Хороший и плохой полицейский. Как США и Германия усмиряют Кремль

На протяжении всей холодной войны целью Североатлантического альянса было “…удерживание русских в стороне, американцев внутри, а немцев под”. Сегодня, спустя год с начала тайной войны России против Украины, старую пословицу можно перефразировать, чтобы описать новую реальность Европы: россияне внутри, американцы у забора, а немцы поднимаются вверх и вверх.

Наращивание роли Германии, как превосходящей силы в Европе, стало возможно благодаря экономике. Тем не менее, ее развитие было неизбежным, учитывая нацистское прошлое страны и деление мира после окончания Второй мировой войны. Захват части украинской земли Владимиром Путиным в прошлом году стал для немцев шокирующим, и показал, насколько их страна и мир в целом изменились за четверть столетия со времени распада Советского Союза.

После 1990 года в Германии выросло новое поколение немцев, благодарных России за чудо воссоединения их страны. Многие считают, что “остполитик” — политика западногерманского канцлера Вилли Брандта 70-х годов по сближению с советским блоком — стала фундаментом для мирного окончания холодной войны. Последовательные немецкие правительства делают ставку на тесные связи с Россией по ряду причин: благодарность за воссоединение, вина за вторжение нацистов в СССР и упорная надежда на то, что рецепт восточной политики — торговля, которая способствует переменам в политике — поможет подтолкнуть посткоммунистическую Россию к демократии, а также сделает военную конфронтацию невозможной.

Путинская аннексия Крыма и подстрекательство войны в Восточной Украине стало для немецкого политического истеблишмента громом среди ясного неба. Канцлер Ангела Меркель, выросшая в Восточной Германии, увидела подтверждение своим опасениям относительно Путина. Ее министру иностранных дел Франку-Вальтеру Штайнмайеру было сложнее соизмерить военную авантюру Путина с той Россией, которую он хотел видеть. Как социал-демократ, Штайнмайер видел себя политическим наследником восточной политики Брандта. Он также работал начальником штаба у предшественника Меркель и личного друга Путина Герхарда Шредера.

Отказавшись терпеть проделки Кремля, Штайнмайер и другие лидеры немецких социал-демократов сделали существенный сдвиг в государственной политике ФРГ относительно России. Правоцентристы из числа христианских демократов Ангелы Меркель всегда были более скептически настроены относительно Путина, а немецкие “зеленые”, родившиеся из политических и социальных движений 70-х годов, выступали против репрессий Кремля в отношении российского гражданского общества. И только Левая партия Германии — коалиция бывших восточнонемецких коммунистов и недовольных западнонемецких радикалов — защищает Путина.

До начала вооруженного конфликта в Украине, Германия была похожа на большую Швейцарию, не имеющую никаких очевидных интересов за границей, кроме развития новых рынков для своей экспортоориентированной экономики. Проблемы с соседями были решены через многосторонние европейские институции. Немецкие военнослужащие размещались где-либо только в совместных миссиях с союзниками.

Устаревшее решение НАТО по “сдерживанию немцев” было удобным, поскольку оно освобождало Германию от бремени лидерства. Как сказал польский министр иностранных дел Радек Сикорский, “я боюсь немецкой силы меньше, чем начинаю бояться немецкого бездействия”.

Конечно же, отсутствие у Берлина желания к лидерству происходит от перегибов немецкой власти в первой половине ХХ века. Европейский Союз предложил постмодернистскому континентальному порядку гарантию мира Европе благодаря экономическому взаимодействию стран-членов и частичному отказу от их суверенитета. Безопасно встроенная в Европу Германия была бы первой среди равных, не заботясь о таких неприятных вещах, как геополитика или военная стратегия.

Пацифизм немцев был основан на травмах Второй мировой войны и страхе от того, что их страна станет главным полем битвы в случае начала Третьей мировой войны. Однако немцы обманывали сами себя, если думали, что мирные соседские отношения, которое они помогли создать, каким-то образом преодолели логику грубой силы. После того, как с окончанием холодной войны риск атаки со стороны России пошел на убыль, самая большая экономика Европы продолжала процветать, находясь под гарантиями НАТО и защитой ядерного щита США. Кстати, никакие моральные убеждения не удержали Германию от того, чтобы до недавнего времени занимать третье место в мире по экспорту оружия.

Использование Путиным военной силы для нападения на Украину стало горьким разочарованием. Такие вещи не должны были произойти в постконфликтной Европе. Война в Югославии закончилась еще 15 лет назад, и никогда не грозила расползтись по всему континенту. В то же время, кремлевская интервенция в Украину, казалось, предвещает немыслимую со времен холодной войны конфронтацию между Россией и Западом.

Внезапно оказалось, что у Германии больше нет того партнера, которым ей казалась Россия. Даже хуже, американский ответ на молниеносные операции Путина в Украину были вялыми и ошеломленными происходящим. “Перезагрузка” отношений с Кремлем, которую анонсировал Барак Обама, провалилась, ведь основывалась она на наивной вере в то, что Дмитрий Медведев был самостоятельным политиком, искренне заинтересованным в использовании своего краткого президентства для вестернизации России. Другим просчетом было то, что Обама задел многих европейцев, сделав ставку во внешней политике на Азию. После того как Путин захватил Крым, Обама осадил Россию тем, что назвал ее “региональной властью”, которая действовала из слабости, а не силы, и не является главной угрозой безопасности США.

Взгляд на ситуацию из Берлина был насколько другой. Меркель выступила в качестве главного переговорщика с Путиным от Запада не столько как посредник для американцев, сколько из жизненных интересов Европы, состоящих в удержании эскалации конфликта под контролем. Это была непривычная роль для немецкого канцлера, но если Обама считал, что у него в этот момент есть более важные дела, то Меркель подходила для переговоров больше кого-либо.

С начала конфликта Меркель уже наговорила с Путиным несколько часов в ходе 35 телефонных звонков и провела полдюжины встреч. Она неустанно искала новые форматы для переговоров и организовала первую встречу Путина с Петром Порошенко после его избрания на пост президента Украины в прошлом году. Чтобы спасти так называемый Минский мирный процесс, в феврале Меркель организовала переговоры с российским президентом, длившиеся всю ночь, поставив тем самым на кон свою репутацию.

У Германии и России существует давняя традиция решать судьбы меньших стран, которые находятся между ними. Но на этот раз Меркель присоединила к переговорам президента Франции Франсуа Олланда, чтобы показать единство Европы, а также противостояла попыткам Путина заключить большую сделку за спинами украинцев, настояв на участии в переговорах Порошенко. Непреднамеренным последствием российской интервенции в Украине стало то, что Германия начала более серьезно заботиться о своих восточных европейских соседях. Сегодня Берлин является главным пунктом назначения для политиков из Киева, а украинское посольство в Германии стало самой главной дипломатической миссией в Европе, если не в мире.

Путину не хватает российско-немецкой оси тесных связей со времен вторжения США в Ирак, когда Шредер открыто критиковал администрацию президента Джорджа Буша. Российский президент чувствует себя настолько изолированным от немецкой политики, что, по сообщениям СМИ, написал несколько писем бывшему канцлеру Германии и 85-летнему наставнику Меркель Гельмуту Колю, чтобы он замолвил словечко за Кремль.

Хотя симпатизирующих Путину немцев объединяет их антиамериканизм, однако со стороны Кремля было ошибкой думать, что широко распространённая неудовлетворенность американской внешней политикой в Германии автоматически трансформируется в поддержку России. Сообщения о масштабном и настойчивом сборе информации американским Агентством национальной безопасности на немецкой земле вызвало бурю негодования среди общественности. Но для правительства Меркель эти открытия в целом стали причиной для смущения, ведь они показали степень зависимости Германии от шпионских агентств США.

Для Меркель удобно, чтобы США играли роль плохого полицейского, угрожая поставками оборонительного оружия Украине и вынашивая планы по размещению тяжелых вооружений в странах НАТО, расположенных в Восточной Европе. Германия, тем временем, может быть хорошим полицейским, защищая диалог и говоря о мире.

Опасность заключается в том, что минский процесс после ухода международного переговорщика и швейцарского дипломата Хайди Тальявини зайдет в никуда. Так что возможности немецкого лидерства скоро будут подвергнуты испытанию.

Люсьен КИМ, журналист, колумнист Reuters