Инвестиционная политика

Сегодня российские руководители говорят, что этот процесс должен быть обращен вспять, и пытаются всячески вдохновить отечественных и зарубежных инвесторов вкладывать деньги в страну. Пока страх берет верх над желанием рискнуть, и объем производственных инвестиций в прошлом году составил в текущих ценах 9,84 трлн руб., что, по подсчетам новосибирского экономиста Г. Ханина, не способно обеспечить замещения выбывающих основных фондов.

Почему отечественные предприниматели так мало вкладывают в экономику? Почему по объему накопленных иностранных инвестиций в расчете на душу населения Россия находится в третьем десятке стран, отставая от Польши в 3,4, а от Франции — в 10,8 раза? В конце концов, почему за 2008-2010 гг. отток капитала из страны превысил $225 млрд? На мой взгляд, причины такого положения вещей лежат на поверхности.

Во-первых, переход от плановой советской системы к рыночной российской прошел под знаком не ускоренного развития (как в большинстве модернизировавшихся экономик), а “отбрасывания ненужного”, в состав которого попало и “излишнее инвестирование”. Строго говоря, сегодня мы жируем не на нефтяном богатстве, а проедая созданное в советское время. Во второй половине 1980-х доля инвестиций в ВВП достигала 33,4%, сегодня она составляет 21%; в то же время повышение цен на нефть с $50 до $100 за баррель приносит России не более чем 2,7% ВВП — в четыре раза меньше, чем “экономия” на инвестициях. Повышение инвестиций означает сокращение этого дарованного потребления и повышение нормы сбережения (хотя бы до 28-29% от ВВП), но вряд ли такая идея может стать популярным предвыборным лозунгом.

Во-вторых, значительное число отраслей российской экономики действуют в не вполне рыночной среде. Поступления от экспорта нефти ограничиваются экспортной пошлиной, реализация газа и электроэнергии на внутреннем рынке — тарифами, многие отрасли объявлены стратегическими, а использование выделяемых на их развитие средств непрозрачно. Государственные инвестиции столь неэффективны, что это отпугивает и коммерческих инвесторов. Достаточно сказать, что инвестиционная программа “Газпрома” с 2004 по 2010 г. выросла в 3,2 раза в рублевых ценах, в то время как добыча газа упала на 6,7%; инвестиции в дорожное строительство в тот же период выросли в 2,8 раза, но объем ввода новых дорог не увеличился. Способно ли это вдохновить инвесторов, привыкших видеть другие пропорции?

В-третьих, Россия находится в порочном круге, порожденном “приватизацией по Чубайсу”. Активы, полученные по дешевке в середине 1990-х гг., давно уже стали для их собственников de facto бесплатными, и, если государство хочет, чтобы в соответствующих отраслях инвесторы вводили в строй новые предприятия за миллиарды долларов, оно должно иметь сложную и масштабную программу налоговых стимулов, которых у нас нет и не предвидится.

Все эти три обстоятельства перевешивают в глазах инвесторов возможности, открываемые емкостью российского рынка, и ограничивают приток как национального, так и иностранного капитала.

При этом в России искусственно создана система офшорного владения большей частью промышленных активов, которой правительство откровенно симпатизирует, устанавливая пониженное налогообложение дивидендов. Сегодня более 70% активов, контролируемых компаниями, входящими в top-30 российских фирм, являются собственностью офшоров. Государство, на мой взгляд, поощряет эту систему по двум причинам: с одной стороны, она скрывает собственность чиновников; с другой — защищенные западным правом олигархи не настаивают на создании в самой России предсказуемой и четкой судебно-правовой системы. Однако ожидать инвесторов в стране, законам которой не верят ее собственные предприниматели, странно.

Еще одним фактором, присущим России, является предпочтительность инвестиций спекулятивных по сравнению с инвестициями прямыми. Развитие фондового рынка привело у нас к созданию масштабных пузырей (накануне кризиса “Газпром” оценивался в 27,8% ВВП России, тогда как General Electric — в 2,9% ВВП США), которые сегодня надуваются вновь. Из всех иностранных инвестиций в России в реальный сектор идет менее 18%, тогда как в Бразилии — 47%, в Китае — почти 60%.

Сегодня недостаток инвестиций в России — это проблема, обусловленная всей политикой последних двух десятилетий: и чубайсовской приватизацией, и путинской идеологией потребительства, и полукриминальной экономикой 1990-х гг., и происшедшим в 2000-е сращиванием чиновничества и бизнеса.

Для привлечения инвестиций следовало бы для начала перестать постоянно переписывать законы и повышать налоги; затем выработать и внедрить масштабную программу налогового стимулирования создания новых производственных предприятий; перерегистрировать в России большинство крупных предприятий под угрозой резкого повышения налога на имущество для всех компаний офшорных юрисдикций; максимально стимулировать конкуренцию даже в традиционно закрытых для нее отраслях. Опыт последних 10 лет показывает: туда, где такая конкуренция есть (в оптовой и розничной торговле, пищевой промышленности, предоставлении потребительских услуг, включая услуги мобильной связи и интернета), направляются значительные капиталовложения — как отечественные, так и иностранные.

Разумеется, говоря о препятствиях для расширения инвестиций, нельзя не упомянуть коррупцию и политическую мотивированность ряда принимаемых судебных решений. Однако коррупция — это одна из черт многих развивающихся экономик, и одна она не объясняет того, почему Россия, безусловно относящаяся именно к их числу, имеет норму накопления даже более низкую, чем в богатых и благополучных странах Европы. Борьба с ней очень важна, но проблема насыщения российской экономики инвестициями выглядит куда более масштабной и сложной.

Владислав ИНОЗЕМЦЕВ, директор Центра исследований постиндустриального общества, главный редактор журнала “Свободная мысль”