Хотим ли мы видеть армию перевооруженной?

Более того, и Коалиционное соглашение предписывает создать при Кабинете министров межведомственный орган по развитию ОПК. Если учесть, что де-факто страна находится в состоянии войны, а от появления такого органа зависит качество перевооружения ВСУ и других вооруженных формирований страны, это довольно много. Тем более что имеются весьма нелестные уроки прошлого военного года: из-за того, что гособоронзаказ был утвержден правительством лишь в начале июля, деньги начали осваиваться предприятиями только в середине осени. Система обеспечения армии вооружениями и военной техникой (ВВТ) не перешла на военные рельсы. ВСУ, если не считать снятой с внешних контрактов техники, начали получать новые ВВТ лишь к концу первого года войны. Не считая, конечно, тех вооружений, которые частные предприятия сумели оперативно произвести за счет собственных оборотных ресурсов. 

К концу марта, наконец, появилась кулуарная информация о том, что активно готовится решение, в результате которого у украинских оборонных предприятий появится если не хозяин, то единый управленец и координатор. Казалось бы, повод обрадоваться. Но некоторые детали при реализации этой задачи настораживают профильных экспертов, сигнализируя о намерении власти решать задачи перевооружения армии в ручном режиме.

Шанс для армии. Шанс для страны

В принципе, краткосрочные задачи перевооружения усилиями руководства Минобороны, МВД, “Укроборонпрома” худо-бедно решались. В первую очередь за счет ремонта. К середине декабря 2014 г. было отремонтировано более 18 тыс. ед. ВВТ, причем, около 16 тыс. ед. — предприятиями Минобороны, а остальные — предприятиями “Укроборонпрома”. Но это преимущественно бронетехника и артсистемы (из гигантского количества ВВТ — только 10 самолетов, 3 вертолета и 3 системы ПВО). Во вторую очередь, за счет импорта, в том числе сомнительного — в силу отсутствия единого хозяина ОПК отсутствовали и знания, а как следствие системно проработанные решения. В частности, по сей день в государстве нет структуры, аргументированно определяющей, что лучше закупить у отечественных предприятий, а что логичнее путем оперативного налаживания совместного с иностранными партнерами производства (особенно в случаях организации импортозамещения российских комплектующих). Наконец, в третью очередь, за счет запоздалого налаживания производств, в том числе, таких крайне важных ВВТ как противотанковые комплексы (ПТРК) “Стугна”, системы защиты бронетехники, радиолокационные станции (РЛС). При этом имели место существенные проблемы с контролем за выполнением гособоронзаказа (ГОЗ). Например, к середине декабря 2014 г. на системы разведки и связи было потрачено около 250 млн грн, но проблема решена не была. Тот факт, что Минобороны несколько раз меняло свои предложения по утвержденному ГОЗ, свидетельствует об отсутствии четкого понимания потребностей армии. Да и влиять на этот процесс некому: Минэкономразвития, формирующее ГОЗ, лишь выполняет непрофильную, механическую и точно непосильную функцию. У этого министерства нет ни статуса, чтобы влиять на военное ведомство, ни необходимых знаний, ни кадров в достаточном количестве.

Кстати, в “Укроборонпроме” недвусмысленно намекают: существенное увеличение финансирования потребностей обороны государства, тем не менее, “живых денег” на закупку новых ВВТ практически не предусматривает. Кроме того, генеральный заказчик в ряде случаев демонстрирует неспособность определиться, что и у кого закупать. Например, на закупку беспилотников заложено 240 млн грн, а занимаются в стране этой тематикой уже порядка 40 предприятий. Может быть, лучше, сопоставив мировой опыт и технические проблемы, пойти на совместное производство БЛА с иностранным партнером? Но кто профессионально ответит, какое отечественное предприятие с каким иностранным “спаривать”? В стране ведь под понятием “военно-техническое сотрудничество” (ВТС) все еще подразумевают исключительно импорт ВВТ. А главное, кто возьмет ответственность на внедрение нелинейных схем и организацию проектов?! Ведь даже с управлением “Укроборонпрома” сохраняется чистая профанация. Управляет им как хозяйственным образованием правительство, а руководителя и наблюдательный совет (которого, кстати, нет) назначает президент.

О коллизиях в перевооружении четко высказался замдиректора департамента разработок и закупок ВВТ Минобороны Андрей Артюшенко: “Нам приходится рассчитывать на наш ОПК, а мы не используем его даже на 70%. “Укроборонпром” занимается преимущественно импортом и капремонтом”. При этом он подтвердил, что государственная система не способна оперативно реагировать на изменение обстановки. Например, ссылаясь на данные начальника Генштаба, он отметил, что “75% танков мы теряем из-за попадания мин в верхнюю полусферу, крышу или корму танка, хотя мы традиционно усиливали лобовую броню, боковую броню”. А кому реагировать? Кто контролирует ГОЗ в части работы генконструкторов? И где эти генконструктора?

Однако проблемы формирования и выполнения ГОЗ — ничто по сравнению с отсутствием стратегического видения перевооружения. Проблема эта несет чрезвычайные риски на будущее, поскольку сохраняет возможность военной агрессии со стороны России или подпитываемых ею террористических группировок в любой удобный момент. Потому что только профессиональная, мотивированная армия с добротным, серьезным оружием может стать фактором сдерживания. Впрочем, руководитель любого ведомства, участвующего в формировании и выполнении ГОЗ, вправе кивнуть: о какой стратегии может идти речь, если у нас до сих пор нет ни новой Военной доктрины, ни новой Стратегии национальной безопасности. Естественно, нет и Программы развития ВВТ, а также Программы развития оборонной промышленности. Последняя могла бы стать “дорожной картой” будущих изменений в подходах к перевооружению. К этому остается лишь добавить, что если курс государства на профессиональную армию стоит немалых денег, то создание непосредственно системы обеспечения армии ВВТ преимущественно связано исключительно с использованием админресурса. К сожалению, автор вынужден подтвердить вывод, обозначенный в предыдущей статье (ZN.UA, 6 марта), что перевооружение ВСУ организовывается по принципу поставок того, что есть, а не того, что необходимо. Впрочем, может ли быть по-иному? Академик Владимир Горбулин, советник Президента Украины и директор Национального института стратегических исследований, говорит, что в Кабмине нет ни одного человека, который непосредственно отвечал бы за вопросы оборонно-промышленного комплекса.

Есть ли выход из создавшегося положения? Как ни странно, есть. И довольно простой. Создать правительственную вертикаль управления оборонной промышленностью.

Центральный орган исполнительной власти

Он должен появиться именно в Кабмине и “замыкаться” на первого вице-премьера или на вице-премьера профильного. С такой позицией безоговорочно согласны не только эксперты, но многие чиновники, а также большинство опрошенных директоров оборонных предприятий.

В случае правильно отлаженного государственного механизма идеально было бы возложить заботу об ОПК на первого вице-премьер-министра, к компетенции которого относятся вопросы обеспечения укрепления национальной безопасности и обороноспособности государства, оснащения ВСУ и других военных формирований, охраны и защиты государственной границы, обеспечения проведения антитеррористической операции, охраны важных государственных объектов, гражданской защиты населения, организации специальной связи и защиты информации, телекоммуникаций, пользования радиочастотным ресурсом и тому подобное. Тогда мог бы реально заработать и Правительственный комитет по вопросам обороны, оборонно-промышленного комплекса и правоохранительной деятельности — его должен возглавлять как раз первый вице-премьер-министр. Хотя многие аналитики предупреждают, что профильный вице-премьер справится с задачей куда лучше чем первый вице. Некоторые кивают на вполне успешный российский опыт: российский вице-премьер по вопросам ОПК Дмитрий Рогозин, сам не обладая высоким уровнем знаний оборонной промышленности, часто решает задачи перевооружения как раз благодаря статусу и высокому уровню Военно-промышленной комиссии.

В любом случае, главный координатор ОПК — это не одинокий форвард, и ему необходима серьезная кадровая поддержка. В правительственной структуре необходимо возродить деятельность практически забытых института генеральных конструкторов и научно-промышленного совета. Это именно те органы, которые обеспечат системность решений и проработку аргументов. Тут многие наблюдатели справедливо отмечают значительный кадровый дефицит менеджмента: вследствие того, что отечественная оборонка традиционно была оставлена наедине со своими проблемами, образовалась “кадровая дыра”. Тем, у кого есть знания и опыт, часто глубоко за 70, идущим вслед — только около 40, причем у последних по большей части нет опыта и достаточных знаний. С генеральными конструкторами проблем еще больше, так как во времена президентской каденции В.Януковича отношение к украинскому золотому фонду науки, по всей видимости, диктовалось из Кремля. Из десятка примеров ограничимся одним: без видимых причин был отлучен от дел генконструктор бронетанкостроения Михаил Борисюк — в тот момент, когда школа бронетехники и легких бронемашин стала демонстрировать завидные успехи на мировом рынке оружия. Как кажется, без компромиссов тут не обойтись. Скажем, если генконструктором по вертолетостроению назначается чистый производственник (Вячеслав Богуслаев), то и предприятие, и государство должны продемонстрировать реальные результаты в виде собранного национального вертолета. На предприятии “Мотор Січ” говорят, что уже потратились на приобретение производственной линии редукторов и готовы потратиться на лопасти (ключевые недостающие комплектующие), а госзаказа на вертолеты пока не видно. Вот с такими узловыми проблемами и предстоит разбираться хозяину отечественного ОПК. Ведь некоторые проблемы ждут решений уже даже не годы, а пятилетки: техзадания, например, на украинский беспилотник и модернизированный вертолет были выданы еще в 2007 году. И за это время, увы, никто не потрудился даже просчитать, что выгоднее, клепать полтора десятка разных видов БЛА на колене, или создать совместное производство на ГП “Антонов”, которое в советское время этой проблемой занималось.

Что же касается менеджмента, эксперты настоятельно рекомендуют не экспериментировать с непрофильной молодежью, а заглянуть в оборонные научно-исследовательские институты (НИИ), КБ и предприятия, где преимущественно в качестве советников осели вполне компетентные кадры. Кстати, новая структура управления ОПК, по идее, должна осуществить и кадровое упорядочение других государственных образований. Например, в управленческом звене того же “Укроборонпрома” насчитывается 238 сотрудников, тогда как первоначально рассчитывали под 72. В ГП “Антонов” порядка 13 тыс. чел., что многие считают гирей на шее предприятия. И так по всему оборонно-промышленному фронту.

Почему оборонные предприятия всех учреждений и организаций страны стоит собрать в отдельном профильном органе? Да, существовала идея управления ими через Минэкономразвития, которая провалена уже к сегодняшнему дню. Не может подразделение одного министерства управлять несколькими другими. Сложно представить себе и реализацию такого замысла как передачу всех предприятий в Государственное космическое агентство — на том основании, что это уже действующий центральный орган исполнительной власти. Руководители самого ГКА открещиваются: Украина представлена в мире мирным космосом, а оборонная промышленность — это отдельная история. Но наибольшие сомнения вызывает возможное решение власти создать управляющую и координирующую структуру оборонки не в правительстве, а в СНБОУ (в кулуарах говорят именно о таком решении, добавляя, что уже есть и кандидатура предводителя — Сергей Пашинский). Совбез — совещательный орган, и переводить управление ОПК в ручной режим будет изначально формированием конфликтного поля между главой государства и главой правительства. Но еще хуже, что в этом случае придется забыть об ответственности за продвигаемые решения. Каждое из решений, каким бы оно ни было, будет просто навязываться. Как, например, закупка старых британских машин SAXON. Напомню, характерной чертой той сомнительной сделки является то, что и в Минобороны (генеральный заказчик), и в Генштабе (структура, выдающая оперативные директивы видения будущих военных действий), и в Центральном НИИ ВВТ разводят руками: мол, мы к этому отношения не имеем. Но воевать-то нашим бойцам…

Естественно, Президент может подчинить управляющий орган ОПК себе, как это сделал В.Путин в сентябре прошлого года. Но и в этом случае ему стоит помнить, что реальной деятельностью Военно-промышленной комиссии РФ управляет все же правительство — через упомянутого профильного зампреда Д.Рогозина.

В заключение же хотелось бы добавить: хорошим обычно оказывается то решение, которое реализовано.

От редакции.

Эксперты по-разному относятся к идее создания управляющего органа ОПК, призванного установить жесткую правительственную вертикаль в сфере “оборонки”. Но даже те, кто одобряет подобный шаг, замечают: к будущей структуре стоит относиться как к химической лаборатории — она может разрабатывать лекарства, яды или наркотики. Все зависит от замыслов создателя и планов завлаба.  

Валентин БАДРАК