Кокс запутал Кабмин

Мол, все участники рынка будут счастливы в рамках отведенных импортных квот в размере 10,2 млн тонн до конца 2013 года.

При этом так сложилось, что пресса не уделила большого внимания конфликту. Отчасти, понятно почему. Ведь, на первый взгляд, он выглядит межличностным.

Суть его состоит в том, что шахты Рината Ахметова и его друзей добыли очень много коксующегося угля и, естественно, захотели продать его Сергею Таруте на Алческий меткомбинат и господину Митталу на “Криворожсталь”. Потеснив с рынка российский уголь, с которым привыкли работать указанные покупатели.

Да, по данному поводу было несколько статей, которые, хорошо описав проблемы каждого участника конфликта, не дали читателю ясного видения, какой путь считать правильным. Что нельзя считать ни достижением, ни нормой.

Нельзя, чтобы каждый раз проблемы базовых отраслей промышленности решались путем кулуарных соглашений. В них, как известно, большую роль играет не экономическая логика, а актуальный политический вес того или иного игрока.

Вместе с тем, история с коксом имеет большой экономический смысл, который подвиг бы любое другое правительство сразу к нескольким правильным шагам. Но, наверное, не с нашим счастьем.

Есть совершенно однозначная аксиома экономического развития.

Она состоит в том, что интересы отраслей более высокого передела должны быть выше интересов поставщиков сырья. Просто потому, что на мировом рынке самая важная конкурентная борьба происходит именно в сегменте готовых, высокотехнологичных товаров, а не “запчастей” к ним.

Все страны, успешно развивающие свои экономики, старательно придерживаются этого принципа. Они допускают для предприятий высокого передела исключения, льготы, эксперименты и, конечно, доминирование над поставщиками сырья.

Например, мы в Украине, можем хотеть помочь селянам — производителям зерна и молока. Но если мы при этом лишим переработчиков права самим решать, какое сырье им покупать, и навяжем некие квоты и механизмы обязательного выкупа сырья у производителей, то нас быстро настигнут потери в экспорте.

Что же делают другие страны? Они как раз пытаются обеспечить предприятиям высокого передела максимально широкий выбор поставщиков сырья. Причем как из числа отечественных, так и зарубежных предприятий.

Потому что именно 30% импортных комплектующих могут обеспечить отечественному изделию машстроя рынок сбыта. Тогда как полностью украинское изделие часто вообще не находит покупателя.

В этом плане, например, можно вспомнить, как годами страдали и теряли заказы украинские судостроители, не имея приемлемой возможности ставить на суда импортные комплектующие в нужных объемах.

Обычно данная и прочие полезные закономерности описываются в правительственных документах, регулирующих промышленную политику страны.

Однако в Украине приемлемого документа о промышленной политике нет. Поэтому в совершено элементарной ситуации перед нами разгорается мелодрама на два действия, а не конструктивная работа. Сегодня из-за идеологической недоработки правительства все оказываются в тупике.

С одной стороны, Ахметов инвестировал и модернизировал шахты, добыл уголь и страстно хочет заплатить людям зарплату за опасную работу.

С другой стороны, Тарута инвестировал в пылеугольные установки на меткомбинате, снижая зависимость страны от российского газа. Теперь он намерен покупать качественный российский уголь, чтобы эти установки окупились, а не создавали отрицательную доходность.

При этом за спором, в котором общественность не спешит занимать чью-то сторону, не слышно главного: рынок металлургической продукции для Украины важнее, чем победа на рынке поставок кокса. В этом состоит весь ответ на вопрос, чьи интересы должны победить.

Так, как меткомбинатам удается бороться за рынки проката и арматуры, шахты вполне могут побороться за зарубежные рынки коксующегося угля, а не падать на плечи тем, кто экспортную задачу уже решил.

Максим КУХАР