Кому нужен евро?

В последние недели все более пристальное внимание привлекают события так или иначе связанные с опасениями краха евровалюты в связи с возможным дефолтом в Греции и ряде стран южной Европы и неординарные усилия политических лидеров по предотвращению развития событий по такому сценарию. За частоколом цифр, диаграммами, взлетами и падениями индексов и рейтингов, итогами саммитов и совещаний, заявлениями политиков и финансистов порой нелегко разглядеть суть того, что происходит, магистральные тенденции и векторы развития. Между тем, ряд сигналов указывает на то, что мы, возможно, уже в скором будущем сможем стать свидетелями событий настолько неординарных, что по сравнению с ними суверенный дефолт Греции, Португалии или даже Италии, а вместе с ними и демонтаж зоны евро могут показаться всего лишь технической прелюдией гораздо более значимых перемен. Свидетельства этого пока еще не системны, и контуры их только просматриваются сквозь пелену ежедневных событий, отвлекающих на себя внимание практически всего мира, однако серьезность их не стоит недооценивать.

7 сентября конституционный суд ФРГ вынес решение о том, что предоставление кредитов Греции за счет федерального бюджета ФРГ не противоречит конституции, и таким образом подтвердил законность создания европейского финансового стабилизационного фонда для осуществления массированных финансовых вливаний в экономику проблемных стран еврозоны. После решения суда канцлер Ангела Меркель, выступая в бундестаге, особенно энергично высказалась за необходимость усилить процессы евроинтеграции, поддержку единой евровалюты, подчеркнув то, что последняя является цементирующим этот процесс фактором, и поэтому будет защищаться Федеративной Республикой фактически любой ценой. При этом канцлер особо подчеркнула, что правительство ФРГ рассматривает сохранение евро как необходимый залог единой стабильной демократической и процветающей Европы.

Однако именно этот тезис вызывает все более серьезные сомнения не только по поводу своей академической корректности. Возникает ощущение, что на самом деле состав из 17 стран зоны евро, локомотивами которого являются ФРГ и Франция, набирает скорость и приближается к опасному виражу, в который вписаться на такой скорости достаточно сложно. По рецепту Черчилля о том, что когда аргумент слаб, следует усилить голос, Меркель и Саркози в своих публичных выступлениях все громче и решительнее ратуют за безальтернативность политики отстаивания зоны евро. Однако чем выше тембр заявлений и градус решительности декларируемых намерений, тем меньше сомнений в том, что дело фактически безнадежно. Еще в августе, собравшись на экстренный саммит в Париже, канцлер Германии и президент Франции предложили “объединенной Европе” пакет мер для спасения ситуации. Суть его состоит в усилении фискального давления на финансовые организации; увеличении степени бюрократической зарегламентированности экономических процессов и отношений, введении в дополнение к существующим структурам евробюрократии еще и некоего особого единого экономического европравительства, наконец, путем законодательного ограничения верхнего предела государственного долга стран еврозоны внесении соответствующих поправок в конституции этих стран. Понимая, что все эти меры очень сильно напоминают попытки залатать прорехи на полуистлевшей одежде полусгнившими нитками, фондовые биржи сразу же отреагировали на эти предложения очередными качелями индексов.

Суть происходящего с евро невозможно понять, оперируя исключительно сиюминутными экономическими показателями, без учета тех целей, под решение которых создавался евро, и той системы координат, в которых валюта создавалась. Еще в 1975 г. под эгидой влиятельной тогда “Трехсторонней комиссии”, в которую входили представители академической и политической элиты США, Западной Европы и Японии, ориентированные на крупнейшие транснациональные корпорации (ТНК), был опубликован фундаментальный аналитический обзор “Кризис демократии”. Он отражал тревоги и сомнения ведущих политических лидеров, а также собственников и инвесторов этих ТНК. Базовым тезисом этого документа явилось явно обозначенное недовольство корпоративной и политической элиты этих трех центров из-за серьезных сбоев в функционировании макроэкономической и макросоциальной моделей западного общества. Основными причинами такого положения были названы необоснованно значительное перераспределение общественного богатства из частного в общественный сектор, а также — из сферы производства в сферу потребления. Львиная доля вины за это положение возлагалась на государство “всеобщего благосостояния и социальной ответственности” (welfare state), которое активно и почти всегда деструктивно вмешивалось в рыночную экономику, сковывая ее бесчисленными бюрократическими правилами и регуляторными нормами; инвестировало необоснованно значительные средства в социальную сферу, провоцируя таким образом инфляцию; фактически содействовало активному вмешательству в дела бизнеса широкого спектра общественных организаций; наконец, слишком вольно обращалось с не принадлежащей ему частной собственностью граждан и компаний. Такое негативное влияние государства на экономику приводило к нехватке, недостаточной мобильности и свободе капиталов, подрывало конкурентоспособность западных экономик.

Именно чтобы исправить такие “перекосы и эксцессы демократии”, в США в конце 1970-х гг. поднимается неоконсервативная волна, на гребне которой на долгие 12 лет к власти приходит ультраконсервативное крыло Республиканской партии. Совокупный социально-экономический и политический эффект этого оказался столь значительным, что видный французский экономист и публицист Мишель Альбер в своей, ставшей бестселлером книге “Капитализм против капитализма” отметил формирование новой, неоамериканской, модели рыночных отношений. Опорными конструкциями ее явились максимально возможная от вмешательства государства свобода капитала, упор на экономическую свободу и автономию индивида, главенство идеи индивидуального успеха и обогащения, высокая самостоятельная ценность денег и столь же высокая социальная мобильность и динамизм. Именно в этот период некоторые ведущие бизнес-издания США пестрели заголовками вроде “Если правительство числится в ваших друзьях, какие вам еще нужны враги?”.

Однако страны континентальной Европы, которые впоследствии и составили костяк еврозоны, по этому пути не пошли, что и привело хотя и к скрытой, но ожесточенной и не прекращающейся по сей день борьбе двух моделей: неоамериканской и рейнской, которую, по мнению Альбера, олицетворяют, прежде всего, Германия и Франция. Эта модель основана на признании патерналистской роли государства, выступающего в качестве крупнейшего социального инвестора и всеобъемлющего регулятора, а также на существенном ограничении роли и экономической свободы индивида, высоких налогах, а также — на беспрецедентном вмешательстве в частную жизнь индивида. Именно такое противостояние двух моделей объективно составляет глубинную суть взаимоотношений США и стран еврозоны, хотя и не декларируемую открыто. Именно с целью выстоять в этом противостоянии и был в свое время тандемом Берлин — Париж брошен вызов США в виде единой евровалюты, которая в идеале призвана была стать наряду с долларом второй мировой резервной валютой. Но не стала. Причин много, в том числе социально-политические проблемы стран Западной Европы, слишком разный уровень и скорость экономического развития стран еврозоны и объективная сложность проводить для всех 17 стран единую бюджетную, социальную и фискальную политику. Отсюда пессимистические прогнозы дальнейшего существования евро.

Все большее количество авторитетных специалистов уже в открытую говорят о том, что суть проблемы не в том, как спасти Грецию от дефолта, а в том, как минимизировать последствия такого дефолта. Пока Германия и Франция еще стремятся предотвратить развитие ситуации по такому сценарию, однако ресурсы для этого иссякают с каждым днем. Эти две крупнейшие экономики еврозоны не располагают достаточными экономическими ресурсами, чтобы спасти хотя бы одну Грецию, не говоря уже о других проблемных странах Южной Европы.

Экономическое положение ФРГ и Франции отнюдь не блестяще. Сентябрьский рейтинг наиболее конкурентоспособных экономик по версии Всемирного экономического форума позволил Германии едва войти в первую десятку, а аналогичный майский рейтинг швейцарского Института менеджмента и развития из 17 крупных стран еврозоны в первую десятку поместил только одну Германию, при этом Франция оказалась и вовсе на малопочетном 29-м месте. И Меркель, и Саркози вынуждены маневрировать в условиях политического цейтнота в связи с приближающимися выборами. Сейчас канцлеру Меркель бросают вызов не только социал-демократы. Ее заместитель по партии и министр труда Урсула фон дер Лайен потребовала предоставления Германии более надежных гарантий со стороны стран-должников в виде доступа к их золотым запасам и промышленным объектам в качестве обеспечения займов, что вызвало крайне раздраженную реакцию Меркель. Федеральный президент ФРГ Кристиан Вульф, выступивший в конце августа перед лауреатами Нобелевской премии по экономике, резко раскритиковал политику Европейского центробанка и правительств ФРГ и Франции за их усилия по спасению Греции. Однако, пожалуй, наиболее гулким эхом отозвалось недавнее интервью патриарха мировой и европейской политики Гельмута Коля берлинскому журналу Internazionale Politik, в котором политический отец Меркель жестко критикует канцлера за то, что германская политика потеряла лицо и ориентацию, перестала быть понятной и предсказуемой, а сама Германия стремительно теряет репутацию надежного партнера и союзника, прежде всего, в глазах США.

Здесь необходимо уточнить, что предпринимательская элита стран Западной Европы вообще и ФРГ и Франции в частности политически намного слабее, чем их “одноклассники” в США. В условиях новых вызовов со стороны Китая и ряда других азиатских стран европейский капитал находится в поиске адекватных мер реагирования. Одним из вариантов такового признается необходимость заимствовать значительную долю американского опыта 1980-х гг. Однако для такого разворота ни спасение южных стран Европы от дефолта, ни спасение единой евровалюты, ни продолжение конструирования некоего подобия Соединенных Штатов Европы уже не являются приоритетными целями. Политическое обеспечение такого разворота сталкивается в Европе с многочисленными серьезными проблемами, одной из которых является фактическое отсутствие сильных консервативных партий. Однако проблема решаема. Данный сегмент все более уверенно заполняется теми, кого именуют ультраконсерваторами и кто все более уверенно завоевывает все больше голосов избирателей во Франции, Германии, Голландии, Бельгии, Австрии и в ряде других стран Европы. Чего только стоят недавние заявления лидера Национального фронта Франции Марины Ле Пен о том, что ее первым указом, в случае избрания президентом, будет указ об отказе от евро, который мешает дальнейшему развитию Франции.

Представляется, что в краткосрочной перспективе отказа в явном виде от единой европейской валюты не произойдет. Да, европейский поезд движется медленно, проблемы возникают каждый день, и решаются они сложно. Но отмеченная рейнская модель, показавшая свою ограниченность и ставшая преградой развитию Европы, вполне может быть заменена неоамериканской с некоторой модернизацией и приспособлением к условиям Старого Света. Сделать это будет достаточно сложно, в частности, и по психологическим причинам. Европейские политики во время кризиса пытаются действовать методами левых: повышают налоги, усиливают государственное регулирование. Сокращать разбухшие государственные расходы и социальные выплаты необходимо, но недостаточно. Без экономической свободы ничего не получится. В случае принятия неоамериканской модели, при определенных условиях, единая валюта может сыграть важную роль в деле стабилизации положения, а затем и рычага выхода из кризиса.

Европа переживает непростые времена. Модель государства welfare state в нынешнем виде себя изжила, и требует если не замены, то существенного изменения. Надо полагать, что они последуют в ближайшее время. И нам в Украине к этому также следует приготовиться. Мы хотим в Европу, но она уже другая, и здесь Киеву придется еще раз тщательно взвесить очередность шагов на этом пути. Другая Европа захочет видеть в своих рядах и другую Украину.

Александр ПОЖАРОВ, Юрий РАЙХЕЛЬ