Кипучая лень

Вот мчит убогим трактом канареечная “лада”. Дымом дымится под нею некондиционное гравийное полотно. На большие миллиарды долларов в него закопано, на бескрайние тыщи верст — ни одного сортира. Сидит в птице-“ладе” отставной подполковник из тех, кого при Николае Васильевиче Гоголе назвали бы господином средней руки. Хвастает, как Ноздрев, умиляется, как Манилов, грозит дубинами, как Собакевич. Сам — не Чичиков, бери много выше. Когда он прибудет на конечную станцию, то встретят его, как положено: красавица-дочь станционного смотрителя, генерал Игорь Сечин в венчике из роз и уже готовый рейтинг всенародного опроса, назначенного на завтра. Ровно 70,2 процента, не извольте беспокоиться.

Конечно, 70-процентная поддержка Путина взрослым населением страны — чистейшая химера. Но в стране без дорог и без гражданской жизни телевизор — последняя отрада. Отдых россиянина стандартен: одна рука на кружке с пивом, другая — на кнопке с Путиным. Пиво — смотря по завозу, Путин — в широком ассортименте. В самолете, подлодке, батискафе, танке. На “мерсе”, “запорожце”, “ниве”, трехколесном байке. И вот теперь — на канареечной “ладе”.

Через телевизор люди встречаются с Путиным чаще, чем с папой-мамой. Отсюда и ощущение, будто он с нами пуд соли съел. Но это не соль. Это — белесое рекламное фуфло. Между ним и нами — правдонепробиваемая стена. Что от него к нам, что от нас к нему — любой сигнал, даже самый невинный, искажается до неузнаваемости.

Одинокая “лада” на шоссе — думаете, это действительно “лада”? Думаете, она — одинока? Думаете, она — мчит? Думаете, то, что под нею — это шоссе?

Если думаете так, то зря. “Ладой” здесь нарекли изделие, созданное в одном экземпляре за сумасшедшие деньги, которые, впрочем, никто не считал. За крохотным автомобильчиком тянется огромный обоз из сверкающих “Ауди” и “БМВ”. Обоз битком набит поварами и снайперами, политологами и диетологами, спичрайтерами и референтами, “кремлевским пулом” из прикормленных журналистов, местными князьками и их челядью, непрерывно пукающей под грузом исторической ответственности. Шоссе — уж никак не шоссе. Это спецрайон со спецрежимом, откуда безжалостно гонят любой автотранспорт, от фур с арбузами до карет “скорой помощи”.

Короче говоря, нам не показали ни одного кадра из путинских путешествий, который не прошел бы строгого постановочного контроля.

Точно такой же фильтрации подвергаются вести, предназначенные ему. Особо подобранный и тонко настроенный холуйский аппарат бдительно следит за тем, чтобы ни одна новость, способная раздосадовать начальника страны, не достигла его слуха. Информация чуть однообразна, но не надоедает. Если кратко, то она сводится вот к чему: Путин любим народом, обожаем дамами, уважаем олигархами. Ну, а если дело совсем швах и бочка меда оказывается наполненной исключительно дегтем, то впереди такой бочки катят образ врага. Враг многолик, многорук и пахнет гриппозной носоглоткой. Он ворует газ, вступает в НАТО, безобразничает в области коллективной безопасности. Врагами бывали поочередно Буш и Обама, Ющенко и Лукашенко, Ходорковский и Саакашвили — как карта ляжет.

Лорд Актон, утверждая в конце XIX века, что власть абсолютная развращает абсолютно, имел в виду именно то, что происходит у нас, здесь и сейчас. Путин как руководитель любого управленческого звена полностью дисквалифицирован десятилетием беспрекословия и лести. Все, что разрушил и затоптал, пробивается сквозь пепелища и вновь тянется к свету. Все, что он создал, рушится на глазах. Но ему нравится.

Вот он стоит, одетый просто и со вкусом. Рядом с ним, извиваясь позвоночником, льстивый, полуобморочный от страха губернатор. Место действия — жуткий барак. На лице у Путина — что? Правильно, полное изумление. Ему и в голову не могло прийти, что в нашей стране есть еще такие бараки. “Всех переселить, — не грубо, но настойчиво говорит Путин губернатору. — Деньги на это есть?” “Деньги есть, — заверяет губернатор. — Немедленно переселим”. Путин: “Это хорошо”.

Если вдуматься, то это — сценка из театра абсурда. Если деньги были, то почему эти люди до сих пор живут в аду? Почему губернатор не сидит за издевательства над избирателями? Если же денег у губернии нет — зачем он врет? Неужели не понимает, что это — дорожка в ту же тюрьму, только с черного хода?

Впрочем, советские традиции подсказывают простой выход из подобных финансовых лабиринтов. Вы ничего не дадите одним, если не отнимете у других. Не исключено, что обитателям этих трущоб жилье дадут — но только за счет бедолаг, которым злая судьба не позволила попасть Путину на глаза.

Пропагандистский эффект подобных мероприятий крайне сомнителен. Вселившиеся в новые квартиры будут считать, что получили положенное. Те, у кого увели жилье из-под носа, обратят к властям близким и дальним свои искренние проклятия. Если бы Путин был заинтересован в голосах избирателей, он бы никогда не пошел на такие рискованные игры.

Но в том и вся суть подобных игрищ, что за голосами никто не гоняется. Если по правде, то они никому не нужны. Все голоса уже получены, сосчитаны и закатаны в консервные банки честнейшего Центризбиркома. Наши выборы — как съемка фильма. Последовательность съемок не имеет значения. Сегодня снимаем, как его хоронят, завтра — как он целуется с невестой. Сегодня Путин едет на бюджетной канарейке, горячо приветствуемый министрами, стоящими с букетами на обочине. Завтра ВЦИОМ выдает такое, что даже ручная оппозиция взвывает, ошпарившись градусами наивысшего рейтинга. Послезавтра “Единая Россия” получает искомые интеллигентные 64,4 процента. Все три действия друг с другом никак не связаны. Но в итоге — интересное кино времен суверенной тандемократии.

Под это кино Путин не вкалывает — он прикалывается. Любимое кокетство: ах, какой я неутомимый и безжалостный к себе трудоголик! В стране нет строительных нормативов, новый мост через Волгу ходит ходуном, милиция ненавидима народом, коррупция вездесуща, экономика отстала, треть жилого фонда лежит в руинах, треть населения спилась, а главный начальник ловит тигров, целует полюбившуюся рыбу, ныряет на дно Байкала, приглашает для дачной утехи зарубежных поп-звезд, оттягивается с приятелем — пиренейским ловеласом.

Обратите внимание на самый популярный жанр отечественного телевидения: Путин встречается с министром. Министр с любознательностью недоразвитого подростка спрашивает, сколько будет дважды два. Путин уверенно инструктирует: четыре. Все? Все. Потом эту хрень без конца крутят по телевизору. Нигде в мире подобного не увидишь. Нужно совсем одуреть от безделья, чтобы выставлять трудовым подвигом этот скоропортящийся кабинетный междусобойчик.

Более века тому назад император Александр III отправил в путешествие своего наследника Николая примерно по тому же маршруту, коим проследовал ныне лидер нации. Время наследника не оплачивалось налогоплательщиками, у царя были иные доходы. У путешествия была четкая цель: будущий хозяин Земли Русской должен был познакомиться со своим хозяйством. Игра стоила свеч.

Путин царем уже является. Его свечи не стоят игры. Ни одна нация не может позволить себе развлечения высокопоставленного чиновника по такой разорительной цене. Беспримерная поездка премьера оставит неизгладимую колею на путях чиновного расточительства. Эта штука будет похлеще тысячи пар туфель Имельды Маркос. Это наша птица-тройка. “И, расступаясь, дают ей дорогу другие народы и государства”.

Правда, Василий Шукшин после этой цитаты приписал, имея в виду, понятно, Чичикова: а в тройке-то — жулик.

Владимир НАДЕИН,  (www.ej.ru)