда в новое предприятие, а потом уменьшение в нем доли государства за счет дополнительной эмиссии. В дальнейшем предприятие может обанкротиться или в счет погашения долгов передать это имущество кредитору”, — рассказывает Р.Кравец… Как там говорят, “закон — как дышло”?..

Василий ПАСОЧНИК