Контуры замораживания украинского кризиса

Современник д’Артаньяна и активный деятель Фронды кардинал де Рец замечает в мемуарах, что не следует судить о действиях по их результатам: обстоятельства никогда не складываются так, как того хотят активные участники политической борьбы. Подлинное искусство и добродетель политика состоят не в умении создавать благоприятные для себя обстоятельства, а в умении извлекать наибольшую выгоду из сложившихся.

Всего за год Россия и Запад (в лице лидеров Евросоюза и США) прошли путь от стабильных отношений, позволявших вести переговоры об отмене визового режима, не обращать внимания на шалости спецслужб друг друга, покупать “Мистрали”, совещаться по сирийскому вопросу и т. д., до взаимных санкций, информационной войны, жесткой риторики и обсуждения гражданами вероятности войны настоящей. Это, безусловно, заслуга российского руководства. Но в основании новой ситуации — вежливо умалчивавшийся на протяжении десятилетий ценностный разрыв между Россией и Западом: стороны плохо понимают друг друга; вещи, важные и значимые для одной стороны, не принимаются во внимание другой, многочасовые дискуссии заканчиваются намеками на неадекватность или несамостоятельность противоположной стороны.

Среди мотивов действий России в 2014 г. не было стремления к экономическим выгодам, но лишь политические желания власти и доминирования, для рационализации которых привлечены старые мифы об особом пути и о вечном враге. Этот последний обнаружен способом, против которого предостерегал кардинал де Рец: рутинным и почти лишенным перспектив мероприятиям ЕС по сближению с Украиной были приписаны масштабные и антироссийские геополитические цели. Российское руководство сильно переоценило значение смены власти в Киеве в феврале 2014 г. и дало ответ, масштаб которого и по содержанию, и по использованным средствам многократно превосходил повод. Именно этим объясняется необычный для политических явлений факт: до начала украинских событий никто не мог предположить ни войны на востоке Украины, ни аннексии Крыма, ни второй холодной войны с Западом. В результате противостояние Западу составляет сегодня основное идеологическое содержание российской публичной политики, на словах и на деле демонстрируется отказ от “нового мышления” и ключевых принципов европейской безопасности, а расширению “европейского” мира указан предел в виде мира “русского”.

Материальная сторона вопроса становится менее значимой и для Европы: ее народы начинают видеть в России угрозу свободе и безопасности. Здесь снова о цели судят по результатам. В отличие от политиков общественность демократических стран плохо представляет себе фобии и комплексы россиян, поэтому ей не видна внутриполитическая доминанта действий российской власти в отношении Украины. Европейцам, в общем, все равно, кому принадлежат территории за пределами исторической Европы, тем более на просторах бывшего СССР, но они воспринимают риторику отечественных СМИ всерьез, а старшее поколение слышит в ней звуки первой холодной войны. В решающие моменты европейской истории ценности (неважно, кажутся они нам истинными или ложными) всегда оказывались важнее меркантильных интересов.

Европа поставлена перед необходимостью отстаивать свои базовые ценности, идентичность и будущее. Оно задано вектором мирного расширения “европейского мира” до описанного Иммануилом Кантом единого мирового пространства свободы и просвещенности, реализуемого в федерации всех государств и всеобщем “правовом гражданском обществе”. Современный Запад невозможно понять, если не учитывать сохраняющуюся влиятельность этой лишенной захватнического (колониалистского) содержания идеи, которая придает исторический смысл “европейским ценностям”. Россиянам они чужды и непонятны, поэтому мы видим борьбу за передел сфер влияния там, где со стороны Запада есть ценностное неприятие российского неоимпериализма, главным образом из-за избираемых им средств. Шок весны — 2014 открыл Европе в лице России не очень приятного “чужого”.

Продолжится ли наступление “шахтеров и трактористов” или конфликт будет надолго заморожен? Достигнутое сегодня состояние “ни войны, ни мира” устраивает Москву и Киев. Продолжение войны для Украины крайне нежелательно ввиду ее экономического положения и высоких политических рисков. Запад не заинтересован ни в войне, ни в финансировании военных приготовлений. У российского руководства есть риски, связанные и с миром, и с войной. Устойчивый мир сделает украинский вопрос неактуальным в медийном пространстве, а значит, бесполезным для достижения внутриполитических целей (об этом справедливо рассуждает Михаил Дмитриев, “Ведомости” от 31.03.2015). Пропагандистам придется изрядно попотеть, изобретая столь же эффективные для рейтингов информационные сюжеты в условиях отсутствия реальной политической жизни и спада экономики. Справятся ли они с задачей — не известно. Еще труднее будет примирить со случившимся ястребов — радикальных политиков, идеологов и полевых командиров, в ближайших планах которых сухопутная дорога в Крым, перемещение линии раздела хотя бы до границ Луганской и Донецкой областей, а в мечтах — захват нескольких крупных городов и всего Левобережья. Консенсус здесь может быть найден, но потребует значимых материальных компенсаций. Все это заставляет сомневаться в готовности Москвы к окончательному урегулированию.

Но с открытием новой военной кампании связаны еще большие риски. Ответом на нее станут новые, весьма чувствительные санкции. Возникшее после Минска-2 состояние “ни войны, ни мира” позволяет увидеть стратегическое равновесие, контуры замораживания украинского кризиса. Его суть описал французский политолог Доминик Моиси: Москва отпускает Украину в свободное плавание, получая “в уплату” территории и гарантии нейтрального статуса. Территориальный раздел Украины по фактической линии фронта зафиксирует “развод” двух ее политических наций, случившийся не цивилизованно и даже (ввиду активного участия России) не вполне добровольно. Но его надо признать свершившимся фактом. Стоит ли ради вещей символических, каковы квадратные километры, доводить себя до экономического кризиса и глубокого социально-политического маразма, из которых невозможно уже будет извлечь никакой выгоды? Вероятно, решение на этот счет еще не принято, но время работает на увеличение веса факторов сохранения равновесия.

Иван МИКИРТУМОВ