Глава НЭК “Укрэнерго” Всеволод КОВАЛЬЧУК: “Кризис — это шанс для развития”

Если еще недавно Минэнергоугольпром рассчитывало накопить к ноябрю 2,8 млн т угля, то сейчас ожидаемая цифра скромно “усохла” на полмиллиона тонн.

К чему готовиться энергопотребителям? Об этом, а также о подготовке энергосистемы к зиме, о “кредите Меркель” и конфликте с неназначением постоянного руководителя “Укрэнерго” ZN.UA расспрашивало временно исполняющего обязанности директора НЭК “Укрэнерго” Всеволода КОВАЛЬЧУКА.

— Всеволод Владиславович, ключевой вопрос: насколько энергетика готова к зиме?

— “Укрэнерго” как компания вполне готова, мы провели все необходимые ремонты и плановые мероприятия в магистральных сетях. Кроме того, за последний год завершили строительство и включили четыре новых высоковольтных линии электропередачи от двух АЭС из Западной Украины в центральные районы страны…

— Вопрос не только о готовности непосредственно НЭК “Укрэнерго”.

— Если кратко, то при нынешнем уровне поставок угля зиму мы пройдем без особых проблем.

— А если начнутся перебои с углепоставками, что трудно прогнозировать, но и не учитывать такую вероятность в нашей ситуации также нельзя?

— Тогда придется запускать газо-мазутные блоки на Запорожской и Трипольской ТЭС и потреблять больше природного газа для производства электроэнергии на ТЭЦ.

— Но при нынешней цене газа электроэнергия, произведенная из него, получится “золотой”, как сказал в интервью ZN.UA глава НАК “Нафтогаз Украины” Андрей Коболев.

— Да, цена будет намного выше, чем генерация на угле. Но устойчивость энергосистемы страны этого стоит, другие варианты обойдутся намного дороже. Либо будет необходимо ограничивать потребителей. Ритмично, без массовых отключений, но тем не менее.

— Сколько природного газа необходимо энергетикам дополнительно?

— Рассмотрены разные сценарии, но в целом даже в самых пессимистичных прогнозах дополнительного миллиарда кубометров газа хватит, даже меньше.

— “Нафтогаз” не горит желанием закупать дополнительный газ до зимы.

— Этот газ не обязательно покупать до ноября. Главное, чтобы он был доступен в начале следующего года.

— Тем не менее ГП “НЭК “Укрэнерго” недавно выходило на совет Энергорынка с предложением ввести так называемое чрезвычайное положение в Оптовом рынке энергетики Украины. Вам отказали. Какие решения были приняты взамен?

— Правильно это называется “Временные мероприятия в связи с введением чрезвычайного положения в электроэнергетике”. Да, это был один из предложенных вариантов, но пока решили обойтись без него.

Наиболее проблемная ситуация у нас с шестью тепловыми электростанциями, работающими на антраците. Добывающие его шахты расположены на временно неконтролируемой территории. Частично его можно заменить импортом, но это требует организации поставок и наличия свободных объемов к продаже. Было принято решение создать на этих станциях существенный объем неснижаемых запасов.

— В итоге обе антрацитовые станции “Центрэнерго” (Трипольская и Змиевская) практически не работают?

— Работают, но минимально возможным по режиму сети составом оборудования, часто одним блоком или даже половиной блока. Это экономически и технологически неоптимально, но зато к зиме у них будут созданы дополнительные резервы угля.

— И все-таки, с чем связаны проблемы с накоплением угля? Планы по запасам на складах постоянно корректировались, причем планка опускалась все ниже.

— В этом году была сложная ситуация у атомщиков. На несколько месяцев затянулись работы на двух блоках Запорожской АЭС плюс аварийные неплановые ремонты на других блоках. Энергосистема потеряла порядка 2,5 млн кВт мощности, что привело к значительному перерасходу угля летом. Ряд ТЭС летом работали с большей нагрузкой, чем в зимнем режиме.

Сейчас выдача мощности атомных электростанций нормализовалась, и в феврале возможен даже некоторый профицит их электроэнергии.

— Сколько нужно угля, по вашим расчетам?

— Около 90 тыс. т ежесуточно. Железная дорога вполне может обеспечивать доставку таких объемов. Максимальный уровень отгрузок доходил до 120 тыс. т. Нужно только решить проблему дефицита вагонов, но после окончания массового вывоза зерновых острота этой проблемы снизится.

— И сколько в этих 90 тыс. т угля антрацитовой группы?

— Примерно треть.

— ДТЭК уже закупила партию польского угля. С чем это связано?

— Это вопрос не ко мне. Закупался уголь газовой группы, практически такой же, как добывается во Львовско-Волынском бассейне или “Павлоградуглем”. Официальное объяснение ДТЭК — для выполнения графика накопления угля до 1 ноября.

— Кстати, о Бурштыне. Сейчас из дюжины энергоблоков станции только два работают с Объединенной энергосистемой Украины. Остальные выделены в изолированный режим. В прошлом году предполагалось, что к ОЭС Украины присоединят еще три блока. Как решается эта проблема?

— Немного уточню. Предполагалось, что блоки не переведут на постоянной основе, а обеспечат такую возможность в случае необходимости.

ДТЭК (владелец ТЭС) не горит желанием это делать. В компании откровенно саботируют этот процесс уже более года, несмотря на соответствующее поручение Кабмина. Причем цена вопроса очень небольшая, и сделать это можно за несколько недель. Честно говоря, я не понимаю их (ДТЭК) позицию. По факту они теряют деньги. Например, летом этого года у них были ограничения экспорта электроэнергии из-за вывода в ремонт межгосударственных линий, и они могли бы спокойно этими тремя блоками поставлять электроэнергию в Объединенную энергосистему Украины, получая оплату. Вместо этого блоки стояли, генерируя затраты… Этот вопрос обязательно надо решить, и чем раньше, тем лучше. Речь идет о дополнительных 600 МВт мощности.

— Еще один “энергоостров” создала война — Луганская ТЭС уже два года изолирована от энергосистемы Украины. И с тех пор идут разговоры о строительстве новой линии электропередачи, которая соединит их. А воз и ныне там. В чем причина?

— Насчет двух лет это все же преувеличение. Задачу по постройке линии поставили в прошлом году. Причем тогда Луганская военно-гражданская администрация была преисполнена энтузиазмом и обещала нам режим максимального содействия. По сути это они являются заказчиком и должны быть заинтересованы в наибольшей степени. Когда дошло до дела, к сожалению, все стало сложнее. В области с тех пор уже не раз менялись ответственные за этот проект, согласование различных органов шло без учета особенности ситуации. В конечном итоге нам пришлось искать варианты трассы полностью по государственным землям. Нашли маршрут, практически исключающий вырубку леса. Там надо будет построить 32 км линии электропередачи и трансформаторную подстанцию. В конце текущего года мы эти работы рассчитываем начать, и есть высокая вероятность завершить их к зиме следующего года.

Сначала нам обещали ресурсы из фонда восстановления Донбасса, потом это окно возможностей закрылось по неизвестным нам причинам. И сейчас существует необходимость включения этих затрат в тариф. Но у нас существенные экономии на закупках, и, я предполагаю, мы справимся с финансированием самостоятельно.

— НЭК “Укрэнерго” уже обратилась с иском к РФ за “потерянное” в связи с аннексией Крыма имущество?

— Сейчас приводятся в порядок документы (много их осталось в захваченном Симферополе). Вырабатывается позиция. Думаю, что в финплан следующего года заложим и расходы на юридическое сопровождение нашего иска по активам в Крыму. К слову, суммы получатся немалые…

Кроме того, север Херсонской области снабжался через Крым. Мы решили эту проблему совместно с “Херсоноблэнерго”. Провели модернизацию Каховской подстанции и перевели линию 220 кВ на более низкое напряжение. Теперь снабжение идет с материковой части Украины.

— Какие отношения у НЭК “Укрэнерго” с неконтролируемой территорией в Донбассе?

— Сложные, как у всего энергорынка. Львиная доля долгов энергорынка — это как раз неплатежи оттуда. Оккупированные районы вообще не платят рынку за энергию.

Сильно влияет и изменение конфигурации сетей. К примеру, на прифронтовой Углегорской ТЭС есть четыре энергоблока. Но мы не можем их включать на полную мощность, они не смогут выдать ее в сеть. Из шести линий электропередачи, идущих от станции, в работе только две.

Потеря энергосистемой двух больших электростанций и многих магистральных линий электропередачи, оставшихся на оккупированной территории, резко ослабила устойчивость энергосистемы в этом районе. Возросли потери в сетях из-за неоптимального потокораспределения. Например, полумиллионный Мариуполь сейчас сидит на тупиковой ветке.

Для повышения надежности энергосистемы на Востоке Украины мы начинаем модернизацию четырех подстанций — двух в Харькове и подстанций “Днепровская 750” и “Запорожская 750”.

Мы долго вели переговоры с немецкой кредитной организацией KfW. Они выделяют финансирование от правительства Германии в размере 150 млн евро на этот проект. Это часть так называемого кредита Меркель в размере 500 млн евро, анонсированного в прошлом году. Ожидаем, что на следующей неделе будет подписан кредитный договор.

— К слову, в каком статусе вы лично будете подписывать потом субкредитный договор?

— В “привычном” с октября 2015 г. — временно исполняющего обязанности директора ГП “НЭК “Укрэнерго”. Я уже год временно исполняю обязанности, у меня нет контракта с министерством, это, естественно, усложняет многие вопросы. Не дает в полной мере и в желаемые сроки реформировать компанию. Но отношения с кредиторами облегчает то, что международные банки меня неплохо знают и доверяют.

— При этом в мае 2016-го проводился конкурс на замещение должности директора НЭК “Укрэнерго”. Вы в нем участвовали как претендент на занимаемую вами же должность?

— Участвовал. И, как вы знаете, не я был определен победителем. Этот конкурс сейчас завяз в судах и прочих ненормальных процессах. С сентября прошлого года этот конкурс проводили уже трижды. Дважды отменяли, а последний завис. Он и не завершился назначением руководителя, и не отменен. Я считаю, что решение должен принять Кабинет министров.

Это отнюдь не вопрос амбиций — у компании “Укрэнерго” должен быть постоянный руководитель со всеми полномочиями. Особенно в период войны и реформирования энергорынка, евроинтеграционных процессов.

— На этой неделе представители выигравшего тогда конкурс Сергея Зуева заявили, что вы чуть ли не член “банды Насалика” (министр энергетики и угольной промышленности Украины), блокирующий конкурс…

— (смеется) Это новость. Не знал, что мы с Игорем Степановичем “бандиты”.

Если серьезно, то за прошлый год о себе услышал очень много нового, интересного и лживого… Причина проста — мы (НЭК “Укрэнерго”) перекрыли много финансовых потоков “посредникам”, которые крутились вокруг госкомпании.

— Что вы скажете об истории, что якобы на Зуева “оказывает давление” так называемый смотрящий от БПП Кононенко? На вас он давление оказывал? С какой целью, чего требовал и когда?

— Вопрос, несомненно, актуальный, но вряд ли я вам что-то смогу прояснить. Я совершенно не в курсе процессов, происходящих с Сергеем Зуевым, кроме одного заседания суда по этому вопросу, куда “Укрэнерго” пригласили как сторону без права собственных требований. Тогда наше заявление было судом проигнорировано, как и апелляция МЭРТ на решение о запрете назначения Зуева Кабмином. Мы с ним не знакомы, как и с истцом по этому суду — Виктором Носулько. Поэтому не могу ни опровергнуть, ни подтвердить озвученное вами.

Что касается Кононенко, то никакого давления либо, наоборот, поддержки я от него никогда не ощущал. Материалов в Интернете и СМИ о его влиянии на энергетику я, разумеется, встречал массу, но это никогда не касалось лично меня или “Укрэнерго”. Считаю, что его всемогущество, мягко говоря, преувеличено. Даже на примере конкурсов на должности руководителей госкомпаний. Учитывая, что большинство голосующих членов номинационного комитета от БПП, не было бы проблемой назначить любого контролируемого и удобного человека в любую компанию. А на практике куда ни посмотри — то иностранец победил, то конкурс сорвался, то еще что-нибудь.

— У всех на слуху история с трансформаторами, которые в итоге купили по новым условиям…

— Именно — на новых условиях, сэкономив государству более миллиарда гривен. Всего за счет внедрения нормальных тендерных процедур мы уже сэкономили почти 2 млрд грн на внутренних закупках и более 3 млрд на международных за кредитные деньги. Как вы понимаете, на эти деньги кто-то рассчитывал, когда в 2014-м и 2015 г. закладывал эти деньги в сметы и планы закупок…

Мне во время эпопеи с трансформаторами многие в лицо говорили: “Всеволод, ты дурак. Ты “сбрил” с поставщика в пользу государства 1,1 млрд грн… Тебе даже спасибо не сказали и еще нажил могущественного врага в лице Григоришина. Мог бы договориться о снижении наполовину меньше, а остаток поделить”.

— И кто же такой умный, уж не тот ли, с кого вы “сбрили” более 1 млрд грн? А что, действительно, и “спасибо” не сказали?

— Разные были эти умные, и “спасибо” если и было сказано, то весьма иронично. Но финансовые показатели компании (из-за отсутствия у меня контракта с министерством) не связаны с моей зарплатой. То, что с сотен миллионов убытков компания вышла на миллиарды прибыли и что за один и тот же инвестиционный бюджет мы покупаем оборудования и строим объектов почти в два раза больше, на моем окладе пока никак не отражается.

— Вас это раздражает?

— Естественно, мне бы хотелось получать большую зарплату. Не думаю, что много руководителей госпредприятий в этой стране сэкономили украинцам более 5 млрд грн за один год работы. Существует постановление КМУ №889, которое определяет порядок оплаты в зависимости от результатов работы. Но я не могу убедить министерство установить мне оплату моего труда в соответствии с нормами этого документа. Так что в основном получаю моральное удовлетворение и зарабатываю репутацию на будущее. Если бы не был назначен временно исполняющим, а оставался первым заместителем директора НЭК “Укрэнерго”, то получал бы больше.

При этом кто-то регулярно распространяет клевету о бизнесе моей жены, и что она выигрывает тендеры в “Укрэнерго”. Рассказчикам часто даже некогда проверить, что у нее магазин для художников и продажа пиломатериалов. Это несколько не та продукция, которая нужна “Укрэнерго”…

Да и по нужной продукции бизнес для поставщиков за год моей работы стал уже не тот: “Укрэнерго” сейчас в среднем экономит на закупках порядка 40—45% от плановой цены. Мы — одни из очень немногих, кто смог создать реальный рынок, где поставщики конкурируют друг с другом. И не скажу, чтобы им это так уж нравилось. Почти все говорят, что раньше было лучше, маржа выше.

— Однако это демонстрирует, какой раньше был запас по рентабельности.

— Да, очень большой. Но не верьте, когда поставщики говорят, что стали работать в убыток. Просто резко упала маржа. Часто уже сам факт, что могут быть конкуренты, оказывает влияние на уровень “хотелок”.

Основные поставщики и подрядчики и сейчас чаще выигрывают конкурсы, чем новые компании, однако уже по другим ценам. И мы понимаем, что в следующем году проценты экономии не будут такими впечатляющими. Упадет база для сравнения. А вот конкуренция останется. Мы заинтересованы работать прозрачно. Высвободившиеся ресурсы используем на другие проекты.

— Все настолько благостно? Совсем-совсем нет “договорняков”?

— Естественно, попытки есть. У нас сообразительные люди. И попытки сговора, и схем, когда победитель пробует переиграть условия или снять заявку в пользу другого участника. Работаем над совершенствованием системы. Судя по результатам, у нас многое получается. Хотя наверняка не все.

— Если объявят новый конкурс на руководителя “Укрэнерго”, лично вы будет в нем участвовать?

— Да, обязательно. Я много лет работаю в энергетике. Знаю ее плюсы и минусы и понимаю, что и как надо реформировать… С одной стороны, ОЭС Украины — технически очень устойчивая система, которая это неоднократно доказывала. С другой — у нас сплошные неэффективности, бюрократия, огромное количество персонала. Думаю, в ближайшие пять лет за счет оптимизации процессов и повышения ее уровня численность административного персонала сократится наполовину. Тем более что наша цель — интегрироваться в европейскую энергосистему. И вообще стоит понимать, что любое реформирование сложной системы — это кризисная ситуация. Но успешная реформа превращает этот кризис в шанс для развития, причем для развития на более высоком уровне.

— Вы представляете степень “восторга” и сопротивления таким планам?

— Поэтому и не рубим с плеча. Но другого варианта у нас просто нет, оптимизация неизбежна. Но ее надо провести так, чтобы как можно больше учесть интересы людей, трудоустроить их в смежных предприятиях.

А пока у нас впереди зима и система, работающая в непростых режимах. Поверьте, энергосистему, в которой более половины мощностей составляют неманевренные атомные блоки, балансировать трудно. Особенно когда уже несколько лет воды для гидростанций все меньше и меньше. Но справляемся… Думаю, справимся и в этот раз.

Алла ЕРЕМЕНКО, Игорь МАСКАЛЕВИЧ