Казахстан, Египет, Украина...

Вот и сейчас: Юрий Райхель в статье “Выборы вместо референдума. Назарбаев хочет избежать египетского варианта” (“День” № 21, 8 февраля 2011 г.) описывает ситуацию в Казахстане накануне выборов (точнее, очередных перевыборов) его президента и, сравнивая эту ситуацию с происходящим в последнее время на Ближнем Востоке и в Магрибе, приходит к выводу: “Похоже, что только король Иордании серьезно обеспокоен диалогом с оппозицией для обсуждения реформирования страны. Назарбаев же решил укрепить свою власть через досрочные выборы и с оппозицией и дальше не считаться. Так же действуют российская и украинская власть. Ждут своих Майданов или площади Тахрир?..” За почти месяц, прошедший с момента написания статьи, кое-что изменилось — уже не только король Иордании обеспокоился диалогом с оппозицией, и не только Назарбаев отвергает такой диалог, — но вряд ли автор станет пересматривать свои взгляды и оценки, в том числе и относительно Казахстана и Украины. И к этим оценкам стоит прислушаться. Ведь, по Райхелю, главная проблема Республики Казахстан — “не экономическое положение, а коррупция и авторитаризм. Вот здесь — самая серьезная опасность для режима Назарбаева. Ее нужно решать, дать стране экономическую свободу и закрепить ее политической. Судя по всему, как раз этого никто не собирается делать. Наоборот, очередным избранием с результатами по советскому образцу предполагается закрепить статус-кво. Или усилить давление на оппозицию”.

Такие выводы и оценки вызвали возражения со стороны заведующего кафедрой истории Крымского инженерно-педагогического университета Рефика Куртсеигова (“Назарбаев и выборы. Сбудутся ли прогнозы Юрия Райхеля, или Казахстан — это не Египет?”, “День” №34-35, 25 февраля 2011 г.). Этот автор, который вышел из депортированной в Казахстан крымскотатарской семьи и учился во времена перестройки в Алматы, дает очень высокую оценку деятельности главы Республики Казахстан, сравнивает его с украинскими деятелями (“по характеру он средний между первым президентом Украины Л. Кравчуком и Е. Марчуком”), отмечает, что только благодаря этой деятельности в молодом государстве стабильность, и подчеркивает: “В ответ на прогнозы Юрия Райхеля могу сказать, что египетский вариант в Казахстане не пройдет, условия очень разные, если, конечно, окружение президента “уж очень сильно постараются”. Предстоящие президентские выборы будут за Нурсултаном Абишевичем Назарбаевым и станут оценкой его реального вклада в становление и развитие независимого Казахстана, кредитом на будущую его деятельность. Нам почему-то в последнее время с личностями не везет, или наше общество долго созревает”.

Как видим, такие оценки тоже нельзя проигнорировать, и они тоже имеют прямое отношение к нынешней Украине. Но, погодите, что ж тогда у нас получается: оба оппонента правы, хоть и утверждают противоположное?

В некоторой степени так оно и есть. Просто Куртсеигов и Райхель говорят о разных Назарбаевых, точнее, об одном человеке на принципиально разных этапах его политической биографии.

Чтобы было понятнее, о чем идет речь, обратимся к недавно по всему миру транслируемым кадрам массовых протестов в Египте. Полагаю, читатели обратили внимание, что — особенно в первые дни — среди участников акций протеста было немало образованной молодежи. Наверное, не случайно. Ведь именно у образованной молодежи в сегодняшнем Египте нет реальных жизненных перспектив, а в придачу именно такая молодежь наиболее остро реагирует на неэффективную и коррумпированную власть — везде, не только в государстве на берегах Нила. Но не стоит забывать, что четверть века назад образованные молодые египтяне воспринимали Хосни Мубарака совершенно иначе и не были разочарованы в своих жизненных перспективах. В таких жизненных настроях молодежи тогда не было ничего удивительного. Ведь в то время президент Мубарак олицетворял динамичную и эффективную власть...

Поскольку биография этого политика вряд ли знакома нашим согражданам (кроме разве что экспертного круга), целесообразно остановиться на ее основных моментах. Родился он в небогатой, но образованной семье. В 1949 году окончил военную академию (с отличием), получил чин лейтенанта. Через год поступил в летную академию, в 1952 году получил назначение в истребительную эскадрилью, потом был переведен в бомбардировочную авиацию, служил инструктором академии ВВС (следовательно, летал хорошо). Принимал участие в войне 1956 года. Потом несколько лет учился в СССР, освоил реактивные бомбардировщики Ил-28 и Ту-16. В 1963 — 1964 годах прошел курс штабного обучения в Военной академии имени Фрунзе в Москве (это уже подготовка на генеральскую должность, и она не заставила себя ждать — в 1965 году Мубарак стал командиром авиабригады под Каиром). Дальше — еще три войны с Израилем: “молниеносная” 1967 года, закончившаяся полным разгромом египетской армии, 1970 —1972 гг. (“война на истощение”) и 1973 года (“война Судного дня”). На общем фоне катастрофы 1967 года Хосни Мубарак зарекомендовал себя как один из тех командиров, которые не потеряли голову. Поэтому в том же году президент Египта Насер назначил его начальником Академии воздушных сил, а в 1970 году — начальником штаба ВВС. Подготовленные им летчики под его командованием провели несколько удачных операций, а в войне 1973 года даже на несколько дней захватили было господство в воздухе, и Израиль вынужден был напрячь все силы, чтобы переломить ход боев. Одним словом, летчики Мубарака воевали не идеально, но лучше, чем другие египетские воины, поэтому главный маршал авиации (с 1974 года) заслуженно стал одной из самых популярных личностей в стране.

В эти же годы начинается и политическая карьера авиатора. В 1975 году президент Садат назначил Мубарака вице-президентом. Среди главных причин, побуждавших Садата к этому решению, иностранные наблюдатели отмечали слабую политическую заангажированность маршала, его безукоризненную репутацию, имидж успешного военачальника и большую популярность в армии и обществе. Поэтому, когда 6 октября 1981 года во время военного парада президент Садат был убит исламистскими радикалами, его наследником совершенно логично стал Мубарак (кстати, раненный тогда же в руку).

Что делает Мубарак, придя к власти? Кроме преодоления угрозы со стороны радикальных исламистов (все их партии запретили, при попытках малейшего сопротивления исламистов расстреливали на месте, пленных боевиков казнили или сажали в тюрьму пожизненно), он начинает активную борьбу с коррупцией, так пышно расцветшей при Садате. Под суд пошли брат и сыновья предыдущего главы государства, его приближенные, целый ряд высокопоставленных чиновников. Одновременно из тюрем вышло более трех тысяч политзаключенных, оппозиционные партии получили некоторые возможности для деятельности и выпуска своих газет. Были улучшены отношения с христианами-коптами; из ссылки, куда его отправил Садат, вернулся патриарх коптской церкви Санифиос III.

Мубарак, придя к власти в государстве, пребывавшем в изоляции и от всего арабского мира (это стало следствием подписания мирного соглашения с Израилем в Кемп-Дэвиде), и от Западной Европы (результат деспотической диктатуры Садата), на протяжении буквально нескольких лет сломал эту блокаду, сумев практически невозможное: возобновить отношения с исламскими странами и в то же время остаться стабильным партнером Израиля. Нормализация отношений с Европой способствовала бурному развитию туризма. Дважды (в 1989 и 1993 году) лидер Египта избирался председателем Организации африканского единства.

А в экономике он сделал ставку не только на развитие туристической индустрии (что ему удалось), но и на улучшение условий для бизнеса, производство доступных медикаментов и потребительских товаров, строительство дешевого жилья. В 1987 году в Каире было пущено первое в Африке метро, построенное с помощью французских специалистов. Президенту удалось добиться, чтобы США списали Египту значительную часть внешнего долга (более 10 млрд.долл.) и увеличили ежегодную помощь стране (до 1,5 млрд.долл.). Это дало возможность в 1980 — 1990-х годах справиться с экономическим кризисом и существенно повысить ВВП. С 1992 началась ощутимая, хоть и медленная, либерализация экономики.

Поэтому, несмотря на сразу же введенное Мубараком чрезвычайное положение (в режиме которого Египет прожил целые десятилетия), политическая и экономическая либерализация и национальная модернизация в первые полтора десятка лет его правления стали свершившимся фактом. И если бы в 1993 году, по окончании очередного срока пребывания на президентской должности, Хосни Мубарак ушел в отставку, то, вероятно, его бы сегодня вспоминали как мудрого и эффективного лидера. Но...

Вот здесь начинается проблема “двух Мубараков”, так же, как и проблема “двух Назарбаевых”. Тот “первый Назарбаев”, о достижениях которого на пути независимости и становления казахстанской государственности с таким восхищением пишет Рефик Куртсеигов, действительно был выдающимся и эффективным, хоть и авторитарным правителем. Воистину “пройдя между капельками дождя”, он сумел сохранить территориальную целостность Казахстана. Сыграв на великодержавном маразме влиятельных российских политиков (которые снисходительно называли его “старый добрый русский казах Назарбаев”), предлагая все новые и новые соблазнительные и милые сердцам великодержавников, но по своей сути нереалистичные проекты восстановления СССР в той или иной форме, президент Республики Казахстан проводил постепенную и непрестанную политику казахизации страны. Его гениальным, несмотря на критику оппозиции, шагом стал перенос столицы на север, в Астану, что прочно закрепило этот регион в составе государства.

Однако авторитаризм, даже образованный, как это было в начале правлений Мубарака и Назарбаева, остается авторитаризмом — он замкнут на личности главы государства и его окружении. Каким бы ни был гениальным и неподкупным лидер, пребывание “на верхах” разрушает его позитивные качества, ограничивает его доступ к информации, способствует трансформации окружения в сторону коррупции и непотизма, проще говоря, — воровства, крючкотворства и кумовства. В придачу, ни один президент не становится с годами младше и энергичнее. Чтобы не допустить застойных явлений и провалов, мир и создал ротацию властных элит. В странах, дозревших до политической демократии, такая ротация осуществляется через механизм всеобщих выборов. В коммунистическом Китае или Саудовской Аравии — через сложные механизмы внутри узкого круга либо наследственной аристократии, либо тщательно подобранной номенклатуры. А вот в таких странах, как Египет и Казахстан, наработанных механизмов ротации элит нет — и лидеры этих государств за колоссальные периоды своего правления (Мубарак — три десятилетия, Назарбаев — два) так и не осознали вопиющую необходимость сконцентрировать усилия на создании таких механизмов. И этим они существенно ослабили свои государства, независимо от субъективных намерений.

Ведь всеобщие выборы как механизм периодической ротации элит ни для Египта, ни для Казахстана не подходит — правда, по разным причинам. Согласно проведенному в декабре прошлого года опросу социологического центра Pew Research, в Египте 82% населения считает справедливым избиение камнями женщины в наказание за супружескую измену, 77% египтян одобряют отрубание пястей за кражу, 84% — смертную казнь за переход из ислама в другую веру. Только 27% граждан Египта называют себя сторонниками модернизации, а 59% — фундаменталистами. Нетрудно представить, какой станет страна, если власть в ней механически определят результаты всеобщих выборов... В Казахстане же проблема другая. Из более 16 млн. населения этой страны приблизительно 4 млн. составляет так называемое славянское население, в некоторых регионах имеющее большинство. Поэтому при определенных обстоятельствах может быть реанимирован обезвреженный в свое время режимом Назарбаева пророссийский сепаратизм. А это угрожает территориальной целостности государства — и, опять же, для этой деструкции могут быть использованы демократические механизмы.

Следовательно, ни Хосни Мубарак, ни Нурсултан Назарбаев (несмотря на значительно менее героическую биографию последнего, чем у египетского маршала) — это не какие-то вариации на тему Чаушеску или Каддафи. Это выдающиеся и по-своему трагические политики. Ведь развитая демократия европейского образца в конкретных условиях их стран еще невозможна вследствие объективных обстоятельств, а “контролируемая демократия” неминуемо вырождается в неэффективную диктатуру. В этом плане Украине значительно легче. Механизмы представительской демократии уже не раз доказывали здесь свою дееспособность, а их сбои в 2010 году — это отклонение, случавшееся (и в значительно больших, кстати, масштабах) и в других “недозревших” странах Европы. И, кстати, упомянутые оппонентом Юрия Райхеля Леонид Кравчук и Евгений Марчук никогда не выдвигали идей свертывания демократических процессов...

Но в одном нынешняя Украина и Египет с Казахстаном схожи: по уровню неэффективности и авторитарности руководства. Но если для президента Египта такая неэффективность стала (а для президента Казахстана скоро станет — логика истории неумолима) следствием длительной деградации когда-то политически успешного и экономически эффективного режима, то на берегах Днепра возникновение далеко не самой лучшей властной конструкции является фактом после года деятельности нового режима.

Сергей ГРАБОВСКИЙ