Как вернуть людей в Украину

 Мы теряем людей — самое ценное, что есть у государства. Каждый месяц пребывания наших беженцев за границей усиливает риск того, что домой они не вернутся. А восстановление Украины без достаточного количества рабочих рук, даже при наличии денег, невозможно. О том, насколько угрожающей является нынешняя миграционная волна, как вернуть домой выехавших украинцев и надо ли нам привлекать мигрантов из других стран, ZN.UA поговорило с Андреем Гайдуцким. Пан Гайдуцкий — один из самых авторитетных экспертов в сфере миграционной политики. В свое время он изучал лучший в мире опыт Филиппин, Индии, Пакистана, Шри-Ланки, Бангладеш по разработке программ возвращения для эмигрантов, а также опыт ОАЭ, Южной Кореи, Австралии по привлечению иностранных мигрантов, консультировал Международную организацию по миграции и Национальный банк Молдовы по разработке программ для стимулирования привлечения денежных переводов и возвращения самих мигрантов.

— Миграция населения в основном приносит пользу обществу, а не проблемы, поскольку это такой же объективный и закономерный процесс, как и миграция капитала. Но для Украины это оказалось проблемой, поскольку власть не внедряет политику сбалансирования оттока эмигрантов за счет притока иммигрантов. Еще в 2019 году правительство Украины подсчитало, что чистый отток украинцев за границу составляет около 400 тысяч человек в год. А недавно система данных OpenDataBot сообщила, что в 2021 году 581 тысяча украинцев не вернулась на Родину. Вместе с тем приток иммигрантов остается на крайне низком уровне — в зависимости от года это всего лишь 30—60 тысяч человек (включая тех, кому дали разрешение на временное проживание). И это действительно проблема для всех: для работодателей — тяжелее найти работников, для бизнеса — меньше потребителей их товаров и услуг, для экономики — меньше предпринимателей и инвесторов, для власти — меньше налогоплательщиков.

— Возможно, необходимо принимать меры по ограничению миграции, чтобы люди находили рабочие места на Родине?

— Демократический мир построен на политике стимулирования, а не на ограничении, особенно прав и свобод. Введение безвиза с ЕС в 2017 году, а также открытие авиарынка для лоукостов в 2018-м значительно упростили поиск работы и вдесятеро удешевили стоимость перелетов на работу за границу. Эксперты еще в 2014 году предупреждали, что из-за этих шагов из Украины выедет свыше 3 миллионов человек. Так правильно ли тогда поступила власть? Конечно. Но сразу же, с либерализацией условий выезда населения, надо было разрабатывать соответствующие программы по упрощению привлечения иммигрантов из других стран и возвращению украинцев. Все страны именно на этом фокусируются.

Например, из Канады ежегодно эмигрируют 50—100 тысяч человек. Но власть же не поднимает панику по этому поводу, вместо этого планирует привлечение иммигрантов и разрабатывает соответствующие мотивационные программы. В частности, на 2022 год правительством Канады установлен план по привлечению около 430 тысяч человек.

 

— Почему Украина до сих пор проигрывает другим странам в борьбе за трудовые ресурсы?

— Потому что Украина не проводит ежегодную или хотя бы периодическую оценку потребностей экономики в рабочей силе. Мы, к сожалению, не знаем, сколько и каких именно трудовых ресурсов необходимо экономике. Многие другие страны осуществляют такую оценку, а значит, понимают масштаб дефицита трудовых ресурсов и запускают программы по привлечению иммигрантов. Приведу пример по Канаде, где уже давно налажена система по оценке потребностей в рабочей силе, в том числе в мигрантах. В Канаде все, кто заинтересован в дополнительной рабочей силе (бизнес, соцслужбы, муниципалитеты и т.п.), подают свои заявки в государственные территориальные округи, те — провинциям, а провинции — Министерству по вопросам дел иммигрантов, беженцев и гражданства, которое формирует трехлетний план по привлечению иммигрантов. На 2022 год этот план составляет приблизительно 430 тысяч человек. В Украине же на 2022 год план (так называемая иммиграционная квота, утвержденная правительством) предусматривает всего 8,4 тысячи человек, то есть приблизительно в 50 раз меньше. Это при том, что численность населения в Канаде и Украине почти одинаковая.

 

— Чаще всего наших беженцев сейчас принимают те же страны, в которых уже много лет работали программы по привлечению трудовых ресурсов. Рискованно ли это? Меняют ли под нынешние условия свои программы привлечения эти страны сейчас и как?

— Для принимающих стран, в частности для Германии и Польши, уже не рискованно. Благодаря тому, что у них значительный опыт масштабного притока мигрантов на протяжении короткого периода времени, их экономики уже “умеют” быстро принимать и абсорбировать иностранцев. Здесь главное — готовность соответствующих служб (пограничной, миграционной, социальной) провести быструю и, как говорят маркетологи, клиентоориентированную аллокацию мигрантов. А дальше население и бизнес “распределят” всех мигрантов между собой. Это как раз тот случай, когда “незаметная рука” рынка все сделает через центры занятости, корпоративные рекрутинговые каналы или просто через знакомых. Ведь дефицит рабочей силы нарастает с каждым годом. По данным министра экономики Германии Роберта Хабека, только в 2022 году потребность страны в рабочих составляет 300 тысяч, а к 2030 году — 5 миллионов человек (нарастающим итогом). В Польше аналогичная ситуация: по данным PwC, к 2025 году дополнительная потребность в рабочей силе составит 1,5 миллиона человек.

Конечно, правительства разных стран конкурируют за мигрантов. Для Польши конкурентом номер один за украинских мигрантов является Германия, поэтому польская власть продолжает либерализовать условия трудоустройства украинцев. В Польше с января 2022 года для получения разрешения на постоянное проживание уже не нужны документы, подтверждающие наличие местожительства и источника дохода. Вместо этого достаточно будет документа, подтверждающего, что иностранец получает доход не ниже минимальной зарплаты (около 660 евро в месяц). Также иностранцы уже могут работать в Польше без разрешения на работу, а только на основании заявления работодателя о намерении поручить выполнение работ или услуг иностранцу. Польша даже либерализовала условия трудоустройства иностранцев на стратегических предприятиях страны.

— Многие украинцы, до начала войны временно работавшие в других странах, сейчас получили там долгосрочные “мигрантские” визы и возможность не возвращаться на Родину через 90 дней, а продолжать работать. Видите ли вы в этом риски?

— Сейчас, во время военного положения, важно, чтобы как можно больше людей зарабатывали средства и содержали себя. Ведь в первый месяц после начала войны около половины населения осталось без работы. Миграция — прекрасная возможность временно снять бремя с государственного бюджета на содержание безработных и борьбу с ее последствиями, а финансовые ресурсы сконцентрировать на военных расходах ради победы. А если бы миграции не существовало? Представляете масштабы безработицы, бедности и преступности? Миграция — это такой smoothfactor, который нивелирует, сглаживает проблемы, появляющиеся в экономике. Эту роль миграция удачно выполнила и в эпоху бедности 1990-х годов, и в финансовый кризис 2009 года.

Как бы то ни было, но сейчас для экономики украинские мигранты приносят пользу, и главная из них — стабильность национальной валюты. Ведь инвестиции в Украину являются небольшими, а импорт существенно превышает валютную выручку от экспорта. Например, только за 2019—2021 годы благодаря переводам мигрантов сальдо платежного баланса составляло плюс 8 миллиардов долларов США. Без этих денег сальдо баланса было бы отрицательным и равнялось бы минус 30 миллиардам долларов. Миграция также помогает снизить уровень бедности и уменьшить количество безработных. Просто у нас этим занимается так называемая незаметная рука рынка, помогающая власти уменьшить нагрузку на бюджет. А во многих странах этим занимается сама власть, потому что понимает, какие проблемы может решить временная эмиграция. В некоторых странах власть организованно отправляет группы своих граждан на работу за границу с целью повышения их доходов и роста переводов на родину.

— То есть сейчас в краткосрочной перспективе власть заинтересована в эмиграции своего населения?

— Власть заинтересована в решении проблем с безработицей и бедностью людей. А миграция — это только механизм решения этой проблемы. Ведь если решить проблему таким образом, то власть высвобождает колоссальные ресурсы на развитие инфраструктуры, помощь другим группам населения, а в случае Украины — на финансирование военных действий против агрессора.

Десятки стран мира, в частности Индия, Пакистан, Филиппины, Индонезия, Мексика, Шри-Ланка, создали специальную инфраструктуру по подготовке и временному выезду на работу людей, имеющих в этом потребность или желание. При этом там власть “вооружает” уезжающих мигрантов юридическими, банковскими, страховыми, ипотечными инструментами, чтобы держать с ними связь на протяжении их миграционного цикла и потом стимулировать их возвращение на родину. В этих странах власть имеет информацию о 99% своих мигрантов, поэтому может предлагать им соответствующие программы возвращения. В Украине же свыше 90% эмигрантов “нелегальные” для органов власти, — в 2020 году из более чем 5 миллионов украинцев за границей всего около 450 тысяч человек находились на консульском учете в странах трудоустройства. То есть вообще мы о них почти ничего не знаем.

— Но после войны люди нам будут очень нужны. Какие ресурсы должна привлечь Украина, чтобы вернуть своих беженцев? Какой должна была бы быть идеальная программа возвращения?

 

— Центральная власть должна работать по трем направлениям: с местной властью, бизнесом и мигрантами. Давайте не фокусироваться только на беженцах, поскольку у каждого человека свой миграционный цикл и планы по возвращению.

В первую очередь центральная власть должна предложить городам и объединенным территориальным громадам финансовые и регуляторные инструменты, которые будут стимулировать их разрабатывать и внедрять такие программы. Поверьте, власть на местах намного лучше знает ситуацию и своих жителей, так пусть это будет их ответственностью. Тем более что каждая местная власть заинтересована в развитии своей громады, — еще будет конкуренция между громадами на разработку, как вы говорите, идеальной программы возвращения.

Также работа должна вестись с бизнесом, поскольку бизнес, а не власть, создает рабочие места и платит за них большинство налогов. Нужны мотивационные программы по трудоустройству именно тех, кто готов вернуться. Что касается программ с самими мигрантами, то они должны мотивировать к переводу большей части их доходов и формированию сбережений в Украине с дальнейшим приобретением каких-либо активов или развитию предпринимательства. А это уже путь и к возвращению самих мигрантов. Потому что если у него здесь нет ни работы, ни сбережений, ни какого-то актива, то куда и для чего возвращаться?

А еще существуют программы, в которых участие совместно принимают все участники. Например, в Мексике в небольших городах успешно реализуется социальная программа TresperUno (3х1), направленная на восстановление или строительство дорог, школ, больниц. К каждому доллару от мигранта правительство, штат и муниципалитет также добавляют по доллару. Эту программу периодически расширяют до 4х1 или 5х1. Четвертый доллар может дать донор (например USAID), а пятый — например, финансовое учреждение (в Мексике регулярно такую поддержку предоставляет WesternUnion).

Конечно, инициатива по выбору объектов, которые нужно отстроить, — за мигрантами или их представителями на родине. Они приходят с уже готовым проектом к местной власти. В реализации всех трех направлений обязательно должны принимать участие банки как партнеры проекта (а не просто как расчетные учреждения), поскольку речь идет и о клиентах, и о финансовых ресурсах. К сожалению, в Украине из четырех госбанков до сих пор ни один не специализируется на банковском обслуживании мигрантов. Хотя, как я уже отметил, благодаря переводам мигрантов у нас был стабильный валютный курс до войны.

— Во время послевоенного восстановления Украине понадобится чрезвычайно большое количество людей с рабочими специальностями, а это именно те специалисты, которые легко нашли работу в Польше, Словакии или Чехии. Должны ли быть отдельные программы для возвращения таких специалистов? Должно ли меняться наше внутреннее отношение к профессиональному образованию, чтобы выпускники с профессионально-техническим образованием легче находили работу в Украине?

— Представьте, мы с вами решаем, что работу по восстановлению страны должны получить только те, кто выехал, то есть украинские мигранты за границей, но в этом случае восстановление у нас будет продолжительным и дорогим. Во-первых, те, кто выехал несколько лет назад, уже где-то работают и, вероятно, имеют стабильную работу, во-вторых, уровень зарплат, например в Чехии, в разы больше, чем в Украине.

На самом деле власть должна только предоставить видение и параметры восстановления страны, а бизнес будет обрабатывать варианты выполнения работ. Пусть бизнес решает вопрос поиска рабочей силы. Власть должна быть всего лишь заказчиком и контролером. Конечно, часть мигрантов вернется. Но уверен, что бизнес придет к власти с предложениями по привлечению иностранной рабочей силы, ведь она должна быть недорогой и готовой к выполнению работ в короткие сроки. И, возможно, понадобится подписать соответствующие межправительственные соглашения. Послевоенное правительство Германии также привлекало и турок, и даже корейцев на восстановление страны. В частности, между Германией и Южной Кореей существовал межправительственный договор о привлечении 20 тысяч корейцев со сроком на три года.

А отношение к профессионально-техническому образованию уже давно меняется, ведь доходы у рядовых технических специалистов часто значительно выше, чем у офисных менеджеров среднего звена. На рынке технических профессий большой дефицит, поэтому инфраструктура по профтехобразованию тоже будет улучшаться, — частный капитал сюда уже заходит. Я приверженец того, чтобы все учебные заведения были частными или на хозрасчетной основе, тогда они быстрее отреагируют на потребности бизнеса и будут мотивированы лучше учить новых специалистов.

— Какой была потребность Украины в привлечении трудовых мигрантов из третьих стран до войны? Насколько она может вырасти в период послевоенного восстановления?

— Если принять за основу, что первопричиной экономического роста является потребление, то есть именно человек является генератором роста экономики (путем приобретения товаров и услуг, производимых бизнесом для него), то потребность в мигрантах является суммой разницы между иммигрантами и эмигрантами, с одной стороны, и родившимися и умершими — с другой. Соответственно, на начало 2022 года годовая потребность в иммигрантах превышала миллион человек, поскольку на чистый отток украинцев в 2021 году пришлась 581 тысяча, а на чистый прирост смертности — 441 тысяча человек.

Еще есть подход канадской аналитической компании СВоС, которая рекомендует странам для поддержки темпов экономического роста привлекать количество мигрантов, равное 1% от существующего населения. Для Украины это около 400 тысяч человек в год. То есть в зависимости от метода подсчета в 2021 году мы привлекли всего 3—15% от необходимого количества мигрантов. Поэтому и имеем такие низкие темпы развития экономики. Большинство экономик мира в 2021 году восстановили реальные темпы роста ВВП после “ковидного” снижения в 2020-м, а Украина не смогла этого сделать.

— Какими могут быть программы привлечения трудовых мигрантов в Украине?

— Все программы можно разделить на две группы: для украинцев (включая диаспору) и для иностранцев. Принципиальное отличие состоит в фокусе внимания: при работе с украинцами фокус должен быть на разработке программ по привлечению их денег, при работе с иностранцами — на программах по привлечению их самих.

Объясняю, почему так. Большая часть украинцев выехала с целью заработать деньги или стартовый капитал, поэтому привлечь их нефинансовыми инструментами будет крайне сложно: какие-либо предложения в форме “вертолетных денег” от власти они просто “проедят” и снова поедут на работу. Поэтому все программы в мире для своих этнических мигрантов, находящихся за границей, строятся по мотивационному принципу: например, переводите на родину больше денег — заплатите меньше налогов или получите лучшую ставку по ипотеке и т.п.

То есть власть поощряет финансово-банковский сектор создавать “программы-магниты” для привлечения их средств в Украине. Соответственно, когда, еще находясь за границей, они в Украине накопят определенную сумму денег и активов, то есть достигнут своих целей, то и сами вернутся. Что касается иностранных мигрантов, то, наоборот, программы должны строиться с фокусом на самих мигрантов, потому что они же ничего об Украине не знают. Вы же свои деньги не переведете, например, в Нигерию или Вьетнам? Потому что нет доверия к незнакомому государству. Так же и иностранные мигранты: они сначала должны приехать в Украину и убедиться в ее преимуществах, а потом уже свои деньги привезут. Работа с иностранцами должна строиться на сервисном подходе всех регуляторных служб. Власть должна работать над тем, чтобы иммигрант прошел все стадии: сначала он турист, потом торговец, со временем предприниматель и, наконец, инвестор. Соответствующим образом строятся и программы для них.

— А из каких стран мы могли бы привлекать иностранные трудовые ресурсы?

— Сначала нужно определить позиционирование Украины, с которым мы обращаемся к потенциальным мигрантам, которых хотим привлечь. То есть чем мы привлекательны для тех, кто хочет выехать из своей или из третьей страны? Чем Украина уникальна хотя бы в своем регионе?

Здесь интересен опыт Великобритании. В ХХІ веке она осталась уникальна только одним — английским правом. Это единственная услуга, которую она продолжает практически монопольно экспортировать на весь мир: 80% всех международных соглашений составляются по английскому праву. Поэтому эта страна привлекает самых богатых мигрантов мира, их капиталы, в том числе открытие офисов их корпораций.

Что касается Украины, то единственное, чем мы уникальны в нашем регионе, — это свобода. Свобода выбора, свобода ведения бизнеса, свобода высказывания в Интернете и т.п. Я думаю, что в этом нам может позавидовать абсолютное большинство постсоветских стран Восточной Европы. За 30 лет в Украине уже шестой президент, а во многих из них — только второй. Россия — спонсор многих авторитарных режимов, которые до сих пор сохраняются в бывших постсоветских странах. А после событий с подавлением свобод в Беларуси в 2020 году и Казахстане в январе 2022-го уровень авторитаризма и монополии власти в странах этого региона будет только увеличиваться. Миллионы людей хотят выехать из этих стран. Украина должна стать страной их назначения: мы должны позиционироваться как страна свободных и равных возможностей. Говоря на языке венчурных инвесторов, Украине нужно научиться монетизировать свою региональную уникальность.

— Как в целом мигранты влияют на экономику принимающей их страны?

— В целом положительно. Есть прямая корреляция между долей мигрантов в структуре населения и уровнем развития страны. В среднем в развитых странах доля мигрантов составляет около 27% от всего населения, а в топ-10 стран мира — 37%. В Украине этот показатель приблизительно в десять раз меньше. Но если говорить о влиянии мигрантов на рост ВВП, то вклад мигрантов будет намного больше, поскольку они более продуктивны в его создании, чем коренное население. В 2020 году Нацбанк Польши провел исследование о влиянии украинских мигрантов на рост ВВП Польши. Если в структуре населения Польши украинцы занимают около 5%, то в 2018 году они обеспечили 13% от всего прироста ВВП, составлявшего 5,4%. В Украине в 2018-м ВВП вырос всего на 3,4%. То есть по меньшей мере 0,5% прироста своего ВВП Украина недополучила из-за проживания около 2 миллионов украинцев в Польше.

Это еще раз красноречиво свидетельствует о том, что необходимо внедрять программы по привлечению мигрантов в экономику Украины. Как мы знаем, еще в марте 2021 года правительство утвердило Национальную экономическую стратегию до 2030 года, которой предусмотрено реализовать экономический потенциал Украины на 1 триллион долларов. Но кто ее будет выполнять? Ведь из этого объема почти 60% потенциала приходится на природные ресурсы, прежде всего на недра. Это фактически работа в так называемых вредных 3D индустриях (dirty, difficult, dangerous). Украинцы не захотят здесь массово работать, мы же видим их масштабное перепрофилирование на торговлю, сферу услуг и ІТ. До 80% этих рабочих мест могли бы занять иммигранты. Так было и в послевоенной Германии, когда практически все корейцы были привлечены для работы в угольной промышленности, поскольку немцы не хотели там работать.

— Почему же, несмотря на значительное количество преимуществ от привлечения мигрантов, в обществе к ним нередко относятся неприязненно?

— Я сказал бы, что неприязненное отношение к мигрантам существует преимущественно со стороны власти, а не со стороны общества в целом. Ведь мигранты уже приносят пользу украинцам в тех сферах, где их много задействовано: сервисы доставки, такси, общественного питания, торговля на рынках. А власть опасается масштабного привлечения мигрантов только потому, что боится потерять контроль над их поведением. Это результат единичных случаев, имеющих место во всех странах мира, а также субъективная картинка, которую мы видим по телевизору или в Интернете. Давайте вспомним ситуацию на границе Польши и Беларуси в 2021 году, куда Лукашенко свез несколько тысяч мигрантов. Нам подают ее как такую, что нелегалы вот-вот перейдут границу и устроят беспорядки. А на самом деле это легальные мигранты, самолетами прибывшие в Беларусь, поскольку им продали, по их мнению, легальное переправление в ЕС. По данным Atlantic Council, эти мигранты, еще будучи на родине, приобрели специальные туристические пакеты стоимостью до 15 тысяч долларов у белорусского гостуроператора “ЦентрКурорт”. То есть эти люди заплатили значительные средства за соответствующие услуги, но, к сожалению, были обмануты белорусской властью, и им ничего не оставалось, как штурмовать границу, потому что за их спинами стояли люди с оружием и угрожали им.

На самом деле, с экономической точки зрения, из этой ситуации надо сделать только один вывод: миграция — это о деньгах, а значит, у тех, кто мигрирует, они есть. А если есть деньги, следовательно, можно выстроить систему, которая будет гарантировать или страховать каждую из сторон от нежелательного развития событий. Миграция должна быть безопасной как для населения принимающей страны, так и для самих прибывающих.

Юлия САМАЕВА