Идентификация всех клиентов за четыре года это вполне реальная задача — президент “Киевстара”

- Сегодня на рынке очень много разных мнений о том, как следует развивать телеком-отрасль Украины. 4G, 5G, конвергентные услуги… Что из этого вы считаете наиболее актуальной темой?

— Наверное, все-таки основной инфраструктурный проект, который реализуется сейчас в отрасли — это 900 МГц и запуск LTE в нижних частотных диапазонах. Он очень комплексный, и есть ощущения, что лица, принимающие решения, не до конца понимают те сложности, с которыми мы сталкиваемся.

Сейчас все акцентируют внимание на необходимости заключения договоренностей между операторами. Но это на самом деле не главное. Самый важный вопрос — как это перераспределение будет происходить, и как задача запуска LTE в 900-м диапазоне будет решена.

Я всецело поддерживаю инициативу президента Владимира Зеленского о развитии LTE-связи. Потому что это базовая технология, на которой мы будем жить и работать еще 7-8 лет, и на основе которой в будущем будет развиваться стандарт 5G. Стратегически она более правильна для государства и отрасли. Такое здоровое давление на операторов, мол, “ребята, идите глубже в села и регионы, идите больше, чем ваши бизнес-планы” — это правильно. Это соответствует сути нашего бизнеса и той социальной составляющей, которую наш бизнес несет. Этот катализатор отлично сработал. Мы ведем переговоры со всеми участниками процесса LTE в 900-м диапазоне, и могу сказать, что наша позиция более чем конструктивная. Наши принципы по распределению РЧР: не ухудшать качество существующих услуг, искусственно не разбалансировать рынок, дать возможность запустить LTE в 900 МГц и сформировать равные требования по созданию 4G покрытия. Для нас очень важно, чтобы все стороны опирались в своих решениях на научно-исследовательскую работу, давали время на проведение тестирования оборудования, потому что процесс далеко не так прост как может показаться со стороны.

- Давайте поговорим о последних законодательных инициативах в отрасли, которые так внезапно появились и не менее внезапно “ушли”.

— Телеком-отрасли действительно необходимо новое законодательство. Как минимум мы давно перестали быть “просто трубой”, как максимум — нужно думать о тотальной цифровизации рынка и о том, как государство будет взаимодействовать с операторами в рамках происходящей трансформации рынка.

Над новым законодательством длительное время велась отраслевая работа, в которой мы участвовали. Закладывалось движение в сторону гармонизации законодательства с европейскими директивами по электронным коммуникациям, множество прогрессивных моментов. Первое — это совместное использование спектра, возможность обмена спектром по договоренности между операторами. Второе — это технейтральность.

Верховная Рада предыдущего созыва намеревалась обновить действующее законодательство, и в 2015-2016 гг. был зарегистрирован ряд законопроектов по регулированию телеком-отрасли, которые, к сожалению, так и не были проголосованы и остались лежать на полке. Новый парламент поставил целью внести изменения в законодательство в максимально короткие сроки, и профильный комитет начал дорабатывать прошлые законопроекты, консультируясь с отраслью. К сожалению, экспертные обсуждения этих законопроектов не были закончены, и у операторов не было возможности увидеть финальные тексты, которые были зарегистрированы 29 августа 2019 года. А в них были нормы, которые в отрасли не обсуждались.

- Можете назвать основные минусы?

— Их немало. Например, были значительно расширены полномочия регулятора по регулированию розничных рынков по сравнению с тем, о чем говорит европейская практика. Появились достаточно плохо прописанные нормы по перераспределению спектра простым решением регулятора без четких критериев, на основании чего это может происходить.

Очень сложная история с регистрацией абонентов. Потому что ее смешали в кучу с регистрацией IMEI-кодов. Меня очень смущает регистрация IMEI-кодов. Я не понимаю смысла в этом действии.

- Мы уже общались с таможенной службой об этой норме, они даже содержания ее не понимают...

— Это очень хороший комментарий со стороны таможенной службы. Сторонники говорят об обелении рынка мобильных телефонов. А что, у нас только один рынок нужно обелять? Чем отличается рынок смартфонов от рынка холодильников? Для рынка холодильников вы тоже будете делать отдельную базу? В моем понимании, государство в лице господина Нефьодова (Глава таможенной службы Украины Максим Нефьодов — ИФ), должно решать эту проблему системно для всех сегментов. Если этого не делать, то что будет с легкой промышленностью, с другими отраслями, также импортирующими товары? Невозможно через один реестр решить все проблемы “серых” рынков.

Следующий вопрос, который пытались решить через IMEI-коды — воровство смартфонов. Для решения проблемы ворованных телефонов есть так называемый “черный список устройств”. Это абсолютно цивилизованная норма, когда по заявлению владельца телефон попадает в черный список, и не может больше использоваться в сетях операторов отдельно взятой страны. Как видите, здесь тоже не нужно придумывать ничего нового.

Наша позиция такова: что касается IMEI-кодов — мы против отключения абонентов из-за того, что недобросовестный продавец продал им “серые” телефоны. Борьба с незаконным ввозом и продажами мобильных телефонов — функция органов таможенного контроля и правоохранителей. Перекладывать эту работу на телеком-операторов— неправильно. А что касается идентификации абонентов, то она нужна, но должна проходить последовательно, в несколько этапов, с определенными стимулами для абонентов со стороны операторов и государства. И как только критическая масса пользователей будет идентифицирована, это станет общепринятой практикой.

- Как идентификация пользователей происходит на соседних рынках?

— Если говорить о самой идентификации, это общепринятая, но не обязательная практика. Есть страны с высокой террористической угрозой, как например США, где общая идентификация просто не требуется. Но в целом сегодня это воспринимается как цивилизованная норма, на реализацию которой дается очень длительный срок, а также создаются возможности идентифицировать клиента удаленно. Ведь всех бабушек и дедушек, живущих в отдаленных селах, необходимо идентифицировать наравне с жителями крупных городов. И один из методов достижения этой цели — удаленная идентификация через приложение, через агентские структуры типа “Укрпочты”.

Первой из фаз внедрения общей идентификации пользователей должен стать запрет на покупку sim-карты без идентификации. Во многих странах без паспорта уже нельзя купить sim-карту. Это тренд. И где-то он связан с вопросами безопасности, где-то — с вопросами удобства граждан.

Есть и более сложные методы идентификации: например, в Пакистане пользователь идентифицируется по отпечатку пальца, возможно, там и паспортов у всех нет.

- А каким вы видите наиболее приемлемый для вас механизм удаленной идентификации пользователей?

— Мы разработали подобную систему для одной из наших операционных компаний, входящую, как и “Киевстар”, в группу VEON. Выглядит это так: тебе продают sim-карту, и ты через приложение полностью проводишь самоидентификацию. Фотографируешь собственное удостоверение личности, передавая его оператору через приложение, и к нему автоматически привязывается абонентский номер (sim-карта). Все технологии для реализации этой системы уже существуют. Для нас самое главное — понимать смысл происходящего и располагать разумным сроком на реализацию этого проекта. У нас 26 млн клиентов “Киевстара”, и за год просто физически невозможно их идентифицировать. К магазинам круглосуточно семь дней в неделю будут стоять километровые очереди. Предложенный в ныне отозванных законопроектах срок идентификации пользователей до 2024 года вполне реалистичный.

Идентификация — это, прежде всего, защита самого абонента от того, что кто-то может “увести” номер и снять деньги с карточки. Почему-то наши люди этого не боятся, они думают о мифической слежке, а не об элементарных принципах безопасности своих средств. На сегодняшний день у нас до 15% абонентской базы — идентифицированные клиенты. Для абонентов предоплаченной формы связи не составляет проблем идентифицировать себя как клиента. Задача как оператора, так и государства — стимулировать граждан приходить и идентифицироваться.

- При обсуждении этой нормы часто возникают опасения насчет усиления контроля государства за гражданами. Какова здесь роль оператора?

— Нет такого закона, который обязывал бы операторов и провайдеров, работающих в Украине, на постоянной основе передавать всю информацию об абонентах и весь просматриваемый ими контент (что вообще невозможно) тем или иным госструктурам. Все это происходит исключительно по решению суда и инициируется правоохранительными органами. Так что о тотальном контроле речь в принципе не идет.

- Технологическая нейтральность — насколько она одна может решить проблему с нехваткой радиочастот для полноценной работы во всех существующих поколениях мобильной связи? Существуют ли какие-то новые законодательные инициативы, которые могут “все испортить”?

— С точки зрения частот все более-менее нормально. Нас, скорее, настораживает вопрос о наделении госрегулятора правом проводить перераспределение частот без каких-либо прозрачных и понятных правил. На основании чего это будет делаться? Весь спектр, которым управляют мобильные операторы — это 27% радиочастотного ресурса Украины. Это четыре диапазона — 900МГц, 1800МГц, 2100МГц и 2600МГц. Три из этих диапазонов были куплены на аукционах за огромные деньги. Вспомните: только за лицензии на введение в Украине новых технологий 3G и 4G в 2015-м и 2018 гг. госбюджет получил 9 и 7,9 млрд грн соответственно. И что мы собираемся перераспределять?

900-й диапазон исторически сложился в результате того, как его выделяли тогда, кто из операторов какие стратегические шаги предпринимал. Например, “Киевстар” купил компанию УРС со всем ее спектром и с 2011 года получил действительно стратегическое преимущество в этом диапазоне. Но мы инвестировали деньги для того, чтобы получить преимущество в ограниченном спектральном ресурсе и побороться за лидерские позиции на рынке. Это часть нашей стратегии, в нее наши иностранные инвесторы вложили огромные деньги.

Напомню, что технологическая нейтральность — это возможность оператора или провайдера использовать любую технологию в спектре, предоставленном ему на законных основаниях. Вот вам пример. Представим, что я фермер. Я взял в долгосрочную аренду землю, понимаю потребности рынка и решил на одном из участков земли посадить ягоды. Они сейчас в тренде, цена на них хорошая. Техника и технологии, чтобы выращивать ягоды, у меня есть. Вот только права выбирать, что я буду на своем поле выращивать, у меня нет. Если хочу выращивать ягоду, я должен пойти к государству и купить сертификат на выращивание ягод на одном из участков уже арендованной земли. Попросту говоря, технологическая нейтральность — это свобода оператора развивать новые технологии в арендованном у государства спектре.

В идеале спектр будет развиваться следующим образом: все больше и больше будет уходить под передачу данных, тогда как голос определенно расти не будет. Но тут стоит заметить, что происходить это будет уже не так быстро. Мы все еще потребляем очень много голоса. В сельской местности украинцы потребляют около 600 минут в месяц на человека. Мы третья страна в мире по объему голосового трафика на абонента — только у “Киевстара” этот показатель составляет 160 млрд минут в год. Но если говорить об общемировых трендах, то голосовой трафик будет снижаться. И мы сможем высвобождать этот ресурс, передавая его под передачу данных.

К тому же, если говорить о стандартах, развитие LTE, проникновение телефонов с 4G будет постоянно давить на технологию 3G. Сейчас она уже практически не растет: мы видим взрывной рост LTE-технологии и практически никакого роста у 3G. Соответственно у нас остается слабо использованный ресурс, выделенный исключительно под технологию 3G. Мы не можем его сейчас использовать ни для какой другой технологии, но как только будет введена технологическая нейтральность, сможем перенаправлять этот ресурс по мере его высвобождения на усиление и расширение каналов LTE и развитие голосовой связи.

Дальше есть гораздо более сложные технологии, такие как cloud air, которая позволяет один и тот же диапазон в зависимости от нагрузки использовать как для голоса, так и для передачи данных. Это дает нам возможность максимизировать эффективность того ресурса, за который мы платим. И платим огромные деньги, заметьте.

- Вы имеете в виду налогообложение?

— И его в том числе. Несправедливо, что стоимость аренды частот между телеком-операторами отличается в сотни раз. Например, для GSM аренда 1 МГц стоит более 23 тыс. грн, а, например, для WiMax — около 50 грн. В результате три оператора GSM используют 27% радиочастотного ресурса Украины, а платят 97% рентных платежей. Оставшиеся 73% рыночных игроков платят лишь 3%. И если бы ставки были хотя бы частично выровнены, государство ежегодно получало бы в бюджет до 500 млн грн.

Конечно, мы хотим распоряжаться дорогим радиочастотным ресурсом максимально эффективно, и это хорошо.

В случае налогообложения все тоже не радужно. В Украине общая налоговая нагрузка на мобильных операторов (в процентах от доходов) составляет около 35%. Для сравнения: в Киргизстане это лишь 11%, в Грузии — около 21%, в Армении — 27%.

- Если отрасль не может договориться, в этот процесс вступает государство, принуждая стороны найти какое-либо компромиссное решение?

— Это очень опасная риторика. И с этой риторикой мы можем подходить к любой проблеме. Но любая отрасль в то же самое время это еще и конкуренция. И мы зажаты между регулятором, который требует от нас максимально быстро договориться по очень сложным бизнес-вопросам, и Антимонопольным комитетом, который не должен дать нам возможность договориться между собой. Здесь очень сложно балансировать.

Сегодня государственная риторика звучит несколько настораживающе: или вы договоритесь, или мы вас зарегулируем. Согласитесь, это не очень дружелюбно по отношению к стратегическим международным инвесторам в лице трех операторов.

- А что насчет расширения спектра?

— Это интересный вопрос. Например, в очень популярном сейчас 900-м диапазоне из 100% спектра под мобильную связь используют 60% с лишком. Все остальное — это так называемые спецпользователи (что еще полбеды) и СDMA-операторы (и это уже большая беда).

Мы провели большую научно-исследовательскую работу, в которую вложились все операторы под руководством НКРСИ, и таким образом нашли еще немного дополнительного спектра, который можно использовать для мобильной связи. Наши принципы по распределению РЧР: не ухудшать качество существующих услуг, искусственно не разбалансировать рынок, дать возможность запустить LTE в 900 МГц и сформировать равные требования по созданию 4G покрытия. Но когда мы приступаем к распределению реального спектра в каждом регионе, получаем весьма существенные проблемы, поскольку часть спектра превращается в “тыкву” (спектр спектру рознь).

Частоты 900 МГц используются, в том числе, для технологии CDMA. Оборудование CDMA и GSM несовместимы: где у нас приемник, у них передатчик с очень высокой мощностью. И если этот вопрос не решить, угроза радиопомех сетям мобильных операторов связи стандартов 2G, 3G и 4G в 900-м диапазоне будет сохраняться, пока Украина не гармонизирует выделение РЧР в соответствии с нормами ЕС. Наша компания непосредственно сталкивается с этой проблемой. Мы инвестировали в защитные фильтры более 150 млн грн. А оборудование для LTE гораздо более чувствительно к помехам, чем оборудование для 2G.

Мы практически единственная страна в Европе, которая работает одновременно двумя технологиями в одном и том же спектре. Почему? Проблема в том, что эти две технологии являются несовместимыми на одной территории. CDMA-операторы даже готовы немного подвинуться, высвободив нам еще какую-то часть спектра. Однако этот спектр плохо пригоден для реализации мобильной связи, поскольку очень сильно зашумлен стоящим рядом сигналом CDMA. Эффективность этого спектра из-за соседства с CDMA радикально снижается.

Сейчас проект реализации LTE в 900-м диапазоне состоит в следующем: мы договорились о возможном теоретическом перераспределении спектра. Но мы понимаем, что если мы берем какие-то куски GSM-спектра, соседствующие с CDMA, качество голосовой связи может ухудшиться. И мы — “Киевстар” — на это не можем согласиться. У нас 9 млн сельских абонентов — это больше, чем у наших коллег по рынку. А для сельского жителя голосовая связь — явление социальное, которое он эксплуатирует круглосуточно.

У “Киевстар” более 27 тыс. базовых станций. В диапазоне GSM-900 их около 7,5 тыс. Мы располагаем лицензированным объемом РЧР, который в случае принятия технейтральности позволяет нам расширить LTE на сельскую местность.

Предвижу вопрос: “Вам хватает, а другим”? С одной стороны, потребности оператора в радиочастотном ресурсе определяются нагрузкой, которую создает мобильный трафик данных и голосовой трафик абонентов. Чем больше у оператора “говорящих абонентов”, тем больше спектра ему необходимо в 900-м диапазоне. У “Киевстара” 26,2 млн абонентов (у lifecell 6,8 млн, Vodafone — 19,6 млн). С другой стороны, другие операторы будут бороться за свою конкурентоспособность, и нам нужно найти взаимоприемлемый компромисс, но без влияния на качество предоставляемых услуг абонентам “Киевстар”.

Важно не выплеснуть с водой ребенка. Президент подписал указ, чтобы операторы обеспечили мобильным интернетом жителей сельской местности, и вряд ли Владимир Зеленский обрадуется, если у сельского жителя будут проблемы с голосовой связью и вместо нее появится мобильный интернет на кнопочном телефоне. Мы очень заинтересованы в том, чтобы все жители Украины имели доступ к технологиям, поэтому ведем сложную и кропотливую работу, которая требует много времени, терпения, научного подхода и партнерских взаимоотношений. Я верю в то, что если “государство в смартфоне” появится к 2021 году — это будет мегапрорыв для всей страны и победа для нынешней команды.

Я в чем-то снимаю шляпу перед руководством и командой НКРСИ. Это очень сложно — произвести перераспределение настолько хаотично загруженного спектра. Вы знаете, в скольких странах LTE запущено в 900-м диапазоне? Таких стран всего четыре: Швеция, Словакия, Чехия и Нидерланды. Потому что исторически 900-й диапазон нарезался абсолютно нелогичными частями, причем не только в Украине. И когда регулятор пытается собрать всю эту лоскутную историю воедино, получается, что проще пойти и найти новый спектр. Сейчас мы с коллегами по рынку хотим провести еще одну экспериментальную научную работу, которая поможет нам договориться о нормах частотно территориального разноса в 900-м диапазоне. Но это будет означать как минимум полугодовую работу по выполнению частотно-территориального разноса для CDMA-операторов, примерно такую же работу для нас, а также необходимость проведения глобального рефарминга. И все это только лишь подготовительные работы для того, чтобы начать строить LTE-связь в 900-м диапазоне. В самом оптимистичном варианте это займет примерно 12-16 месяцев.

- Я правильно понимаю, что если отрасль все же не сможет договориться о перераспределении 900-го диапазона, вы выйдете к регулятору с неким общим предложением?

— Здесь есть несколько опций. Мы в любом случае развиваем LTE-покрытие и даже более того — с учетом указа президента Зеленского мы готовы ускорять развитие этого покрытия. Мы закончим этот год с покрытием 4G примерно 74-75% населения страны в 1800-м диапазоне. Понятно, что каждый новый процент дается нам все тяжелее и тяжелее. Но мы считали, что можем выйти на покрытие в 86-87% населения в рамках уже имеющихся у нас технологий и частот. Да, это будет означать, что мы должны будем взять на себя гораздо агрессивную инвестиционную программу и новые обязательства.

Это будет означать что мы будем строить быстрее, агрессивнее и, возможно, крупнейшим мобильным операторам стоит сесть за стол переговоров и втроем договориться о том, как мы будем строить наше покрытие, чтобы это было наиболее эффективно. Здесь стоит рассматривать возможности шеринга инфраструктуры, это может быть частотный шеринг в перспективе, если нам разрешат им заниматься.

В случае шеринга сетей мы готовы рассматривать этот вариант на взаимовыгодных условиях и при компенсации затрат на развертывание опорной инфраструктуры. Но мы не поддержим вариант, когда один оператор вложится в строительство, а другие придут использовать его инфраструктуру за скромную, навязанную плату.

- Давайте поговорим о 700-м диапазоне...

— 700-й диапазон — очень перспективный спектр. Мы по-разному считаем кейсы с нашими коллегами по рынку, но с точки зрения “Киевстар” — это очень перспективный спектр, и мы были бы готовы участвовать в конкурсе, где этот диапазон был бы выставлен. Даже вместе с определенными обязательствами. Для государства это наиболее простой способ помочь мобильным операторам развить LTE-связь и заложить основу развития 5G, который еще и принесет дополнительные средства в бюджет от продажи этих частот.

В этом спектре есть определенная сложность: в нем работает телевидение. А это значит, что потребуется конверсия с “Зеонбудом”. Но если смотреть на эти вопросы реалистично, эта конверсия отрасли абсолютно по зубам. Да и для государства будет эффективнее инвестировать деньги в конверсию, чтобы получить новый спектр для развития услуг связи. И если мы получаем этот спектр на условиях технологической нейтральности, можно говорить также и о том, что он интересен для дальнейшего развития услуг 5G связи. А это означает, что государство заложит кирпич в фундамент развития следующих технологических стандартов.

- Готова ли отрасль выйти с неким общим предложением относительно 700-го диапазона?

— Я могу лишь сказать, что мы со своей стороны сделаем все, чтобы такая позиция появилась. Получится или нет прийти к какому-либо единому соглашению с нашими коллегами по рынку, сказать не берусь, но спектр в любом случае очень перспективный.

Относительно технологической нейтральности я хотел бы еще заметить, что даже если мы не получим ее во всех стандартизированных 3GPP-диапазонах мобильной связи, в том числе и в 900-м диапазоне, введение технейтральности в диапазонах 1800 МГц, 2100 МГц и 2600 МГц — это уже огромный шаг в будущее.