Какая труба до Киева доведет?

Вот и побывавший на минувшей неделе в Ашгабате Виктор Янукович заявил, что Украина заинтересована в возобновлении полноценного сотрудничества в области нефти и газа. Что ж, Туркменистан готов продавать газ Украине: источники во власти сообщили ZN.UA, что договоренности между Киевом и Ашгабатом достигнуты, остались детали. Вот о них-то и поговорим.

Проблема в том, что единственный путь, по которому сегодня туркменский газ может попасть в нашу страну (как и любой иной центральноазиатский), — российская газотранспортная система. Да только Россия не желает пропускать газ в Украину по своей территории: не в интересах Москвы, чтобы Киев соскочил с российской газовой иглы. Тем более что, подписав, но не ратифицировав Энергетическую хартию, РФ хотя и обязана обеспечивать свободу транзита энергоносителей третьих стран через свою территорию, но не собирается делать это. Для Кремля газ и нефть — энергетическое оружие, обладание которым позволяет России чувствовать себя геополитическим актором, диктовать свои условия другим странам, напрямую влиять на их внутреннюю экономическую и политическую ситуации.

Неизменная позиция Москвы по вопросу транзита туркменского газа делает малореалистичными планы Киева по доставке туркменского газа по суше. Во всяком случае, в ближайшие годы. И все же нынешняя украинская власть лелеет надежду, что украинско-туркменское газовое сотрудничество будет возобновлено. Ведь туркменский газ в Украину можно доставлять не только по существующим с советских времен маршрутам. Проект Транскаспийского газопровода, который активно лоббируют Европейский Союз и Соединенные Штаты, является серьезной альтернативой. Но имеются и риски, затрудняющие его реализацию. И дело не столько в том, что в условиях кризиса евро, замедления темпов роста мировой экономики трудно привлечь инвесторов к финансированию подобных проектов. И не только в вопросе безопасности и стабильности в Южнокавказском и Каспийском регионах.

Идея Транскаспийского газопровода состоит в том, чтобы подключить Туркменистан к проекту “Набукко”, который призван уменьшить энергетическую зависимость Европейского Союза от России: проложенный по дну Каспийского моря 300-километровый трубопровод должен соединить Туркменистан и Азербайджан. Далее с частичным использованием существующего Южнокавказского газопровода туркменский газ может поступить либо в “Набукко”, либо на черноморское побережье Грузии. Отсюда газ может транспортироваться до потребителей на западном побережье Черного моря и далее в Центральную и Южную Европу либо через сжижение и танкерами, либо по “Белому потоку”. На минувшей неделе в рамках единой энергетической стратегии Евросоюз уже одобрил мандат Еврокомиссии на проведение переговоров с Ашгабатом и Баку по заключению юридически обязывающего договора на строительство данного трубопровода. При благоприятном стечении обстоятельств по этой трубе газ может транспортироваться уже через четыре-пять лет.

В Киеве рассчитывают, что, в случае реализации проекта Транс­каспийского газопровода, наша страна стала бы получателем туркменского газа. Для этого также необходимо, чтобы в Турк­менис­тане был построен трубопровод Восток—Запад, соединяющий крупные газовые месторождения в восточной части страны с туркменским побережьем Каспий­ского моря. Далее необходимо либо проложить паралельный трубопровод в створе Южно­­­кавказского кори­дора, либо выполнить ответвление от газопровода Баку—Тбилиси—Эрзе­рум к черноморскому побережью Гру­зии, там же построить завод по сжижению при­род­ного газа и терминал по его отгрузке, а на украинском побережье Черного моря — терминал-регази­фи­катор.

Каждый этап проекта является критическим. И все же есть надежды, что он будет реализован. Ашга­бат делает все, чтобы ввести в эксплуатацию в дополнение к китайскому и иранскому проектам аль­тер­нативные российскому газопроводы и вырваться из опостылевшей транзитной зависимости от Москвы. К тому же, туркменскому режиму нужны газодоллары для поддержания внутриполитической стабильности в стране.

Пытаясь избавиться от опеки Кремля, туркменское руководство ныне развивает энергетические проекты с Китаем, Ираном, Европейским Союзом. Расширены мощности газопровода Туркменистан—Иран до 20 млрд. куб. м, введен в эксплуатацию газопровод Туркменистан—Китай. Сейчас этот трубопровод еще не выведен на полную проектную мощность, по нему пока поставляется около 10 млрд. куб. м газа. Но через пару лет он должен будет транспортировать до 40 млрд. куб. м. Поскольку диверсификация маршрутов стала вопросом выживания страны и правящего режима, для Ашгабата желание присоединиться к проекту “Набукко” выглядит естественным.

“Отношение Азербайджана к Транскаспийскому газопроводу не столь однозначно, как может казаться на первый взгляд. На словах-то азербайджанское руководство выступает за его реализацию. А на деле все далеко не так”, — считает директор энергетических программ Центра НОМОС Михаил Гончар. Примечательно, что первая реакция Баку на информацию о том, что Евросоюз одобрил мандат Еврокомиссии на проведение переговоров по строительству трубопровода, была достаточно прохладной. Президент государственной нефтегазовой компании Азер­байджана (ГНКАР) Ровнаг Абдул­лаев заявил, что Транскаспийский газопровод “не является нашим проектом”: “Это проект между Туркменистаном и Европейским Союзом”.

Хотя чему удивляться? Если Туркменистан в последние годы делает все, чтобы уменьшить зависимость от российской трубы и при этом увеличить свой газовый экспорт, то Азербайджан заинтересован не только в том, чтобы завязать на себе транзит каспийского газа в европейские страны-потребители: он ведет игру на повышение цены на собственный газ, искусно подогревая ажиотаж вокруг него.

Вот французская компания Total заявила о том, что на месторождении “Абшерон” разведаны достаночно крупные запасы газа (эксперты ГНКАР оценивают их в 350 млрд. куб. м). Хотя это и не Шах-Дениз, но амбиции Баку растут. От газодолларов зависит реализация экономических и социальных проектов, реализуемых в стране Ильхамом Алиевым, стабильность его авторитарного режима.

Попросту говоря, Азербайджан и Туркменистан — конкуренты в поставках газа на европейский рынок. Поэтому Баку будет делать многое для того, чтобы в начале наполнить собственным газом европейские проекты (в первую очередь отнюдь не “Набукко”!) и затянуть реализацию Транскаспийского газопровода. А формальных поводов для этого хватает.

Взять хотя бы историю с правовым статусом Каспийского моря и разграничением участков дна в целях недропользования. Последние двадцать лет все пять прикаспийских держав — Азербайджан, Иран, Казахстан, Россия и Туркменистан ведут спор о том, является ли Каспий внутренним морем или озером. От результатов переговоров зависит, в частности, будет ли применена Конвенции ООН по морскому праву 1982 года. И, конечно же, это повлияет на переговоры по делимитации границ и правах прибрежных стран на подвод­ные месторождения. Баку, Астана и Ашгабат, например, настаивают на разделе Каспия по срединной линии. Москва выступает за то, чтобы линия границы была пропорциональна длине береговой линии каждой страны. Ну а Тегеран, который в соответствии с российской формулой получил бы 11—13 %­ Каспия, настаивает на том, что море необходимо в равных долях поделить между пятью государствами по 20%.

Учитывая, что Каспийское море богато нефтью и газом — ставки для прикаспийских держав очень высоки. И нет ничего удивительного в том, что Россия и Иран выступают против строительства любых газопроводов по дну Каспия, аргументируя это заботой об окружающей среде и морских ресурсах. (Правда, россиян вначале мало волновали вопросы экологии и безопасности при прокладке в Черном море “Голубого потока”, а в Балтийском море — “Северного потока”.)

Свою позицию в очередной раз подтвердили иранский министр нефти Рустам Касеми и российский министр энергетики Сергей Шматко после переговоров, состоявшихся на минувшей неделе в Тегеране. Отношение Ирана к Транскаспийскому газопроводу во многом объясняется тем, что Тегеран надолго оказался вычеркнутым из списка участников проекта “Набукко” из-за своей ядерной программы, желанием иранской стороны получить под свой контроль как можно большую часть Каспия. А вот мотивы действий России заключаются в другом: не в интересах Москвы появление альтернативных российскому пути транзита туркменского газа в европейские страны-потребители.

Не случайно в 2003-м Россия вынудила Туркменистан подписать соглашение на покупку его газа на 25 лет вперед. Это позволяло России сохранить монополию на поставки туркменского газа и остаться эксклюзивным поставщиком голубого топлива в европейские страны. Лишь падение цены на газ, последовавшее после экономического кризиса, снижение спроса и неуступчивость Ашга­бата в ценовом вопросе сделали эту сделку экономически невыгодной для россиян. Через вызывающий много вопросов “случайный” взрыв газопровода Средняя Азия — Центр 9 апреля 2009 года Москва смогла “соскочить” со своих обязательств. Если в 2009 году импорт туркменского газа был прекращен, то в 2010-м российский монополист купил у Туркменистана всего лишь 10 млрд. куб. м.

Кремль также не может не волновать то, что Пекин сегодня влияет на Ашгабат куда больше, чем Москва…

По мнению противников Транскас­пийского газопровода, позиция Тегерана и Москвы делает невозможным строительство этого трубопровода из Туркмении в Азербайджан. Впрочем, Баку, Астана и Ашгабат официально исходят из того, что прокладка трубы по дну Каспийского моря является вопросом, решаемым двумя сторонами проекта, а не всеми пятью прибрежными государствами. Вот и президент Туркме­нистана Гурбангулы Бердымуха­медов прямо говорит о том, что строительство Транскаспийского газопровода — вопрос двусторонних азербайджано-туркменских отношений. А будет ли так и далее считать Ильхам Алиев? Или азербайджанский президент, балансирующий между Западом и Россией, прислушается к мнению российской стороны? Ведь у россиян есть много аргументов для убеждения лидеров авторитарных стран Центральной Азии и Южного Кавказа. И не все они дипломатические…

На пути Транскаспийского газопровода много преград. Но решающим в судьбе трубопровода будет не только желание Туркменистана и Азербайджана его построить, но и наличие политической воли Европейского Союза и поддержки Соединенных Штатов этого проекта. Заявления, звучащие из Брюсселя и Вашингтона, предпринятые ими действия, убеждают: у европейцев и американцев есть политическая воля “протолкнуть” трубопровод.

С учетом того, что Германия и Италия приняли решение отказаться от использования атомной энергии, зависимость стран ЕС от газа возрастает. На сегодняшний день Европейский Союз импортирует около 60% потребляемого газа, причем Россия обеспечивает примерно четверть этого потребляемого объема. Но, как показывают российско-украинские и российско-белорусские газовые войны, энергетический прессинг Грузии, для Кремля энергоресурсы — не только способ пополнить государственный бюджет, но и средство влияния. Поэтому для Евросоюза, стремящегося ослабить зависимость от российского газа, проекты “Набукко” и Транскаспийского газопровода — ключевые звенья в стратегии энергетической безопасности. А у Брюсселя на пару с Вашингтоном хватит рычагов, чтобы оказать давление на Баку в случае, если азербайджанское руководство начнет тормозить строительство Транскаспийского газопровода. Этот рычаг — самый болезненный для Баку вопрос статуса Нагорного Карабаха. Если США и ЕС признали Косово, то для признания независимости Арцаха предпосылок существует куда больше. Кажется, в Баку об этом не задумываются.

Сложности, которые будут сопутствовать реализации проекта Транс­каспийского газопровода, не означают, что наша страна должна отказываться от идеи транспортировки туркменского газа по маршруту Каспийское море—Южный Кавказ—Черное море. И усилия Киева по диверсификации источников энергоносителей и маршрутов их доставки заслуживают поддержки. В конце концов перечисленные выше трудности преодолимы. Но на Банковой и Грушевского должны понимать, что газ по Транскаспийской трубе пойдет не сегодня и не завтра. Надо запастись терпением, и системно, из года в год, проводить скоординированную целенаправленную работу с Туркменистаном, Азербай­джаном, Грузией, Евросоюзом. Для этого необходима политическая воля и крупные инвестиции. Но энергетическая независимость страны того стоит.

Владимир КРАВЧЕНКО