Их звездный час

В российском политическом классе нарастает ощущение исчерпанности политической модели, существовавшей на протяжении последних 20 лет, осознание ее ограниченности частными целями бизнес-бюрократии и расхождения последних с национальными интересами страны.

Сегодня они радуются до оловянного блеска слезящихся на ветру глаз. Они снова развратили, подкупили, обманули, принудили. Хоть и со старческой одышкой, но добежали до финиша первыми и нетерпеливыми руками ухватили свой главный приз — право еще шесть лет красть, врать и лицемерить. Это была игра пока еще по их правилам, все еще при их силе.

Если задуматься, то сегодняшние российские граждане не просто никогда не участвовали в честных выборах, они не имели возможности выбрать себе форму государства, в которой им предстоит жить, выбрать себе страну. Недаром одни все более настойчиво требуют парламентской республики. Другие, оглядываясь на Великобританию, Бельгию и Испанию, задумываются о конституционной монархии и возвращении к власти в России династии Романовых. Третьи обсуждают вариант полупрезидентской, смешанной формы правления. Но никто из критически мыслящих людей не согласен рассматривать систему политического бизнеса семей и друзей как навечно данную России.

Некоторые представители российского политического класса в последнее время убеждают общество в необходимости созыва учредительного собрания, восстановления связи с добольшевистскими временами, установления прочных оснований российской государственности и тем самым преемственности не с СССР, а с исторической Россией. Если оставить в стороне пропагандистов на жаловании, то в российском политическом классе нарастает ощущение пустоты, исчерпанности временной модели, существовавшей на протяжении последних 20 лет, осознание ее ограниченности частными целями бизнес-бюрократии, расхождения последних с национальными интересами, несоответствия задаче конкурентоспособности современной России в мире.

История формирования действующей модели политической системы проста. Бойкая коммунистическая бюрократия, прельщенная перспективами грядущей приватизации, захватила власть в результате переворота августа 1991 года. Затем она окончательно установила осенью 1993 года то, что именуется “суперпрезидентской республикой”, а на деле является оформлением ее права править без контроля со стороны народа так, как ей хочется, ни за что перед ним не отвечать, решая лишь задачу своего семейного и дружеского обогащения. Собственно, последнее и есть в ее понимании смысл власти.

Представление о власти как общественном служении, свойственное либеральным демократиям, если говорить о сути, а не о лицемерных уверениях, ей совершенно чуждо и в таковом качестве почитается лишь как риторическая фраза, обязательная в публичных выступлениях.

Это очень похоже на методы прошлых коммунистических начальников. Реальная политика делается где-то внутри, а “дорогим россиянам” преподносится что-то такое, что большинству из них в данный момент приятно услышать в соответствии с их воспитанными пропагандными ТВ и школой предрассудками — о желающих их развратить геях, похитить их недра “амерах” и “бритах”, заразить их драгоценный отечественный коррупционный организм вирусом “оранжевой чумы”.

При этом практически все — и те, кто правит, и те, кем правят, — понимают, что Россия является собственностью чиновной бизнес-корпорации, раскинувшейся по всей стране, но никак не владением граждан.

Этот феномен политической шизофрении, при котором думают об одном, а говорят и делают другое, весьма показателен. Он ясно говорит о том, что даже сегодняшние правители, себя назначающие отцами народа, не верят в долговременность российской политической бизнес-системы.

В противном случае мы бы услышали ясное декларирование не формальных, а реальных принципов ее функционирования и публичную защиту против принципов либеральной демократии таких ее оснований, как “национальный лидер”, “тандем”, “партия бюрократии”, пропагандистское ТВ, “вертикаль” назначенцев, “выборы без выбора”, особая роль секретной политической полиции и жандармерии. Отчего бы это пропагандистам на жаловании не заняться отстаиванием этих установлений российской политики? Ведь не стыдится коммунистический Китай открыто говорить, что его система основана на принципах, отличных от либерально-демократических.

На практике же мы видим иное. Те, кто начинает ясно и с верноподданническими целями говорить о том, как работает эта система, вроде генерала Черкесова, немедленно из нее удаляются. Быть лицемерной, двуличной ее основное правило. Система стремится создать впечатление, что она не намного отличается от Запада, что в основе своей она такая же, только с некоторыми особенностями и своими национальными интересами. Дескать, и коррупция на Западе тоже есть, и демонстрантов там тоже разгоняют, и своих неонацистов там полно, а вот, кстати, и префектов во Франции тоже назначают.

Словно хищный богомол прикидывается российская чиновная коррупция и правительственный бизнес не слишком примечательной зеленой веткой на дереве современной либерально-демократической цивилизации.

Такая нужная “победа со слезами на глазах” одержана. Отгремели организованные сверху митинги поддержки. Российская бюрократия с “жужжаньем в черепах и холодком в костях” удобно рассаживается в креслах в ожидании приятных послевыборных впечатлений. Она думает, она уверена, что поезд, в первом классе которого она поедет, направляется в страну Эльдорадо. Но это поезд, готовый ехать только по кругу, а значит, отправляющийся в никуда, начинающий движение в ничто, настоящий ghost-train.

Вдоль дороги вырастают оазисы Сколково, олимпийские объекты, весело бегут газопроводы и пивопроводы, зеленеют футбольные поля, на которых задорно гоняют мяч “челси” и “анжи”. За ними же, не видная державному чиновному глазу, лежит летящая в пустоту истории страна с великим прошлым, но без всякого будущего. Страна отчужденных, запуганных, запутавшихся, разуверившихся людей с их повседневными нуждами, столь далекими от забот того, кто плачет, увидев в мартовском небе свою счастливую звезду.

Алексей МЕЛЬНИКОВ